Ознакомительная версия.
– Здесь хоть и провинция, но законы мы знаем, – ответил Уодделл. – Совершено убийство, и капитан Бэрроу намерен задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, пусть спрашивает. А если он желает побеседовать с глазу на глаз, то мог бы и попросить меня об этом. – Я повернулся к Бэрроу: – Я догадываюсь, чего вы хотите. Видел, как тот орангутанг показывал на меня пальцем. Сегодня днем он застал меня за беседой со знакомыми в загоне возле кучи соломы. До меня также дошли слухи, что под кучей соломы в загоне нашли труп с воткнутыми в него вилами. Видимо, это была та самая куча соломы – мне ведь всегда везет. А вам не терпится услышать, почему я был там, о чем говорил и чего ради продырявил вилами покойника. К тому же врач наверняка сказал, что бедолагу прикончили два часа и шесть минут назад. А значит, мне надо отчитаться в своих действиях с десяти утра до двух часов тридцати минут дня. Верно?
– Да, – согласился Бэрроу. – Только нам гораздо интереснее, что́ в это время делал убитый. Когда вы видели его последний раз?
– Попробуйте что-нибудь другое, – улыбнулся я. – Я уже много лет этим трюком не пользуюсь. Скажите сначала, кто убит.
– Его звали Говард Бронсон, – не спуская с меня глаз, выпалил Бэрроу.
– Черт побери! – Я скорчил удивленную физиономию. – Друг Клайда Осгуда?
– Да. Когда вы видели его в последний раз?
– В десять тридцать сегодня утром, когда он вылезал из осгудовской машины, возле отеля. Я был в машине вместе с мисс Осгуд и Ниро Вульфом.
– Вы его хорошо знали?
– До понедельника никогда с ним не встречался.
– Между вами не было близости?
– Никакой.
– Какие-нибудь личные контакты?
– Пожалуй… не было.
– Что значит «пожалуй»?
– Нет, ничего.
– Может быть, денежные дела?
– Никаких.
– Как вы тогда сможете объяснить, что пустой бумажник, найденный в его кармане, сплошь покрыт отпечатками ваших пальцев?
Болван успел мне невольно все выдать. Если бы этот вопрос он задал сразу, я бы разве что промямлил какую-нибудь чушь, а так у меня было время подготовиться.
– Очень просто, – широко улыбнулся я. – Вчера вечером в доме Осгуда я нашел на веранде бумажник. Я заглянул в него, чтобы по содержимому определить владельца, обнаружил, что это вещь Бронсона, и вернул бумажник ему. Мне и в голову не пришло стереть отпечатки.
– О! У вас все заготовлено.
– Что заготовлено? – невинно осведомился я. – Бумажник?
– Объяснение.
– Да, я всегда ношу с собой целую пачку. – Я поджал губы. – Пораскиньте мозгами. Если бы я убил этого парня или нашел его мертвым и залез к нему в бумажник, неужели оставил бы на нем свои отпечатки, все равно что подпись? Вы считаете меня таким олухом? Может быть, я вам немного помогу. Вы говорите, бумажник пуст. А вчера вечером, когда я вернул его владельцу, в нем лежало около двух тысяч долларов.
Тут начал действовать гений Ниро Вульфа. Говоря так, я имею в виду не мгновенно придуманную хитрость – для этого требовалась лишь смекалка, – а гениальное предвидение, хотя сперва я не придал его действиям никакого значения. Видимо устав от разговора, в котором не принимал никакого участия, он засунул пистолет в боковой карман и принялся возиться с опрыскивателем.
– Что ж, по вашему совету попытаюсь пораскинуть мозгами, – произнес Бэрроу. – Вы брали что-нибудь из бумажника?
– Сегодня? Я его не видел. Всего-то раз нашел.
– Сегодня или в другой день, неважно. Брали или нет?
– Нет.
– Брали ли вы вообще что-нибудь у Бронсона?
– Нет.
– Вы согласны подвергнуться обыску?
Мой мозг заработал как вычислительная машина. За полсекунды я перебрал пять-шесть вариантов, безмятежно улыбаясь Бэрроу и уголком глаза следя за Ниро Вульфом. Я заметил, что он подает мне знаки указательным пальцем правой руки, скрытой от посторонних взглядов краешком его пиджака. Молясь всем богам, чтобы истолковать знаки правильно, я учтиво сказал Бэрроу:
– Извините, я колеблюсь. Пытаюсь решить, чем разозлю вас больше: отказом, вынуждающим перейти к решительным действиям, или согласием, которое все равно не позволит вам что-нибудь обнаружить. Но теперь, когда пистолета у меня нет и вам не придется меня обезоруживать…
Струя мыльной пены из опрыскивателя брызнула ему прямо в лицо.
