Р-раз – и все прошло, но я задумалась: мы встретили Дэйви в детском парке, он выгуливал чью-то собаку, всю расфуфыренную, чтобы заинтересовать маленьких девочек. Дэйви представился Лизе, и та доверчиво протянула руку. Моя лишенная отцовской любви девочка улыбалась, желая понравиться дяде.
Внезапно джентльменская неторопливость его ухаживания показалась подозрительной. Беременность в пятнадцать делает осторожнее, но девушки любят, когда их добиваются. Возможно, Дэйви не тот, кого я в нем интуитивно почувствовала, но рисковать своим ребенком я не собиралась ни на секунду. Я отправила Лизу за полотенцами и маслом для загара, а сама тут же выгнала Дэйви. На пляж мы поехали вдвоем.
Я периодически встречалась с мужчинами, но до Лизиного побега так и не влюбилась. Потом появился Лоренс, потом Лиза вернулась ко мне, а он – к Сэнди, но еще долгое время был эталоном, с которым я сравнивала всех своих последующих пассий. Господи, ни один из них Лоренсу в подметки не годился! На неудачных свиданиях я вспоминала, как Лоренс меня смешил, как легко нам было вместе, каким надежным он мне казался.
Секс я не вспоминала.
Когда вернулась Лиза, я положила секс в коробку, засунула далеко-далеко, а сверху навалила тысячу других коробок, чтобы крышка ненароком не поднялась. Я стала исключительно Боссом, то есть мамской мамой, как говорит Мози. А сейчас? Мы с Лоренсом проделали всякое на его озаренной солнцем кровати, секс прорвался сквозь закрытую крышку, сквозь коробки и учинил мне внутри шикарный бардак. Теперь я не могла не вспоминать.
Шел мой лихой год; как по часам, каждые пятнадцать лет Господь заявлялся ко мне. На этот раз оказалось хуже всего. Только секса, вырвавшегося на волю, великого, живого, буйного, мне не хватало. И это не сорняк – дернул и вырвал с корнем. Это толстенная оболочка желания, вокруг каждой моей кости.
Я проходила мимо цветка в горшке на своей кухне и вспоминала запах цветка на кухне Лоренса: ароматом листьев я наслаждалась, когда он уложил меня на стол и прильнул к моим губам. В банк пришел мужчина обналичить чек, подаренный на день рождения его ребенка, так я трижды пересчитывала деньги, потому что его крупные руки, грубые пальцы и аккуратные ногти были точь-в-точь как у Лоренса. Я вспоминала, как те руки сжимали мои, когда Лоренс двигался глубоко во мне, когда мы лежали на его кровати и пожирали друг друга глазами. Стоило услышать куплет песни, под которую мы занимались любовью, или похожей на нее, я замирала и чуть подавалась вперед, как от удара в живот, оглушенная внезапным, диким желанием.
А этот ублюдок мне даже не позвонил.
В ответ на вопрос «Что нового в школе?» Мози все чаще смотрела на меня так, будто застукала меня за пожиранием котят. Теперь у нас постоянно толклись Реймонд Нотвуд и ее новая подружка, которую она представила как Патти. Фамилию Мози не назвала, но я не первый день живу в Иммите и Утингов узнаю сразу. Увидев бледную, худую Патти, я сразу подумала: «Господи, у этой девочки глисты!» Впрочем, Патти мне понравилась: она очень мило улыбалась, а стоило потрепать ее по голове, млела, как стосковавшаяся по ласке сирота. Одному богу известно, что творится у нее дома, но я напомнила себе: Новин Утинг была Лизе куда лучшей подругой, чем Мелисса Ричардсон, которая росла в самой богатой семье Иммиты.
В четверг Рик Уорфилд приезжал допрашивать Лизу. Она смотрела в пустоту, ни на что не реагировала и хорошо хоть слюни не пускала. Уорфилд ничего не добился, но видеть его в своей гостиной и слушать, как он донимает Лизу вопросами о костях, было нестерпимо. Потом он попросил разрешения поговорить с Мози, и отказать ему я не смогла.
Мози пришла мрачная, плюхнулась в кресло напротив Уорфилда, нахохлилась и помрачнела еще сильнее.
– Из окна твоего шалаша отличный вид на лес, а? – начал Уорфилд. – У вашего дома никто не околачивался?
Неужели Уорфилд думал, что закопавший кости тайком их навещал?
– В смысле, шизик какой? – переспросила Мози, корча из себя дурочку.
– Кто угодно.
– Однажды я видела, как Джек Ольсен и Ларри Дарт курят у леса марихуану.
Уорфилд вздрогнул. Ларри Дарт – его племянник, и по вызывающему наклону Мозиной головы я поняла, что она в курсе. Шериф спешно закончил разговор и ушел расстроенный. Думаю, он направился к своей сестре. У меня засосало под ложечкой: про марихуану Мози, скорее всего, сочинила, но точно я определить не смогла. В первый раз не смогла. Обычно Мози врет, как трехлетка – делает огромные глаза, ковыряет землю носком, жует нижнюю губу, словно жвачку. Неужели научилась врать без запинки? У меня аж мурашки по спине побежали. Чему еще научит ее лихой год?
