Ознакомительная версия.
Вульфу пришлось слушать, другого выхода у него не было. Я обильно уснащал свою речь громкими словами. Когда мне показалось, что прошло достаточно времени, я закрыл клапан, отправился в свою комнату и с победоносным видом провел Толмена к Вульфу. Прокурор выглядел таким озабоченным, что на секунду мне показалось, он промахнется мимо стула. Нет, попал.
– Как я понял, вы считаете, будто я сел в лужу? – поинтересовался он.
– Не совсем так, мистер Толмен. – Вульф покачал головой. – Я не могу составить компетентное мнение, пока мне не известны факты, которыми вы руководствуетесь. Проще говоря, я боюсь, что вы торопите события.
– Я так не считаю. – Толмен выставил вперед подбородок. – Я звонил в Чарлстон, и там согласились со мной. Не то чтобы я сваливал ответственность – я за все отвечаю. Кстати, к шести я должен быть в Чарлстоне на совещании, а до него шестьдесят миль. Я не болван. Я взял Берена в тиски. – Он показал это на пальцах. – Если у вас есть еще какие-то сведения, я с большой благодарностью получил бы их утром по телефону и с не меньшей благодарностью приму сейчас. Не говоря уже о гражданском долге.
– У меня нет информации, которая доказала бы невиновность мистера Берена, – мягко сказал Вульф. – Мистер Гудвин привел вас сюда по собственной инициативе. Я уже высказал вам свое мнение вчера ночью. Если бы я знал, на чем основываетесь вы, словом ваш секрет, это, возможно, помогло бы. Как вы понимаете, у меня нет клиента. Я никого не представляю.
– У меня нет никаких секретов. Но достаточно оснований, чтобы задержать Берена. Он не раз грозился убить Ласцио, это слышали полдюжины людей. По моим предположениям, он рассчитал, что убийцы обычно не объявляют во всеуслышание о своих намерениях, но явно переиграл. Сегодня утром я еще раз всех тщательно допросил, особенно Берена и Вукчича. И Вукчича исключил. Я собрал разнообразные показания. Но не отрицаю, что самый убедительный довод я получил, воспользовавшись вашей идеей. Я сравнил их ответы с теми, что нашел в кармане Ласцио. Никто, кроме Берена, не сделал больше двух ошибок. – Он вынул из кармана бумажки и выбрал одну. – Ответы пятерых, включая Вукчича, полностью соответствуют контрольным. Четверо, и вы в том числе, сделали по две ошибки, причем одинаковые. – Он сунул бумажки обратно в карман и наклонился к Вульфу. – Берен угадал только дважды! Семь ошибок!
Вульф медленно закрыл глаза. Несколько минут спустя он проговорил:
– Абсурд. Чепуха.
– Именно, – подчеркнуто согласился Толмен. – Просто невероятно, что в тесте, где все дали девяносто процентов правильных ответов, Берен набрал лишь двадцать два. Это может иметь лишь два объяснения: или он был выбит из колеи убийством, которое только что совершил либо собирался совершить, или он как раз убивал и на пробу у него не осталось времени. Отвечал он наугад. Я считаю это абсолютно убедительным и уверен, что суд посчитает так же. И я хочу сказать, что чрезвычайно благодарен вам за эту идею. Это было чертовски умно, и придумали это вы.
– Благодарю. А у Берена вы не попросили объяснений?
– Попросил. Он изобразил изумление. Объяснить ничего не смог.
– Вы сказали – абсолютно убедительно. Это слишком сильно. Возможны другие варианты. Ответы Берена могли подменить.
– Это тот самый листок, который он собственноручно отдал Сервану. Там есть его подпись. Серван все время держал его при себе. Вы подозреваете Сервана?
– Я никого не подозреваю. Блюда и карточки могли быть переставлены.
– Только не карточки. Берен сам сказал, что они шли по порядку, когда он пробовал. А что до блюд, то кто же сделал это и кто опять переставил их, когда Берен вышел?
После продолжительного молчания Вульф уверенно произнес:
– Действительно чушь.
– Конечно. – Толмен еще больше наклонился вперед. – Слушайте, Вульф, я всего лишь окружной прокурор, мне надо делать карьеру, и я знаю, что такое успешное расследование подобного сенсационного дела. Но вы ошибаетесь, если думаете, что мне доставляет удовольствие арестовывать Берена. Вовсе нет. Я… – Он запнулся. – Я… ну в общем удовольствия мне это не доставляет. По некоторым причинам это был самый тяжелый выбор в моей жизни. Но разрешите задать вам вопрос. Рассмотрим ряд бесспорных фактов. Во-первых, Берен сделал семь ошибок в перечне, который сам заполнил и подписал. Во-вторых, когда он пробовал блюда, они и карточки с номерами стояли в том же порядке, что и при дегустации блюд другими поварами. В-третьих, не обнаружено ничего, что заставляло бы сомневаться в этом. Предположим, в-четвертых, что вы приняли присягу как окружной прокурор. Так ответьте: арестовали бы вы Берена и постарались ли бы добиться его осуждения?