Он захлебнулся, взвизгнул и отскочил в сторону, ослепленный. Это был напряженный момент. Моя рука юркнула в нагрудный карман, вынырнула оттуда, и в мгновение ока я сунул кожаный футляр в боковой карман пиджака прокурора Уодделла, шагнувшего к капитану с недоуменным восклицанием. Никаких других движений я не делал. Бэрроу схватил носовой платок и прижал его к глазам. Вульф предложил ему свой платок и произнес убитым голосом:
– Тысяча извинений, капитан. Всему виной моя дурацкая неосторожность. Особого вреда, конечно, от этого не будет…
– Заткните глотку, или я вам ее заткну!
На ушах и подбородке Бэрроу еще поблескивали жемчужные капельки, но глаза он протер. Повернувшись, он грубо напустился на меня:
– Подлые штучки! Куда ты это выбросил?
– Что выбросил? Вы с ума сошли?
– Это я-то сошел с ума?
Он бросился к Уодделлу.
– Что он делал, когда этот толстопузый залепил мне глаза?
– Ничего, – ответил Уодделл. – Он стоял возле меня. Он даже не шелохнулся.
– Заверяю вас, – вставил Вульф, – если бы он сдвинулся с места, я бы это заметил.
Бэрроу свирепо посмотрел на него.
– Я ведь извинился, сэр.
– Идите к черту. Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться с нами в прокуратуру?
– Вы разгневаны, капитан, – покачал головой Вульф, – и я вас не виню, но ваши действия не оправданны. Арестовывать меня за то, что я случайно обрызгал вас, неразумно.
Бэрроу повернулся к нему спиной и обратился к Уодделлу:
– Говорите, он не двигался с места?
– Гудвин? Нет.
– Он ничего не передавал Вульфу?
– Нет, конечно. Он стоял в десяти футах от него.
– Может, что-нибудь бросил?
– Нет.
По обе стороны прохода собралось уже около дюжины зевак. Бэрроу воззвал к ним:
– Кто-нибудь из вас видел, как этот человек достал что-нибудь из кармана и передал толстяку или бросил куда-нибудь? Я капитан полиции Бэрроу. Это для меня важно.
Одни отрицательно качали головами, другие бормотали, что ничего не видели. Женщина с двойным подбородком громко объявила:
– Я наблюдала за вами. Как вас обрызгали – такого и в кино не увидишь. Но если бы он бросил что-нибудь, то я бы заметила. Я ничего не упускаю.
Послышались смешки. Бэрроу оглянулся по сторонам, и мне даже стало его жалко. Я по-прежнему сохранял неподвижность. В радиусе шести футов от меня не нашлось бы такого места, куда я мог бы что-нибудь спрятать. Передо мной стояли скамейки, уставленные горшками с орхидеями, а позади находился стол с георгинами, но все это располагалось вне пределов досягаемости. Я замер, скрестив руки на груди.
Бэрроу протер платком за ушами и под подбородком и объявил мне:
– Поедете со мной в прокуратуру. Я собираюсь допросить вас по делу об убийстве Говарда Бронсона. Если вы по-прежнему придумываете, как меня посильнее разозлить, то через двадцать минут у меня будет ордер на арест…
– Позвольте мне, – слащаво произнес Вульф. – Мы должны как-то загладить свою вину за этот печальный инцидент, капитан. Не следует настаивать на ордере, Арчи. С полицией нужно сотрудничать.
– Как прикажете, босс.
– Ступай. Здесь все равно слишком людно для конфиденциального разговора. Я присоединюсь к вам позже. Тем временем, мистер Уодделл, если вы сможете уделить мне несколько минут, я расскажу вам, что нового обнаружил вчера вечером в деле Клайда Осгуда. Я допрашивал мистера Бронсона около часа, и вам будет интересно узнать результаты.
– Вообще-то я собирался пойти с капитаном Бэрроу…
Вульф пожал плечами:
– Теперь, когда Бронсон тоже убит, это представляется мне вдвойне интересным.
– Как вы на это смотрите, капитан?
– Делайте что хотите, – скривился Бэрроу. – Я сам управлюсь с Гудвином.
Весь его тон говорил, что для этого ему не хватает лишь раскаленной кочерги и тисков.
– Я скоро приду, – кивнул Уодделл.
– Когда молодая леди придет за орхидеей, – сказал я Вульфу на прощание, – передайте ей, что я пошел прогуляться.
Мы направились к выходу. Бэрроу держался чуть сзади, дюймах в десяти от моей правой руки. Сказывалась полицейская выучка. Нас ждала патрульная машина. Мне приказали сесть рядом с водителем, а Бэрроу взгромоздился на заднее сиденье. Он ни на секунду не отрывал от меня взгляда. Выходка Вульфа только укрепила его в подозрениях, что у меня была при себе вещь, от которой я хотел избавиться.
Через пять минут мы подъехали к зданию прокуратуры. Теперь я попал в него не через главный вход, как вчера, когда мы нагрянули с Осгудом к Уодделлу, а через боковой. Темный холл пропах табаком и дезинфекцией. Шагавший впереди нас полисмен открыл дверь, и я переступил порог вслед за ним, а за мной ввалился Бэрроу. Мы оказались в большой, плохо освещенной комнате с обшарпанными столами и стульями, где находился лишь один джентльмен – лысый, краснолицый, в очках с золотой оправой.
Ознакомительная версия.
