– Какого рода информация вас интересует?
– Прежде всего мы должны спросить – и это обычная формальность, – известно ли вам, жив ли еще человек, который нас интересует?
– Да, я могу ответить на ваш вопрос.
– И?..
– Он жив.
– Хорошо, – кивнула Сьюзан. – Но это только первый вопрос. Нам нужно еще его полное имя и нынешний адрес.
– Вам следовало с этого начать. Я переправляю ему почту.
– Нет, мы начали с более сложных источников. Так лучше. И работа к концу дня становится легче.
– Я все вам запишу.
– Благодарю вас, – сказала Тернер.
– Только максимально точно, – вмешался Ричер. – Вы знаете, как работает Конгресс. Если один парень пишет «авеню», а другой – «а-в-ю», то их такое никак не может устроить.
– Не беспокойтесь, – заверил азиат обоих собеседников.
Адвоката звали Мартин Митчелл Баллантайн, и он не переехал в Вайоминг. Он жил в Студио-сити, Лос-Анджелес, Калифорния. Совсем рядом. Карта Тернер показывала, что дом адвоката находится рядом с бульваром Вентура в конце Колдуотер-Кэньон-драйв. Возможно, он жил там все это время.
В таком случае Баллантайн был паршивым адвокатом, поскольку жил на первом этаже небольшого домика застройки тридцатых годов прошлого века – восемь десятилетий запустения. Теперь это место находилось в отвратительном состоянии и давно потеряло привлекательность: темно-зеленые стены, напоминающие тину, желтый свет в окнах…
– Тебе не стоит питать особых надежд, – заметила Сьюзан. – Он может отказаться с нами разговаривать. Сейчас слишком поздно для визитов.
– Однако у него горит свет, – возразил Ричер.
– И он может вообще ничего не помнить. Это произошло шестнадцать лет назад.
– Но хуже наше положение не станет.
– Если только он не пожалуется на попытку давления на свидетеля обвинения.
– Он должен отнестись к этому как к даче показаний.
– Только не удивляйся, если он вышвырнет нас вон.
– Он одинокий старик и с радостью примет пару гостей.
Баллантайн не стал вышвыривать их вон, но и особой радости не выказал. Он просто пассивно стоял на пороге, словно бо́льшую часть своей жизни только и делал, что поздними вечерами открывал двери незнакомцам в ответ на срочные просьбы о встрече. Это был мужчина среднего роста, достаточно здоровый, в возрасте немногим больше шестидесяти лет. Однако он выглядел усталым, и у него был очень печальный вид. Казалось, этот человек бросил вызов всему миру и проиграл. На его губе Ричер заметил шрам и подумал, что такой след не является результатом хирургической операции. А за спиной у старика маячила немолодая женщина – очевидно, жена. Она выглядела столь же печальной, но менее пассивной и более агрессивной.
– Мы бы хотели купить пятнадцать минут вашего времени, мистер Баллантайн, – сказал Джек. – Вас устроит сотня долларов?
– Я больше не адвокат. У меня нет лицензии, – вздохнул хозяин дома.
– Вы вышли на покой?
– Нет, меня лишили лицензии.
– Когда?
– Четыре года назад.
– Мы хотим поговорить с вами о старом деле.
– И в чем ваш интерес?
– Мы снимаем фильм.
– Как давно произошел интересующий вас эпизод?
– Шестнадцать лет назад.
– За сотню долларов?
– Они ваши, если вы согласитесь сотрудничать.
– Заходите, – сказал бывший адвокат. – И мы выясним, согласен ли я говорить с вами.
Все четверо прошли по узкому коридору в тесную гостиную, но мебель в ней оказалась лучше, чем предполагал Ричер, словно Баллантайны перебрались сюда из более просторного дома. Возможно, это произошло четыре года назад, когда Мартин был лишен лицензии, а может быть, и оштрафован. Или ему предъявлен иск, и он прошел через банкротство…
– А если я не смогу вспомнить? – спросил юрист.
– Вы все равно получите деньги, – заверил его Джек. – Но только если честно постараетесь вспомнить.
– Ладно, о каком деле идет речь?
– Шестнадцать лет назад вы написали аффидевит для клиента по имени Хуан Родригес, известного как Большой Пес.
Баллантайн подался вперед, готовый приложить все усилия, чтобы получить сто долларов, но ему удалось добраться только до доллара с четвертью.
Он откинулся на спинку стула:
– Это как-то связано с армией?
В его голосе появились узнавание и горечь. Словно что-то давно умершее плохое зашевелилось и вернулось к жизни. Как будто все, имевшее отношение к армии, не сулило ничего хорошего.