Один за другим пролетали дни, но все было по-прежнему: безучастная Лиза, непроницаемая Мози, неустановленный бассейн, терзающие глухое дело копы и растерянная я.
Однажды, отработав самый длинный в истории человечества вторник, я вернулась домой и заглянула к Лизе. Боже милостивый! Казалось, из туч, собравшихся под потолком ее комнаты, на землю пролился дождь глянцевых фотографий. Лиза вытащила фотоконтейнеры из-под кровати, вывалила снимки и расшвыряла по комнате. Теперь она сидела посреди фотоморя, опустевшие контейнеры валялись на боку и вверх ногами, словно опрокинутые штормом лодки. Снимки лежали целыми кучами, большей частью изображением вверх. Наповал сраженная бардаком, я беспомощно их разглядывала. Вот кокон цикады на сочной траве, вот башенка из красных шашек, вот яркий резиновый сапог в луже.
Глаза болели: я же целый день пересчитывала засаленные купюры. Сил не было даже форму снять. Хотелось разогреть замороженную лазанью в микроволновке и выпить огромный бокал вина, чтобы оглушить нутро. Теперь же мне предстояло добрых два часа ползать на коленках, чтобы сложить все фотографии стопками, иначе в контейнеры точно не войдут. Лиза довольно улыбалась – какое там, чуть ли не сияла. Из-за ее спины выглядывал Заго. Маленький уродец буквально источал чувство вины, а на встревоженной морде было огромными буквами написано, что он припрятал какашку-другую среди этого бардака.
– Босс, ко мне! – Лиза позвала меня, как собаку, и поманила здоровой рукой.
Я подняла палец – подожди секунду, – повернулась к коридору и заорала:
– Мози Ива Джейн Грейс Слоукэм!
Месяц назад, услышав такой вопль, Мози рысью примчалась бы. Сегодня они с Реймондом Нотвудом и Патти сидели в гостиной и играли в техасский покер на «Скитлс», поэтому ответа не последовало.
Я позвала ее снова – орала так гневно, что посреди длинного имени сорвался голос. Через минуту в коридоре раздались неторопливые шаги.
– Босс, у меня тут гости! – напомнила Мози громким мелодраматическим шепотом.
– Ты хоть раз к маме заглядывала?
Мози приблизилась, увидела бардак, и глаза у нее на лоб полезли.
– Ух ты! Вот это да! – пробормотала она.
– Вот-вот. Заботься о Лизе сама, раз миссис Линч домой отсылаешь.
– Лиза спокойно лежала, – обиженно заныла Мози. Обиженно ныть она научилась, как доросла до подростка. Когда-то в таком тоне она общалась только с Лизой. Теперь Мози вкрадчиво шепчет маме на ушко, а нытье достается мне.
– За Лизой мы должны следить вместе, – заявила я. – Если не успеваешь ухаживать за мамой и развлекать друзей, по-твоему, что придется вычеркнуть?
Мози надулась, как обозленная жаба.
– Вообще-то не я проморгала, как Лиза сбежала и поперлась на дорогу.
Я глянула через плечо на Лизу, нетерпеливо ерзавшую в фотосупе. Она снова махнула мне здоровой рукой и повторила:
– Босс, ко мне!
– Погоди, Кроха. – Я шагнула к порогу и поволокла за собой Мози. – Еще одно слово – и запру тебя в твоей комнате. Я не проморгала Лизу…
– Я имела в виду миссис Линч. – Мози закатила глаза. – Господи!
Я тут же прикусила язык.
– Стоп. Лиза опять убегала из дома?
– Ага, сегодня. Мы наткнулись на нее по дороге из школы. Она была на полпути к Вудленд-стрит.
Я насторожилась еще сильнее: в том же направлении Лиза брела и когда при мне из дома выбралась.
– Что же ты молчала?
– Ты же только с работы вернулась. Знаешь, Босс, по-моему, это не впервые. – Мози чуть подалась ко мне, и я почувствовала, что мы с ней снова одна команда. Наконец-то! Черная кошка пробежала между нами в день, когда я велела Тайлеру Бейнсу срубить иву. Теперь я страшно жалела, что не послушала Мози. Надо было обнести забором передний двор и поставить бассейн туда. – Когда мы привезли маму домой, миссис Линч спала перед телевизором. Проснулась и давай ворчать: что поделать, Лиза такая хитрая, только отвернешься или пописать отойдешь, она сразу сбегает. Я поняла, что Лиза сбегала уже не раз, но миссис Линч нам не говорила.
– Что за… – Я чуть не выругалась. Да, за три доллара в час нормальные сиделки не работают.
– Угу, без мата про нее не скажешь, – вздохнула Мози.
– Завтра с утра потолкую с ней. – Я замялась, желая продлить момент.
