Лоренс недоуменно пожал плечами и улыбнулся:
– А мне сорок шесть.
– С одного раза! – выдавила я и застонала от смеха так, что по щекам покатились слезы и заболел живот. – С одного!
– Что? Что? – допытывался Лоренс, но, заразившись моим безудержным хохотом, стал посмеиваться. Бедняга понятия не имел, что привело меня в такой восторг, а я захохотала еще сильнее.
Минуту назад я спросила Господа, когда он ниспошлет мне нежданное счастье, и вот чем обернулась молитва! Менее удачного момента для беременности в моей жизни еще не было, даже когда я залетела в пятнадцать. Наверное, в истории Иммиты, штат Миссисипи, не было женщин, которые беременели в менее удачный момент. Я истерически хохотала, потому что Клэр пыталась убить мою дочь, потому что за мной следили, потому что мою девочку, оказывается, совратил Тренер, потому что Клэр, вероятно, догадалась: Мози украдена; потому что другая моя внучка умерла, потому что я соучастница тысячи преступлений, а сейчас замышляла новое.
И все-таки, и все-таки я стояла, прислонившись к машине, обнимала человека, любовь к которому озаряла меня живым светом изнутри, и хохотала. Мой возлюбленный улыбался и качал головой, а я в тот момент чувствовала лишь золотой, сияющий луч надежды.
Мози уплывает, уходит на глубину, Лиза ее теряет.
Лиза толкает ходунки вперед и с безрассудным упорством двигается за ними. Скорее, нужно спасти Мози! У двери в ванную Лиза останавливается в полном недоумении. Откуда на стенах зеленый кафель? Где стикеры с танцующим медведем – символом «Грейтфул дэд»?[24] Они же на зеркале были! Где белый, отстающий от пола линолеум? Где старая ванна на фигурных ножках? Лиза уже не в Монтгомери, а Мози нужно спасать по-другому. Очень, очень нужно.
Мольба о спасении и в напряженном голосе Мози, и в понурых плечах. Если это видит Лиза, ползущая по коридору практически на одной ноге, то почему Босс не замечает? Где черный ангел, который встряхнул бы Боссовы глаза, как игральные кости, и швырнул бы к Мози? Боссу нужно предзнаменование – так же, как прежде Лизе.
Лиза заталкивает ходунки в ванную, но здоровая нога опускается на серый ковер местной библиотеки. Лиза подтягивает инсультную ногу, которая уже не мертвая конечность. Стоит шагнуть в прошлое – и эта нога становится сильнее, по крайней мере, живее.
Лиза больше года живет в Монтгомери у Джа-нелль. Тусить они начали сразу после того, как высохло их белье. Лиза очнулась в доме Джанелль и решила у нее остаться. Джанелль нравится, что Лиза ухаживает за ребенком, а еще больше, что Лиза всегда знает, где раздобыть дурь. Они вместе живут в убитом бунгало полумертвой матери Джа-нелль. Вообще-то мама Джанелль умерла, Лиза ее даже не видела, но это не мешает Джанелль получать мамину пенсию. Под задней частью дома старое школьное бомбоубежище, с пятидесятых годов сохранилось. Там как-бы-бойфренд Джанелль готовит мет, если удается достать нужные лекарства. Поэтому Лиза и пришла в библиотеку – встретиться с прыщавым парнем из аптечного киоска.
Парень опаздывает. По-правде говоря, он слишком прыщавый, чтобы опаздывать, только, чего греха таить, и Лиза уже не та, что раньше. Она такая тощая, что на тазовую кость впору ставить солонку. Улыбается она теперь одними губами, чтобы зубы не показывать. Но зато она в завязе. В очередной раз. Только какого хрена завязывать, если прыщавый парень снова заставляет ждать?
У Лизы жуткая трясучка, а от сухого отрывистого кашля она не может избавиться даже в такой день, как сегодня, когда запила перкоцет половиной бутылочки робитуссина. Судя по виду, книжные полки и стулья сделаны из комков серого обойного клея. Сам воздух напоминает тепловатую грязь. Лизина проблема не мет, а то, что жизнь – полное дерьмо. Она и завязала лишь потому, что Джанелль уже несколько дней кайфует от мета так, что забывает искупать Джейн Грейс. Забывает покормить. Забывает, какой, блин, вообще день и час.
У прыщавого наверняка что-то есть, например делаудид. Лиза машинально щелкает пальцами. Она завязала больше недели назад, после того как, переночевав у одного парня в трейлере, вернулась домой и услышала плач Джейн Грейс. Малышка лежала в изгаженном подгузнике, который не меняли пару дней. Лиза до такого не доводит. То есть обычно не доводит.
У прыщавого наверняка что-то есть, например мет, с которого она слезла, потому что Джанелль жутко кайфует, а разве можно бросить Джейн Грейс? А если записку себе написать? Тогда она точно не забудет. Да, нужна именно записка.
«Дорогая Лиза! Купи фрукты и памперсы, будь дома к шести и не отсасывай у прыщавого в книгохранилище, сколько упаковок просроченного судафеда он бы тебе ни принес».
