– Стало быть, ты рассчитываешь, что этот тип поможет нам пробраться внутрь, – сообразила Барри.
– В этом и состоит мой план.
– А если на входе охранник заглянет в трейлер?
– Вряд ли. На лобовом стекле машин медперсонала имеется специальная наклейка.
– Хороший план.
– Скажешь это, если выберемся отсюда целыми и невредимыми, а не в пластиковых мешках.
Содрогнувшись от одной мысли об этом, Барри поспешила сменить тему.
– Что сказал Амбрюстер?
Грей в двух словах пересказал разговор с сенатором.
– Ты ему веришь? – спросила Барри.
– Понадобится, надавлю на него еще раз. Но пока он держит слово. А я постараюсь сдержать свое.
– Просто не верится, что они купились на эту дурацкую байку о некомпетентности персонала!
– Сенатор кому угодно выкрутит руки.
– И все равно… это несколько странно.
– Отнюдь. Если выкрутить руки не удастся, сенатор просто вырвет их с корнем, такие у него привычки. Послушай, он потолковал с нужными людьми и убедился, что до них дошло, ясно? Он всеми силами пытается вернуть свою дочь – у меня нет причин в этом сомневаться. Ради того, чтобы сохранить Ванессе жизнь, он готов заключить сделку с самим дьяволом – иначе говоря, со мной.
Да, все правильно. А то, что двигает Греем, и так ясно. Любовь. Барри старалась об этом не думать. Впрочем, как и о том, каким образом Ванесса отблагодарит своего верного рыцаря, когда все закончится.
Она даже набросала нечто вроде сценария: Ванесса остается в живых, после чего разводится с Дэвидом Мерритом. Итак, она свободна и может жить долго и счастливо со своим героем, вырвавшим ее из лап кровожадного мужа-убийцы.
А Барри получит то, чего, собственно, и добивалась – эксклюзивное интервью, которое даст новый толчок ее карьере и вознесет ее на вершины, о которых она даже не осмеливалась мечтать. Она ведь именно этого хотела, не так ли?
Почему-то при этой мысли в ней неожиданно вспыхнула злость.
– Держу пари, ты не догадался прихватить с собой карты, чтобы убить время? – сварливо пробормотала она.
– Соскучилась? Может, тогда переоденешься, пока есть время? – Грей кивнул на бумажный пакет. – Там твой наряд для сегодняшней вечеринки.
Внутри пакета обнаружилась униформа медсестры – брюки и рубашка бледно-кораллового цвета, белые мягкие туфли и нечто вроде комбинезона морпеха.
– Медсестры носят форму разных цветов, так что вряд ли ты станешь выделяться.
– А комбинезон для кого?
– Для меня.
Что ж, если Грей так спокоен, стало быть, ей тоже не о чем волноваться. Она постарается держаться так же невозмутимо, как он. Барри стащила кроссовки, потом расстегнула и вытащила из-за пояса джинсов рубашку. Оставалось утешаться тем, что на окнах шторки.
Расстегнув ремень, она стянула с себя джинсы. Аккуратно свернула их и сунула в бумажный пакет. За джинсами последовала блузка, и Барри осталась в одном белье, мысленно поздравив себя с тем, что оно не только совершенно новое, совсем недавно купленное в бутике «Виктория Сикрет», но еще и из одного комплекта.
Жаль, конечно, что она не модель, вздохнула она про себя. И даже не Ванесса Амбрюстер Меррит. Что ж, остается надеяться, что в полумраке разница будет не так уж сильно бросаться в глаза.
Внезапно они с Греем заметили, что машина притормаживает. Грей бросил взгляд на часы.
– Вряд ли мы уже добрались до места. Почему он остановился?
– Может, решил заправиться?
– Не знаю, – буркнул он, осторожно раздвинув шторки. – Ничего не видно.
Какое-то время трейлер катился вперед, потом замер на месте. Радио умолкло – видимо, водитель заглушил двигатель. Послышался звук открываемой дверцы. Трейлер снова качнуло – водитель вышел из кабины.
– Привет, сладенькая, – услышали они мужской голос. – Заждалась меня?
Дэйли весьма серьезно отнесся к отведенной ему роли подсадной утки.
Вскоре после того, как он высадил Барри с Греем, в глаза ему бросился серый седан, который вот уже несколько минут подряд двигался за ним, держась на безопасном расстоянии. Попетляв по улицам, Дэйли окончательно убедился, что это «хвост».
Возможно, Грей оказался прав, и у него в машине спрятано следящее устройство. А может, этим ублюдкам просто повезло, и они снова его засекли. Или же секретная полиция Меррита работает куда лучше, чем надеялся Грей. От этой мысли Дэйли прошиб холодный пот. Как бы там ни было, вряд ли эти мерзавцы рискнут напасть на старого, больного человека прямо посреди людной улицы, решил он, и ему сразу стало легче на душе.
