Ознакомительная версия.
– Рекомендации?
– Надо сматываться отсюда.
– Как скоро?
– Пять минут назад, шеф.
– А ты, я смотрю, у нас шутник, Гомес.
Капитан надавил на кнопку и отключился.
Шапиро в страхе вытаращил глаза.
– Послушайте, Бог с ним, с Рэндом! Он все равно…
– Нет уж, я забираю вас обоих, – сказал капитан. – У нас не спасательный отряд, но Федерация хоть что-то за вас двоих заплатит. Правда, как я погляжу, не больно-то стоящий вы товар. Тот – псих, а ты дрожишь, как какое-то дерьмо цыплячье.
– Нет, вы не поняли! Вы…
Желтые глаза капитана злобно блеснули.
– У вас возражения? – спросил он.
– Послушайте, капитан, прошу вас…
– А если уж вы хоть что-то стоите, нет смысла оставлять вас здесь. Только скажите, сколько и где можно за вас получить. Считаю, что по семьдесят за человека будет в самый раз. Стандартная плата спасателя. Или вы можете предложить что-то другое, а? Вы…
Тут вдруг оплавившийся песок дрогнул у них под ногами… Нет, не показалось, он действительно заметно сдвинулся. Где-то внутри корабля включилась и завыла сирена. Лампочка в передатчике капитана мигнула и погасла.
– Вот! – взвизгнул Шапиро. – Вот видите, что происходит? А вы еще тут толкуете о каких-то ценах! НАМ НАДО СМАТЫВАТЬСЯ ОТСЮДА, И БЫСТРО!
– Заткнись, красавчик, или я прикажу моим ребятишкам тебя усыпить, – огрызнулся капитан. Голос звучал сурово, но выражение глаз переменилось. Он постучал по передатчику кончиком пальца.
– Капитан, у нас крен в десять градусов, и это еще не предел. Подъемник пока работает, но долго ему не продержаться. У нас еще есть время, правда, совсем мало. Давайте же, иначе корабль перевернется!
– Стойки его удержат.
– Нет, сэр, прошу прощения, капитан… не удержат.
– Тогда начинай подготовку к взлету, Гомес.
– Есть, сэр! Спасибо, сэр! – В голосе Гомеса отчетливо читалось облегчение.
Дад с роботом спускались к ним по склону дюны. Рэнда с ними не было. Робот отставал все больше и больше, а затем случилось нечто очень странное. Робот покачнулся и упал. Плюхнулся лицом вниз. Капитан нахмурился. Роботы так не падают. Так свойственно падать только людям. Или же манекену, которого кто-то нечаянно толкнул в универмаге. Да, именно так он и упал, с глухим стуком, физиономией вниз, подняв прозрачное облачко желтоватого песка.
Дад вернулся и склонился над ним. Ноги робота все еще двигались – заторможенно, словно во сне. Словно полтора миллиона микроцепей, охлаждаемых фреоном, из которых состоял его мозг, все еще отдавали им приказ двигаться. Но постепенно движения замедлились и наконец стихли. Из отверстий и пор повалил дымок, щупальца задергались. Мрачное зрелище – все это очень напоминало агонию человека. Изнутри, из тела робота, донесся странный скрежещущий звук: «Гр-р-р-э-э-э-эг!»
– В него песок попал, – прошептал Шапиро.
Капитан метнул в его сторону раздраженный взгляд.
– Не болтай ерунды, приятель. Эта штука способна функционировать во время песчаной бури, и ни одна песчинка в нее не попадет.
– Только не здесь…
Почва под ногами снова дрогнула. Теперь уже и невооруженным глазом было видно, как накренился корабль. Подпорки издали жалобный скрип.
– Оставь его! – крикнул капитан Даду. – Оставь его, слышишь? Райся! Идиуда, Госди!
Дад подошел, оставив робота лежать на песке лицом вниз.
– Что за хренота… – пробормотал капитан.
И они с Дадом заговорили на быстром диалекте, из которого Шапиро улавливал и понимал лишь отдельные слова. Но общий смысл был ясен. Дад сообщил капитану, что Рэнд пойти с ними отказался. Робот пытался заставить его силой, но ничего не вышло. И тут-то с ним все это началось. Внутри у него забулькало, затем послышались какие-то странные скрежещущие звуки. К тому же робот вдруг начал цитировать цифровые комбинации галактических систем координат, а также каталог записей капитана с фольклорной музыкой. Тогда Дад решил сам заняться Рэндом. Между ними произошла короткая стычка. Капитан скептически заметил, что если Дад не смог одолеть человека, три дня простоявшего под палящим солнцем без воды и пищи, стало быть, он, Дад, не слишком старался.
Лицо Дада потемнело от стыда, глаза глядели мрачно. Затем он медленно повернул голову. На щеке красовались четыре глубокие царапины. Они уже начали распухать.
