– Мне бы больше понравилось, если бы его подружкой стала молодая и красивая женщина. Но эта похожа на маму.
– Вы ее видели?
– Альбер указал мне место, где они обычно встречались.
– На улице Сен-Антуан?
– Да. В маленьком кафе. Однажды я как бы случайно прошла мимо и взглянула на нее. У меня было слишком мало времени, чтобы рассмотреть ее детально, но представление составить я успела. Думаю, папе было с ней не намного веселее, чем с моей матерью.
– Затем вы отправились на улицу Ангулем?
– Да.
– И ваш отец дал вам денег?
– Да.
– Вы угрожали ему?
– Нет. Я соврала, сказав, что потеряла конверт с послеобеденной выручкой. И добавила, что если я не верну деньги, то меня уволят с работы и смогут обвинить в воровстве.
– Какова была его реакция?
– Он выглядел испуганным. Потом я заметила на журнальном столике фотографию женщины, схватила ее и воскликнула: «Кто это?»
– И что же он ответил?
– Что это подруга детства, которую он недавно встретил совершенно случайно.
– Вы не считаете, что вели себя подло?
– Я защищалась.
– От кого?
– От всего мира. Я не хочу закончить, как моя мать, в ужасном доме, где все задыхаются.
– Альбер тоже навещал вашего отца?
– Об этом я ничего не знаю.
– А вот сейчас, красавица моя, вы лжете.
Моника посмотрела на комиссара очень серьезно и, наконец, призналась:
– Да.
– Почему вы солгали именно в этом пункте?
– Потому что после убийства моего отца у Альбера могут возникнуть крупные неприятности.
– Вы знаете, что он исчез?
– Он звонил мне.
– Когда?
– Прежде чем исчезнуть, как вы говорите. Два дня назад.
– Он сказал, где собирается укрыться?
– Нет. Он был крайне взволнован. Альбер не сомневался, что его обвинят в убийстве.
– Почему?
– Потому что он ходил на улицу Ангулем.
– Когда вы узнали, что мы напали на его след?
– Когда ваш инспектор начал расспрашивать эту старую каргу, мадемуазель Бланш. Она меня ненавидит. После разговора с ним она хвасталась в офисе, что сказала достаточно, чтобы сбить с меня спесь – именно так она и выразилась. Я пыталась успокоить Альбера, говорила, что скрываться глупо, ведь в этом случае его точно заподозрят.
– Но он не прислушался к вашим доводам?
– Нет. Он был так взволнован, что едва мог говорить по телефону.
– Почему вы уверены, что Альбер не убивал вашего отца?
– А зачем ему было это делать?
И девушка, уверенная в собственной правоте, степенно добавила:
– Ведь мы могли попросить у него любые деньги, которые бы нам понадобились.
– А если бы ваш отец отказался их давать?
– Вряд ли. Альберу стоило лишь пригрозить папе, что он расскажет обо всем моей матери… Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы считаете меня дрянью, но если бы вы провели свои лучшие годы в атмосфере Жювизи…
– Вы видели вашего отца в день его смерти?
– Нет.
– Альбер тоже?
– Я почти уверена, что нет. Мы ничего не планировали на тот день. Мы вместе пообедали, как обычно, и он мне не говорил, что собирается следить за отцом.
– Вы знаете, где месье Луи хранил деньги? Если я все правильно понял, то у вашей матери имелась привычка каждый вечер проводить ревизию его карманов и бумажника.
– Она всегда так поступала.
– Почему?
– Потому что однажды, более десяти лет тому назад, мать обнаружила следы губной помады на папином носовом платке. А сама она никогда не красит губы.
– В то время вы были еще совсем ребенком.
– Мне было десять или двенадцать лет, но я тем не менее отлично помню этот случай. Они не обращали на меня никакого внимания. Отец клялся, что из-за жары одна из женщин-упаковщиц упала в обморок прямо на складе, поэтому он пропитал свой платок нашатырным спиртом и дал ей вдохнуть.
– Я полагаю, что это правда.
– Моя мать ему не поверила.
– Давайте вернемся к моему вопросу, ведь ваш отец не мог возвращаться домой с карманами, набитыми деньгами, которые он никогда бы не заработал в торговом доме Каплана.
– Он хранил деньги в своей комнате.
– На платяном шкафу?
– Как вы узнали?
– А вы?
– Однажды, когда я пришла попросить у него денег, он влез на стул и снял со шкафа желтый конверт, в котором лежали тысячефранковые банкноты.
– Много?
– Солидная пачка.
– Альбер знал о тайнике?
