Джессоп извлек из конверта письмо и прочел его.
– Да. Да, понятно, – произнес он и вложил послание обратно в конверт.
– Так значит… значит, ничего, если я уеду? – Женщина с тревогой смотрела на него.
– Конечно, миссис Беттертон, – ответил он, удивленно приподняв брови. – Почему бы и нет?
– Я думала, вы будете возражать.
– Возражать? С какой стати? Это целиком и полностью ваше дело. Только устройте все так, чтобы я мог связаться с вами, пока вы в отъезде, – на тот случай, если все же будут какие-либо новости.
– О, конечно!
– Куда вы намереваетесь поехать?
– Куда-нибудь, где побольше солнца и поменьше англичан. В Испанию или Марокко.
– Очень хорошо. Уверен, что это пойдет вам на пользу.
– О спасибо, спасибо вам большое! – Женщина встала с кресла, явно обрадованная, но сквозь этот восторг по-прежнему просвечивала нервозность.
Джессоп поднялся из-за стола, пожал ей руку и нажал кнопку вызова – чтобы посетительницу проводили на выход, – затем снова вернулся к своему месту и сел. Несколько мгновений его лицо оставалось, как и прежде, невыразительно-отсутствующим, затем он медленно улыбнулся, снял трубку переговорного устройства и сказал:
– Проводите ко мне майора Глидра.
– Майор Глидр? – Эту фамилию Джессоп произнес несколько неуверенно.
– Да, это трудно, – ответил посетитель с пониманием, в котором сквозила нотка юмора. – Ваши соотечественники – во время войны они называли меня Глидером. А теперь, в Соединенных Штатах, я намереваюсь сменить фамилию на Глин, это будет более удобным вариантом для всех.
– Вы в данный момент прибыли из США?
– Да, я приехал неделю назад. Вы – прощу прощения – мистер Джессоп?
– Да, я Джессоп.
Собеседник с интересом посмотрел на него и сказал:
– Так-так… Я слышал о вас.
– Правда? От кого?
Глидр улыбнулся.
– Возможно, мы слишком спешим. Прежде чем, с вашего позволения, задать вам несколько вопросов, я должен предъявить вам это письмо из посольства США.
Он с поклоном подал письмо. Джессоп взял послание, пробежал глазами несколько строк учтивого вступления и отложил листок, оценивающе глядя на посетителя. Высокий мужчина, держащийся достаточно чопорно, в возрасте тридцати лет или около того. Светлые волосы коротко подстрижены по европейской моде. Выговор очень медленный и тщательный, с отчетливым иностранным акцентом, хотя и грамматически правильный. Джессоп отметил, что майор не проявляет ни беспокойства, ни неуверенности. Это само по себе было необычным. Большинство из тех, кто приходил в этот кабинет, были встревожены, испуганы или взволнованы. Иногда они хитрили, иногда впадали в ярость. Этот же человек владел собой в совершенстве, он умел сохранять невозмутимый вид и всегда знал, что и почему делает. Его вряд ли удастся легко обмануть или заставить сказать больше, чем он намеревается сказать.
– И чем мы можем быть вам полезны? – светским тоном произнес Джессоп.
– Я пришел, чтобы спросить вас, нет ли каких-либо еще известий о Томасе Беттертоне, который недавно исчез при обстоятельствах, выглядящих необычно. Я знаю, что не следует в точности верить всему, что читаешь в прессе, так что я спросил, где могу получить надежную информацию. Мне сказали – у вас.
– Извините, но у нас нет точных сведений касательно Беттертона.
– Я думал, что его, возможно, послали за границу с какой-либо миссией. – Глидр помолчал и добавил, выражаясь несколько старомодно: – Понимаете, этакое «тс-с‑с!».
– Уважаемый, – со страдальческим видом отозвался Джессоп, – Беттертон был ученым, а не дипломатом или тайным агентом.
– Вы меня пристыдили. Но явные именования не всегда верны. Вы, возможно, спро́сите, каков мой интерес в данном деле? Томас Беттертон был моим родичем по его жене.
– Да. Вы, если не ошибаюсь, племянник покойного профессора Маннгейма.
– А, вы уже знаете об этом. Вы хорошо информированы.
– Люди приходят к нам и рассказывают всякое, – пояснил Джессоп. – Жена Беттертона была здесь и сказала мне о том, что вы ей написали.
– Да, чтобы выразить свои соболезнования и спросить, нет ли у нее еще каких-либо вестей.
– Это было весьма уместно.