– Я бы отказался от дела.
– Почему? – Толмен взмахнул руками.
– Потому что я видел лицо мистера Берена и разговаривал с ним через минуту после того, как он вышел из столовой.
– Вы-то, может, и видели, а я нет. Если бы мы поменялись местами, приняли бы вы мои слова о лице и голосе Берена как свидетельство?
– Нет.
– А вообще чьи-нибудь?
– Нет.
– Знаете вы что-нибудь, что могло бы объяснить семь ошибок Берена?
– Нет.
– Прекрасно.
Толмен откинулся на спинку стула. Он осуждающе посмотрел на меня, что было несправедливо, и снова перевел взгляд на Вульфа. Челюсти Толмена судорожно двигались, он заметил это и плотно сжал губы.
– Честно сказать, – наконец заговорил он, – я надеялся, что у вас что-то есть. Со слов Гудвина я понял, что вы мне что-то объясните. Вы говорите, что на моем месте отказались бы от дела. Так какого же дьявола…
Мне не пришлось дослушать его фразу из-за нового покушения на попытки Вульфа провести весь день в покое. У входной двери сильно и настойчиво постучали. Ожидая вновь увидеть господ из Нью-Йорка, я открыл дверь. На пороге стояло трио совсем иного сорта: Луи Серван, Вукчич и Констанца Берен.
Вукчич был краток:
– Мы хотим видеть мистера Вульфа.
Я пригласил их войти.
– Вы не возражаете подождать здесь? – Я указал на свою комнату. – Он сейчас занят с мистером Барри Толменом.
Констанца отшатнулась и ударилась о стену. У нее было такое лицо, будто я сказал, что у меня карманы полны пауков, лягушек и ядовитых змей. Она сделала движение к выходу, но Вукчич схватил ее за руку, а я сказал:
– Останьтесь. Что мог поделать мистер Вульф, если симпатичный молодой человек настоял на том, чтобы прийти и поплакать у него на плече?
Отворилась дверь комнаты Вульфа, появился Толмен. В прихожей было темновато, и ему понадобилось не меньше секунды, чтобы уяснить обстановку. Он уставился на Констанцу и сделался пепельно-серым. Трижды он пытался заговорить, но слова замирали на полдороге. Однако не похоже было, что его состояние доставило ей удовлетворение. Она просто не заметила его, но посмотрела на меня и сказала, что, наверное, может теперь увидеть мистера Вульфа. Вукчич взял ее под локоть, а Толмен в изумлении уступил им дорогу. Я остался, чтобы проводить его, что и сделал после того, как он обменялся парой слов с Серваном.
Прибытие новых лиц не обрадовало, но и не огорчило Вульфа. Он принял мисс Берен без энтузиазма, но с какой-то подчеркнутой вежливостью, извинился перед Вукчичем и Серваном за то, что целый день не показывался в корпусе «Покахонтас». «При таких печальных обстоятельствах этого и не требуется», – заверил его Серван. Вукчич сел, запустил пятерню в свою гриву и прорычал что-то о невезучести поваров. Вульф осведомился, не отменяются ли дальнейшие мероприятия. Серван покачал головой. Нет, сказал он, они будут продолжать, даже если у него случится инфаркт. Он годами ждал того момента, когда, являясь одним из пятнадцати, удостоится чести принять у себя остальных. Это пик его карьеры, услада старости. Произошло невероятное несчастье, но тем не менее они будут продолжать. Сегодня вечером он как хозяин раздаст всем свою статью «Тайны вкуса», на подготовку которой потратил два года. Завтра в полдень предстоит избрание новых членов, теперь, увы, уже четырех. А во вторник вечером все будут слушать доклад мистера Вульфа «Вклад Америки в поварское искусство». Какая катастрофа, какое покушение на дружбу и братство!
– Такой настрой, мистер Серван, – сказал Вульф, – весьма вредит пищеварению. Раз о спокойствии не может быть и речи, то не лучше ли начать активные действия? Против того, кто виновен во всем?
Брови Сервана поползли кверху:
– Вы имеете в виду Берена?
– Силы небесные, нет! Я сказал, против того, кто виновен. У меня и в мыслях нет, что виновен Берен.
– О! – вырвалось у Констанцы.
Она подскочила на стуле и бросила на Вульфа такой взгляд, что мне показалось, будто она кинется ему на шею или в крайнем случае обольет его брюки пивом. Однако она осталась сидеть.
– Они ведут себя так, словно у них есть доказательства, – проворчал Вукчич. – Эти самые семь ошибок. Каким образом, черт подери, так получилось?
Ознакомительная версия.