– Да, это связано с армией, – подтвердил Ричер.
– Что именно вас интересует?
– Вы воспользовались моим именем, чтобы заполнить пробелы.
– Так вы были тем парнем? – спросил Мартин. – И теперь вы ко мне явились?! Разве я недостаточно пострадал?
– Проваливайте к дьяволу, немедленно! – приказала его жена.
И она действительно хотела, чтобы они убрались восвояси, потому что продолжала повторять это громко, четко и злобно, снова и снова, упирая на слово «немедленно». Из чего Ричер понял, что все договоренности аннулированы, и они нарушают закон, и вспомнил, что обещал Тернер право держать два пальца на ядерной кнопке. К тому же его немного беспокоила проблема с оказанием давления на свидетеля, и поэтому он тут же отправился к дьяволу вместе со Сьюзан, следовавшей за ним по пятам. Они вернулись к машине и облокотились на ее капот.
– Значит, дело в системе регистрации документов, – сказала Тернер.
Ричер кивнул.
– Скрестим пальцы на удачу, – ответил он.
– Ты намерен использовать Салливан?
– А как бы поступила ты?
– Определенно так же. Она старше по званию и, в отличие от Эдмондс, напрямую связана с начальником военно-юридического управления.
– Согласен, – кивнул Джек.
Он взял сотовый телефон и позвонил Трейси.
Эдмондс взяла трубку – у нее был сонный голос, в котором слышалось нетерпение.
– Сегодня днем вы сказали, что майор Салливан сообщила вам, что офис министра Армии намерен как можно быстрее решить вопрос с делом Родригеса, – напомнил ей ее подзащитный.
– И вы разбудили меня посреди ночи, чтобы дать остроумный ответ на это? – фыркнула адвокат.
– Нет, мне необходимо узнать, кто именно донес эту информацию до майора Салливан или хотя бы какие каналы при этом использовались.
– Спасибо за то, что вспомнили про меня, но не лучше ли спросить это у самой майора Салливан?
– Она будет очень занята, потому что у нее появятся другие дела. Это очень важно, капитан. И очень срочно. Мне нужно получить ответ как можно быстрее. Так что используйте все доступные вам возможности. Так скоро, как только вы сможете. Пока они еще в спортивном зале, или где там еще их можно застать рано утром.
Ричер пошарил в карманах и нашел номер сотового телефона Хелен Салливан, написанный на клочке бумаги сержантом Лич. Он набрал его и стал считать гудки. Женщина взяла трубку после шестого, и Джек счел это хорошим знаком. Очевидно, она легко просыпалась.
– Алло? – сказала майор Салливан.
– Джек Ричер, вы меня помните? – поинтересовался ее клиент.
– Вас забудешь! Нам нужно поговорить.
– Мы уже говорим.
– О вашей ситуации.
– Позже, хорошо? Сейчас нам необходимо кое-что сделать.
– Прямо сейчас? Ночью?
– Либо сейчас, либо как можно скорее. Тут все зависит от вашего уровня доступа.
– К чему?
– Я только что говорил с адвокатом, который написал аффидевит Большого Пса.
– По телефону?
– Лично.
– Вам не следовало это делать.
– У нас состоялся очень короткий разговор. Мы ушли, как только нас об этом попросили.
– Мы?
– Майор Тернер со мною. Офицер такого же ранга и таких же способностей. Независимый свидетель. Она все слышала. Еще одно мнение.
– И что же она слышала?
– В вашем архиве юридических документов имеется функция компьютерного поиска?
– Конечно.
– И если набрать: «Ричер, жалоба против», что получится?
– В основном именно то, о чем идет речь. Аффидевит Большого Пса или нечто похожее.
– Этот поиск быстрый и надежный?
– Неужели вы разбудили меня среди ночи для того, чтобы поговорить о компьютерах?
– Мне необходима информация.
– Система довольно быстрая. Не слишком удобный протокол поиска, но он способен вывести на нужный документ.
– Я упомянул об этом деле адвокату Родригеса, и тот сразу его вспомнил. Он сказал, что это дело связано с армией. Потом спросил, в чем состоит мой интерес, а когда я ответил, задал очень странный вопрос: «Неужели я недостаточно страдал?»
– И что он имел в виду?
– Вам следовало бы его послушать – то, каким тоном он с нами разговаривал. Аффидевит Большого Пса не являлся обычной жалобой, которую он составил, отослал и забыл. Ничего рутинного. Это было нечто. Целая история, с завязкой, кульминацией и развязкой. И как мне кажется, развязка получилась плохой. Так мы поняли. Из его слов следовало, что это тяжелый эпизод в его жизни, и он вспоминал о нем с горечью.