– Моя мать была единственной сестрой профессора Маннгейма. Они были очень привязаны друг к другу. В Варшаве, будучи еще маленьким, я часто бывал у дядюшки, и его дочь Эльза была мне как сестра. Когда мои отец и мать умерли, моим домом стал дом моих дяди и кузины. Это было счастливое время. Потом настала война, трагедии, ужасы… обо всем этом мы не будем говорить. Мой дядя и Эльза бежали в Америку. Я же остался в Сопротивлении, ушел в подполье, и когда война закончилась, у меня уже появились определенные обязательства. Я нанес один визит за океан, чтобы повидать дядю и двоюродную сестру, вот и всё. Но затем наступил момент, когда мои обязанности в Европе завершились. Я намеревался поселиться в Соединенных Штатах на постоянной основе. Я надеялся жить поблизости от дяди, кузины и ее мужа. Но, увы… – он развел руками, – я прибыл туда, а мой дядя умер, моя двоюродная сестра тоже, а ее муж переехал в эту страну и женился снова. Так что я вновь лишился семьи. А потом я прочитал об исчезновении известного ученого Томаса Беттертона и приехал посмотреть, что можно сделать. – Он сделал паузу и вопросительно взглянул на Джессопа. Тот ответил ему взглядом, лишенным всякого выражения. – Почему он исчез, мистер Джессоп?
– Это, – отозвался хозяин кабинета, – мы и сами хотели бы знать.
– Возможно, вы это все же знаете?
Джессоп с некоторым интересом отметил, как легко они поменялись ролями. Обычно в этой комнате он задавал людям вопросы. Но сейчас следователем был этот чужак. По-прежнему вежливо улыбаясь, Джессоп ответил:
– Уверяю вас, что это не так.
– Но вы что-то подозреваете?
– Возможно, что все идет согласно некой схеме… – осторожно сказал Джессоп. – Случаи подобного рода бывали и раньше.
– Я знаю. – Посетитель быстро перечислил полдюжины жертв и многозначительно добавил: – Всё это были ученые.
– Да.
– Они ушли за «железный занавес»?
– Существует такая вероятность, но мы не знаем точно.
– Но они скрылись по собственной воле?
– Даже это трудно сказать, – признал Джессоп.
– Считаете, это не мое дело?
– О, прошу вас…
– Но вы правы. Это дело представляет для меня интерес только из-за Беттертона.
– Прошу меня простить, но я не совсем понимаю ваш интерес, – произнес Джессоп. – В конце концов, вы были всего лишь свояками, а не кровными родственниками.
– Это верно. Но для нас, поляков, семья очень важна. Существуют определенные обязательства. – Он встал и чопорно поклонился. – Я сожалею, что злоупотребил вашим временем, и благодарю вас за вашу любезность.
Джессоп тоже поднялся.
– Сожалею, что мы ничем не смогли вам помочь, – сказал он, – но уверяю вас, что мы в полном неведении. Если я что-нибудь узнаю, могу ли я связаться с вами?
– Обратитесь в посольство США, они меня найдут. Благодарю вас.
Он вновь отвесил формальный поклон. Джессоп нажал кнопку на столе. Майор Глидр вышел. Хозяин кабинета поднял трубку.
– Попросите полковника Уортона пройти в мой кабинет.
Когда тот вошел, Джессоп известил его:
– Дело сдвинулось с мертвой точки – наконец-то.
– Каким образом?
– Миссис Беттертон хочет поехать за границу.
Уортон присвистнул.
– Собирается воссоединиться с муженьком?
– Надеюсь, что так. Она предъявила весьма кстати оказавшееся при ней письмо от своего врача. О том, что ей срочно нужен отдых и полная смена обстановки.
– Звучит неплохо!
– Хотя, конечно, это может быть и правдой, – предупредил его Джессоп. – Просто констатация факта.
– Мы не можем опираться на подобную вероятность, – сказал Уортон.
– Нет. Должен сказать, она сыграла роль вполне убедительно. Ни на момент не вышла из образа.
– Полагаю, вы больше ничего от нее не узнали?
– Один едва заметный след. Та женщина, Спидер, с которой Беттертон обедал в «Дорсете»…
– И что?
– Он не сказал жене об этом обеде.
– Ого. – Уортон задумался. – Считаете, на это следует обратить внимание?
– Вполне возможно. Кэрол Спидер ранее попадала в поле зрения Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Она была оправдана, но тем не менее… да, тем не менее она была – или считалось, что была, – в чем-то таком замешана. Это может оказаться возможным контактом. Единственным, который мы пока что обнаружили в деле Беттертона.
– А что насчет контактов миссис Беттертон – любых возможных, которые могли побудить ее отправиться за границу?
– Никаких личных контактов. Вчера она получила письмо от поляка, двоюродного брата первой жены Беттертона. Он только что был здесь, выспрашивал у меня подробности.
