Ознакомительная версия.
Вульф к тому времени уже покончил с газетами, аккуратно сложил их и сидел с книгой в кресле, которое, несмотря на свои внушительные размеры, было все же ему маловато. Когда я вошел, он даже не поднял головы. Это означало, что в данный момент факт моего существования всецело мое личное дело. Я не стал с этим спорить, приземлился на диван и развернул газету, но читать не стал. Минут через пять, когда Вульф перевернул уже две страницы, я заговорил:
– Кстати, было чертовски умно с вашей стороны отказаться от предложения Лиггета. Я имею в виду второе. Согласись вы, впутались бы в историю. Теперь одно удовольствие уговаривать Берена стать шефом, хотя бы и киоска с газированной водой.
Ни босс, ни книга не пошевелились, но Вульф соблаговолил заговорить:
– Полагаю, Мальфи зарезал Берена. Тем лучше.
– Нет. Не зарезал и не зарежет, потому что не сумеет до него добраться. Берен предстанет перед судом, закованный в кандалы. Мой приятель Толмен засадил его. Фемида взяла в руки свой меч.
– Тьфу! Если ты считаешь своей обязанностью развлекать меня сказками, имей хоть каплю воображения!
– Толмен арестовал мистера Берена, – терпеливо повторил я, – по подозрению в убийстве мистера Ласцио и посадил его в тюрьму. Я это видел своими глазами.
Книга начала опускаться.
– Арчи, если это шутка…
– Нет, сэр. Чистая правда.
– Он предъявил обвинение Берену?
– Да, сэр.
– Господи, да почему? Он дурак!
– То же самое утверждает мисс Берен. Она сказала: «Свинья и дурак».
Книга еще держалась в воздухе, затем опустилась окончательно. Потом на короткое время поднялась до уровня глаз и была отложена наконец на журнальный столик. Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Пальцы его сплелись на животе, и я увидел, как он вытянул губы трубочкой, потом втянул их, снова вытянул, снова втянул. Это удивило меня: с какой стати он так разволновался?
Через некоторое время он проговорил, не раскрывая глаз:
– Теперь ты понимаешь, Арчи, почему я колебался, браться ли за дело, которое может помешать нашему отъезду в Нью-Йорк?
– Вы можете называть это колебанием. Есть и более сильные слова.
– Да. С другой стороны, я буду еще большим дураком, чем мистер Толмен, если упущу такую возможность. Получается, что единственный способ извлечь из всего этого выгоду, это выяснить, кто убил мистера Ласцио. Вопрос, сумеем ли мы проделать это за оставшийся тридцать один час? А точнее, двадцать восемь, потому что завтра за ужином я должен прочесть доклад о вкладе Америки в поварское искусство. Так сможем мы с этим управиться за двадцать восемь часов?
– Конечно сможем, – небрежно махнул я рукой. – Господи, я разработаю план, вы уточните детали…
– Да. Они, конечно, могут отказаться от идеи завтрашнего ужина, но вряд ли, потому что только раз в пять лет… Наш первый шаг…
– Извините.
Я уронил газету и выпрямился. Мне было приятно: наконец начинается нечто способное положить конец этой спячке.
– Почему бы вам не увидеться с Лиггетом и не принять его предложение? Раз мы все равно будем этим заниматься, почему бы не обеспечить себе гонорар?
– Нет. Если я свяжусь с ним и не закончу к завтрашнему вечеру… нет. Свобода – достойная альтернатива гонорару. Мы будем действовать. Первый шаг ясен. Приведи сюда сейчас же мистера Толмена.
Это на него похоже. Когда-нибудь он потребует, чтобы я привел к нему Сенат и Палату представителей. Я сказал ему:
– Толмен злится, что вы не подошли к телефону сегодня утром. Кроме того, он уверен, что свое дело сделал, и подробности его не интересуют. И еще я сомневаюсь…
– Арчи! Ты сказал, что разработаешь план. Пожалуйста, разработай план, как завлечь сюда Толмена.
Я отправился за шляпой.
Я ринулся прямо в «Покахонтас», надеясь застать там Толмена, и придумывал по дороге, как заставить его прийти, но опоздал. Служитель в дверях сказал мне, что окружной прокурор сел в машину и отправился по шоссе на запад. Я развернулся и ударился в галоп. Если бы он решил задержаться у главного здания отеля, мне удалось бы его там нагнать. Я влетел в вестибюль. На глаза мне попадались пальмы, кресла, зеленые ливреи слуг, а также дамы и господа в самых разнообразных одеяниях – от костюмов для верховой езды до цветных тряпок, вызывающих в памяти цыганский табор. Я уже готов был навести справки у портье, как услышал за спиной мрачный голос:
– Хэлло, таракашка!
Я повернулся на каблуках:
– Привет, крысенок. Даже не крысенок. Не знаю, как это и назвать. Оно живет под землей и ест корни сорняков.