– Это не причина убивать. Я уверена, что Альбер этого не делал. Впрочем, он никогда бы не смог использовать нож.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Однажды я видела, как он порезал себе палец складным ножом и чуть не упал в обморок. Ему делается плохо от одного вида крови.
– Вы спите с ним?
Моника снова пожала плечами.
– Что за вопрос! – бросила она.
– Где?
– Да где угодно. В Париже достаточно гостиниц, предназначенных для этих целей. Не будете же вы утверждать, что полиция этого не знает!
– Итак, резюмируя наш познавательный разговор, я делаю вывод, что вы с Альбером шантажировали вашего отца с целью накопить достаточно денег, чтобы сбежать в Южную Америку.
Она не двигалась.
– Далее я отмечаю, что, несмотря на все предпринятые вами усилия, вы так и не смогли выяснить, откуда берет деньги ваш отец.
– Мы не слишком усердно искали.
– Разумеется, вам был важен лишь результат.
Иногда у Мегрэ появлялось ощущение, что девушка смотрит на него с некоторым снисхождением. Вероятно, она думала, что комиссар криминальной полиции так же наивен, как ее мать, тети и дяди.
– Теперь вы знаете все, – пробормотала Моника, намереваясь встать. – Должно быть, вы заметили, что я не пыталась изображать святую невинность. Мне все равно, какое мнение вы обо мне составите.
Однако что-то не давало ей покоя.
– Вы точно ничего не скажете моей матери?
– Какое это имеет значение, если вы собрались уезжать?
– Подготовка к отъезду займет определенное время. Я бы хотела избежать скандала.
– Я понимаю.
– Альбер несовершеннолетний, и его родители могут…
– Я очень бы хотел побеседовать с Альбером.
– Если бы это зависело только от меня, он был бы в вашем кабинете еще сегодня утром. Альбер ведет себя очень глупо. Я уверена, что сейчас он где-то прячется, дрожа от страха, как заяц.
– Мне кажется, вы не слишком-то им восхищаетесь?
– Я никем не восхищаюсь.
– За исключением самой себя.
– Собой я тоже не восхищаюсь. Как я уже сказала, я защищаюсь.
К чему спорить?
– Вы предупредили моих хозяев, что меня вызвали в полицию?
– Я сообщил им по телефону, что мне необходимо уладить некоторые формальности.
– К которому часу они меня ждут?
– Я не называл конкретное время.
– Я могу идти?
– Не смею вас задерживать.
– Вы собираетесь послать за мной одного из ваших инспекторов?
Мегрэ чуть было не расхохотался, но сумел сохранить серьезность.
– Возможно.
– Он лишь потеряет время.
– Благодарю вас.
Мегрэ действительно отправил инспектора следить за девушкой, хотя был уверен, что это не принесет никаких результатов. Заняться слежкой пришлось свободному от других заданий Жанвье.
Что касается самого комиссара, то добрых десять минут он сидел, положив локти на стол, с трубкой в зубах, и рассеянно смотрел в окно. В конце концов Мегрэ встряхнулся, как делает только что проснувшийся человек, который никак не может отогнать сон, и тихо проворчал:
– Глупая девчонка!
Сам не зная зачем, он направился в кабинет инспекторов.
– Никаких новостей о Жорисе?
Альбер просто обязан связаться с Моникой. Но как это сделать, чтобы его не арестовали? Мегрэ забыл задать девушке весьма немаловажный вопрос. Кто из любовников, Моника или Альбер, хранил у себя сбережения, которые они намеревались использовать для поездки в Южную Америку? Если вся сумма хранилась у парня, то он в данный момент располагал деньгами. В противном случае у него, возможно, не было средств даже на еду.
Мегрэ выждал еще несколько минут, задумчиво бродя из кабинета в кабинет, затем позвонил в контору «Жебер и Башелье».
– Я бы хотел поговорить с мадемуазель Моникой Турэ.
– Одну минуту. Кажется, она только что вернулась.
– Алло! – раздался в трубке голос Моники.
– Не радуйтесь. Это не Альбер, а комиссар. Я забыл задать вам один вопрос. У кого деньги, у вас или у него?
Она поняла.
– У меня.
– Где?
– Здесь. В моем письменном столе, который закрывается на ключ.
– У него есть карманные деньги?
– Если есть, то немного.
– Спасибо. Это все.
Люка подал начальнику знак, что его просят к другому аппарату. Мегрэ сразу же узнал голос Лапуэнта.
– Ты звонишь с улицы Ангулем? – удивился комиссар.
– Не из самого дома. Из бистро, расположенного на углу.