– Он еет большие когти, – сказал Дад. – Сильный, Гос Бо, здоров как черт. Он есть амби.
– Госди, амби! Не вре? – Капитан не сводил с Дада сурового взгляда.
Дад кивнул.
– Амби о не леть. Амби, Гос Бо! Слен, не леть.
Шапиро судорожно пытался вспомнить, что означает это слово. И вспомнил. Ну конечно, амби! Это же сумасшедший! Господи Боже, он страшно силен. Силен, потому что сумасшедший. Его не одолеть, слишком силен.
Силен… или ему послышалось? Может, Дад сказал «волны»? Шапиро не был уверен. Впрочем, общий смысл сводился к тому же.
Амби.
Земля под ногами снова качнулась. Ботинки Шапиро захлестнула волна песка.
Капитан погрузился в глубокие размышления. Причудливого облика кентавр, с той разницей, что нижняя часть туловища оканчивалась не ногами и копытами, а гусеницами из металлических пластин. Затем поднял голову и нажал на кнопку радиопередатчика.
– Гомес, пришли-ка сюда Монтойю Великолепного с его ружьем-транквилизатором.
– Понял.
Капитан взглянул на Шапиро:
– Вдобавок ко всему прочему я из-за вас потерял тут робота. А он стоит столько, сколько тебе и за десять лет не заработать. Лопнуло мое терпение! Я собираюсь утихомирить твоего дружка раз и навсегда, да!
– Капитан… – Шапиро хотел было облизать пересохшие губы, но не сделал этого. Он знал, что это произведет дурное впечатление. Ему не хотелось показаться капитану трусливым, истеричным или сумасшедшим. Ведь именно такие люди склонны нервно облизывать губы. Нет, ему никак нельзя производить на капитана подобное впечатление. – Капитан, я ни в коей мере не могу, не имею права давить на вас, но надо убираться с этой проклятой планеты, и чем скорее мы это…
– Да заткнись ты, придурок! – с некоторой долей добродушия огрызнулся капитан.
С гребня ближайшей к ним дюны донесся тонкий высокий вскрик:
– Не смей меня трогать! Не подходи! Оставь, оставьте меня, все оставьте!
– Большой индикт достать амби, – мрачно заметил Дад.
– Чать его, да, монтой! – кивнул капитан и обернулся к Шапиро: – А он совсем свихнулся, верно?
Шапиро пожал плечами:
– Не вам о том судить. Вы просто…
Почва снова дрогнула. Подпорки заскрипели еще сильнее. Радиопередатчик запищал. Из него донесся дрожащий, испуганный голос Гомеса:
– Пора убираться отсюда, шеф!
– Ладно. Знаю.
На трапе появился коричневый человек. Рука в перчатке сжимала пистолет с необычайно длинным стволом. Капитан ткнул пальцем в дюну, где находился Рэнд:
– Ма, его, Госди! Можешь?
Монтойя Великолепный не обращал ни малейшего внимания ни на ходившую ходуном почву, вернее не почву, а остекленевший песок (кстати, только тут Шапиро заметил, что по оплавленной поверхности веером разбегаются глубокие трещины), ни на скрип и стенание подпорок, ни на распростертого на песке робота, который теперь мелко сучил ногами, словно копая себе могилу. Секунду он изучал видневшуюся на гребне дюны фигуру.
– Могу, – ответил он.
– Бей! Достань его, рад Бо! – Капитан сплюнул. – И если отстрелишь ему клюв, а заодно и черепушку, я не возражаю. Нам лишь бы успеть взлететь.
Монтойя Великолепный поднял руку с пистолетом. Жест на две трети рассчитанно-небрежный, на треть чисто автоматический. Однако даже пребывавший в состоянии, близком к истерике, Шапиро заметил, как Монтойя слегка склонил голову набок и прищурился. Как и у многих членов клана, оружие стало частью его самого, превратилось в некое естественное продолжение руки.
Затем послышался негромкий хлопок – «пуф!» – и из ствола вылетела стрела, начиненная транквилизатором.
Из-за дюны взметнулась рука и перехватила стрелу.
Крупная, костистая коричневая ладонь – казалось, она сама была сделана из песка. Она взметнулась в воздух вместе с облачком песчинок, затмевая блеск стрелы. Затем песок с легким шорохом опал. И руки уже видно не было. Невозможно было даже представить, что она была. Но все они видели.
– Ма ашу, вот эа а! – заметил капитан безразличным тоном.
Монтойя Великолепный повалился на колени и запричитал:
– Го сусе, ми иио ушу! Да коит он иром…
Шапиро с изумлением осознал, что Монтойя читает отходную молитву на своем тарабарском наречии.
А вверху, на гребне дюны, подпрыгивал и содрогался Рэнд, издавая пронзительные торжествующие взвизги. И грозил небесам кулаками, вздымая вверх руки.
Ознакомительная версия.