Гершом Оделл покачал головой:
– Не я. Не по адресу. Все, что ты мне рассказал, ну, что Ласцио хотят пристукнуть, я поведал ночному портье так просто, для разговора. Ну а когда все это стряслось и они меня вызвали, что я мог поделать? Но ты сказал им о камнях, неужели у тебя не хватило мозгов сообразить, что у проклятого шерифа возникнет подозрение?
– Я сыщик, у меня вообще нет мозгов. У шерифа хватает других забот. – Я махнул рукой. – Забудь об этом. Мне нужен Толмен. Он здесь?
Оделл кивнул:
– В кабинете управляющего с Эшли. Там еще несколько человек и тип из Нью-Йорка по фамилии Лиггет. Кстати, вспомнил, зачем ты мне понадобился. Ты воображаешь себя таким ловким, что я с наслаждением отдубасил бы тебя, но оставим это. Ты должен оказать мне услугу.
– Допустим. Лучшая защита – это нападение.
– О'кей, Так вот, о чем я хотел попросить. Я сыт по горло теперешней работенкой. Служба здесь в общем-то приличная, но меня от нее тошнит. Сегодня, когда прилетел Рэймонд Лиггет, он прежде всего спросил, где Ниро Вульф, и тут же отправился к нему, даже не поздоровавшись с Эшли. Я подумал, что Вульф для него кое-что значит. Потом мне пришло в голову, что лучшего места для частного сыщика, чем отель «Черчилль», не найти по всей стране. – Глаза Оделла заблестели. – Слушай, вот это была бы работа для такого честного парня, как я! Так вот, пока Лиггет здесь, не мог бы ты замолвить за меня словечко Вульфу, а он сказал бы Лиггету и устроил мне встречу с ним…
Черт подери, подумал я, а мы ведь и вправду превращаемся в контору по найму. Ненавижу разочаровывать людей, поэтому я участливо говорил с Оделлом, не вдаваясь в подробности отношений Вульфа с Лиггетом и не спуская глаз с закрытой двери кабинета управляющего. Я выразил радость по поводу того, что он не собирается гнить в глуши, что у него здоровое честолюбие, и так далее. Это была очень приятная беседа, но я тут же прервал ее, когда заметил, что дверь кабинета отворилась и мой друг Барри Толмен появился на пороге. Дружески хлопнув Оделла по плечу, я вложил, однако, в это ровно столько энергии, чтобы он вживе представил, как легко ему было бы отдубасить меня. Я быстро миновал все пальмы и преградил Толмену дорогу как раз возле выхода.
Он выглядел озабоченным, его голубые глаза беспокойно бегали. Он узнал меня:
– А, это вы. Что вам нужно? Я спешу!
– Я тоже, – ответил я. – Не собираюсь извиняться перед вами за то, что Вульф не подошел утром к телефону. Если вы хоть что-нибудь знаете о Ниро Вульфе, то вам ясно, как он эксцентричен. Не нам с вами его перевоспитывать. Когда мы ехали в поезде, мне понравилось ваше лицо, такое прямое и бесхитростное. Позже я видел, как вы арестовали Берена по обвинению в убийстве – вы, верно, не заметили меня, – а затем пошел и рассказал об этом Вульфу. Сейчас я вас случайно встретил и думаю, вам следует знать, что́ он делал, услышав мой рассказ. Он потирал нос.
– Ну и что? – насупился Толмен. – Ведь не мой же нос он потирал, я-то при чем?
– Ни при чем. Но если бы вы знали Вульфа так же хорошо, как я… Он трет нос, только когда кто-то с размаху садится в лужу. Поступайте, как вам нравится. Вы молоды, следовательно, худшие ошибки у вас еще впереди. Я чисто по-дружески, когда увидел вас, подумал, что смогу уговорить Вульфа побеседовать с вами, если вы сейчас пойдете со мной. Во всяком случае, попытаюсь. – Я сделал шаг к двери. – Но раз вы спешите…
Он продолжал хмуриться, но мне приятно было видеть, что он не стал терять время. Он взглянул в мои честные глаза и, резко сказав: «Пошли!», направился к выходу. Я последовал за ним, ликуя, как бойскаут.
Когда мы пришли в «Апшур», я должен был продолжать представление, но мне не хотелось оставлять его в людном холле, поэтому я привел его в номер и оставил в своей комнате, плотно прикрыв дверь. Затем я отправился к Вульфу, не забывая закрывать двери, уселся на диван и одарил толстого сукина сына широкой улыбкой.
– Ну? – спросил он. – Разыскал его?
– Конечно разыскал. И привел с собой. – Я решил опустить подробности. – Сейчас я зашел, чтобы попытаться уговорить вас дать ему аудиенцию. Это должно занять около десяти минут. Возможно, он даже выскользнет в коридор, чтобы подслушать у двери. – Я повысил голос: – А как же справедливость? Как же общество? Как же права человека?..
Ознакомительная версия.