В течение первого часа эта игра в догонялки еще казалось ему забавной, но потом постепенно приелась. Глаза слипались. Заметив, что зевнул уже в третий раз за последние пять минут, Дэйли включил радио – отыскал канал, по которому крутили рэп, просто потому, что ненавидел его до белых глаз. Если уж это омерзительное завывание не приведет его в чувство, пиши пропало.
В животе заурчало. Заметив Макдоналдс, Дэйли свернул к нему и заказал два бигмака – один себе, другой – Долли. Юнец за окошком, принимавший заказы, конечно, заметил, что на пассажирском сиденье надувная кукла, но благоразумно воздержался от комментариев. А сам Дэйли, естественно, предпочел промолчать. Пусть уж лучше принимает его за извращенца, чем за заговорщика.
Он припарковался прямо перед входом в Макдоналдс и, жуя гамбургер с картошкой, рассеянно наблюдал за остальными посетителями. Есть не особенно хотелось, поэтому второй гамбургер он так и не осилил. Выбрасывая остатки в урну, Дэйли мог бы поклясться, что Долли неодобрительно покосилась на него.
Собираясь с силами, чтобы двинуться дальше, Дэйли сидел, бездумно сложив руки на коленях и разглядывая посетителей в зале. Почему-то его внимание всегда привлекали супружеские пары с детьми. Эти счастливые семьи были живым доказательством того, что за идеалы стоит бороться. Но несмотря на это при виде детей у Дэйли вдруг защемило сердце.
И не в первый раз, мысленно вздохнул он, понимая, что упустил в жизни что-то важное. Жаль, что он в свое время не женился на той хорошенькой учительнице, тем более что она с ума по нему сходила. Впрочем, и он тоже. В первую же встречу, только увидев ее бархатные карие глаза, он мгновенно потерял голову. Одна ее улыбка наполняла его блаженством.
Однако он не ценил своего счастья – обращался с ней, как последняя скотина, допоздна торчал на работе, забывал лишний раз позвонить и то и дело опаздывал на свидания. В его жизни она занимала второе место – после работы. Если приходилось выбирать – пойти с ней в кино или мчаться по горячему следу, – он, не задумываясь, всегда выбирал второе. А она была очень милая и очень терпеливая, – потому что терпела это куда дольше, чем любая на ее месте. Однако он слишком долго испытывал ее терпение. Наконец, она сдалась и вышла замуж за другого, более надежного, более внимательного. За человека, который меньше дорожил работой и независимостью, чем он, Дэйли.
Забавно, что жажда свободы, которой мы так дорожим, когда молоды, в старости оборачивается одиночеством.
С годами он все чаще и чаще вспоминал о ней, жалея о том, что упустил свой шанс. А ведь все могло бы быть по-другому…
Поймав себя на том, что упивается жалостью к самому себе, Дэйли с неудовольствием поморщился. Похоже, с годами я превратился в старого сентиментального осла, промелькнуло у него в голове.
Отогнав грустные мысли, Дэйли завел машину и выехал со стоянки. Неприметный серый седан поджидал его возле закусочной «Тако Белл». Заметив его, машина тронулась с места и на Шестьдесят шестой улице пристроилась следом.
Собираясь выехать из города, Дэйли ехал по ней до ее пересечения с автострадой 495, после чего повернул на северо-запад. Было забавно наблюдать в зеркальце заднего вида, как серый седан отчаянно маневрирует в плотном потоке машин, стараясь не потерять его из виду, но Дэйли не был настолько наивен, чтобы полагать, что за ним пустили всего один «хвост».
Он вернулся в округ Колумбия через Чеви Чейз, штат Мэриленд и снова двинулся в направлении центра. Сделал крюк по Висконсин-авеню, где возбужденные толпы, стремящиеся ощутить вкус ночной жизни Джорджтауна, осаждали рестораны и бары в поисках свободного столика.
Положившись на чутье, Дэйли неторопливо проехал через весь город, пока снова не оказался на окраине. Он вдруг заметил, что безумно устал – глаза закрывались сами собой, а тело затекло от долгого сидения за рулем.
Мысли его незаметно вернулись к той школьной учительнице. Дурак он, что упустил ее. Из нее получилась бы любящая жена. У них были бы дети, а сейчас уже и внуки. И его жизнь на склоне лет не была бы такой одинокой, как сейчас, когда у него нет никого, кроме Барри. Она, конечно, славная малышка, и он любит ее, как собственную дочь, но она ведь ему не жена. Не спутница жизни.
Может, женись он тогда на той милой девушке, он бы сейчас не так боялся смерти.