Лиза садится за компьютер и проверяет электронную почту. Адрес у нее тот же, [email protected] hotmail.com. Она завела его, еще когда пользовалась домашним компьютером Мелиссы. В ту пору почтовая служба «Хотмейл» только-только появилась, и подруги считали себя единственными живыми девчонками в Сети. Лиза не садилась за комп целых два года, но вполне можно вспомнить, что и как. Она логинится и ждет, пока медленный библиотечный комп загружает содержимое папки «входящие». Послания себе можно писать каждый день. И больше не забывать.
Когда открывается папка, там уже ждет письмо, оправленное более трех месяцев назад.
«Хочу тебя увидеть. Приеду, куда скажешь».
Подписи нет, но Лиза и так знает, кто такая [email protected] Точнее, кем должна быть. Она чувствует много чего сразу, все перепутанное, но громче прочего – нечто очень похожее на «да!».
На стоянку сворачивает «хонда» прыщавого, и Лиза быстро набирает: «Монтгомери, Алабама. Пятница, 16.00. Пончиковая «Криспи Крим» на углу Алабастер и Пайн» – и, пока не передумала, кликает «отправить».
К пятнице Лиза не передумывает. Она по-прежнему в жестком завязе, разве что викодин и ксанакс проскакивают. В «Криспи Крим» она приходит заранее и садится у стойки лицом к большой витрине. За ней по ленте движется целая армия пончиков, и автомат покрывает их глазурью. Лиза наливает в кофе сливки. Рыхлая белая масса сюрреалистическими облачками оседает на темной маслянистой жидкости. «Кофейный Дали», как говорила когда-то Мелисса.
А вот и Мелисса, словно имя свое услышала, садится на табурет рядом с Лизой. На ней льняные брюки с иголочки и белая рубашка. Безупречна. Макияжа капельку, волосы длинные, прямые, будто отутюженные. На губах улыбка, в глазах искренняя радость и удивление. Удивлена Мелисса не тем, что видит Лизу, а тем, какую Лизу видит. Лиза вдруг чувствует свой затхлый, неприятный запах, а вот от Мелиссы пахнет деревьями после дождя и лимоном. Лиза растягивает губы в улыбке.
– Мы рады тебя видеть, – говорит Мелисса.
«Мы» подсказывает Лизе, что парень с квадратной челюстью – Мелиссин спутник. Он на пару лет старше, широкоплечий и белокурый. Наверное, это и есть Макбоб из адреса Мелиссиной электронки. Хренов Капитан Америка[25]. Макбоб садится на табурет рядом с Мелиссой и тоже улыбается. Зубы у него белоснежные.
– Это Лиза? – спрашивает он. Ясно, по Мелиссиным рассказам этот красавец представлял себе другую девушку.
Лиза неподвижно смотрит на Кофейного Дали, а Мелисса трещит без умолку. Она… Боже праведный, она извиняется, иначе к чему этот добрый, участливый голос? Она рассказывает Лизе о себе, о том, что случилось после страшного дня на пляже. Из больницы Мелисса поехала прямо домой. Натиск копов сдерживал семейный адвокат. Целую ночь Мелисса мерила шагами свою комнату. Хотелось кожу с себя содрать или расколотить голову о стенку – что угодно, только бы отключить мысли. На рассвете она уехала – скинула старую жизнь, как пару тесных туфель.
Так же как Лиза, Мелисса сбежала, только сбежала первой, – об этом она и говорила, причем, как всегда, без обиняков.
– Наркотики – это путь к самоуничтожению, – вещает Мелисса и касается плеча бывшей подруги с таким приторно-раздутым участием, что Лиза хочет зубами впиться в нежную холеную руку.
Хренов Капитан Америка перевернул Мелиссину жизнь. Помог вылечиться. Помог изменить имя и начать с чистого листа.
– Я хочу восстановить справедливость, – стрекочет Мелисса. – Мой психотерапевт считает, что главную роль в вашем романе играл мой отец, а не ты и уж точно не я. Тебя было проще винить…
Заумные слова звучат скороговоркой – нездоровая атмосфера, искупление, реабилитационный процесс… Однако смысл Лизе ясен: Мелисса отделалась легким испугом. Она убила ту малышку – так же, как Лиза, пожалуй, даже больше, чем Лиза, но сейчас кристально чиста и прощена. Она заканчивает реабилитацию, она обновленный, поздоровевший клон прежней Мелиссы. Длинные белокурые волосы, на пальце скромное колечко с бриллиантиком…
– Лиза, позволь нам тебе помочь, – начинает Капитан Америка. – В центре, где лечилась Мелисса…
Лиза снова улыбается, губы сомкнуты, глаза мертвы. Встает. Пора уходить. Мелисса хватает ее за руку. Лиза бы отмахнулась, но Мелисса вкладывает ей в ладонь деньги. Мятые купюры и пропитанная жалостью улыбка – не что иное, как способ сказать: «Я выиграла». «Я выиграла» – лейтмотив избитых фраз о реабилитации и снисходительного сочувствия.
