– Он сообщил вам, как миссис Уиттен обо всем узнала?
– Да, в первом же письме.
– А потом, узнав о его гибели, вы поняли, что это она его убила, и решили отомстить?
– Да. Что мне еще оставалось?
– Вы бы могли… Впрочем, не важно… Вы его любили?
– Я его и сейчас люблю.
– А он вас любил?
– Да! Конечно же да!
– Сильнее, чем жену?
– Он ее ненавидел. Он презирал ее. Глумился над ней.
Миссис Уиттен, словно чем-то подавившись, издала захлебывающийся звук и встала. Я был готов к такому повороту событий, а потому проворно вскочил и преградил ей путь. Она протянула было ко мне руку, но тут же ее опустила и села обратно. Я остался стоять рядом с ней – вдруг у нее в сумке нож? Конечно же, это представлялось мне маловероятным, но чем черт не шутит.
– Должен сказать, мадам, что я с самого начала подозревал именно вас, – обратился к ней Вульф. – Когда вы обнаружили, что семья втайне от вас собралась на совещание в столовой, то повели себя странно, будто были не в себе. Вы не стали обрушиваться на них с издевками и бранью, хотя это было бы вполне в вашем духе. Вместо этого вы воззвали к их совести. У меня есть только одно объяснение столь странной перемены. Вы уже знали, что ваш муж мертв. Одним ловким ударом вы вогнали ему в спину нож, после чего бросились догонять мистера Помпу. Надо отдать вам должное, вы хитро придумали, как свалить на него преступление. Но дети смешали вам карты, решив собраться в особняке именно в день убийства. Для вас это стало ужасным открытием. Ничего удивительного, что вы растерялись. При этом ваш план был не просто хитрым и тонким, а выношенным давно. Что вы сделали месяц назад, узнав об измене мужа? Разъярились и вышвырнули его вон? Нет! Поняли его? Простили? Попытались завоевать его сердце? Нет! Вы решили усыпить его бдительность и доказать, что доверяете ему всё больше и больше, что ваша любовь растет не по дням, а по часам. Для этого вы объявили, что в ближайшем будущем ему предстоит возглавить компанию. Вы решили, что, когда, улучив удобный момент, убьете его, на вас никто и не подумает. Вы и впрямь оказались вне подозрений, но от вас отвернулась удача. С вашей стороны было подло и бессердечно, но при этом очень умно иметь наготове подозреваемого, в которого вцепится полиция. Лишь в одном вам не повезло: на роль козла отпущения вы выбрали человека, который некогда был очень хорошим поваром. Да что там хорошим – великим! – Вульф резко повернул голову к инспектору: – Мистер Кремер, я закончил и освобождаю вас от данного вами обещания. Я не знаю, как вам полагается поступать в подобных случаях. У вас в тюрьме сидит человек, которого обвиняют в убийстве, но убийца перед вами. Что вы будете делать?
– Мне кое-что потребуется, – просипел Кремер. Он был потрясен, хотя старался не показывать виду. – Мне нужны письма. Что вы там говорили насчет открытой двери? Мне нужно…
– Вы получите все, что вам нужно. Я спрашиваю, что́ вы собираетесь делать прямо сейчас? Как нам поступить с миссис Уиттен?
– Об этом не беспокойтесь. У меня в машине сидят два сотрудника. Если рана не помешала ей прошлой ночью приехать сюда, значит, и сейчас не помешает прокатиться до полицейского управления.
– Хорошо. – Вульф повернулся к Джули: – Помните, я дал вам одно обещание? Я сказал, что если вы мне поможете, то я позабочусь о том, чтобы миссис Уиттен не выдвигала против вас обвинения. Бесспорно, вы мне помогли. Вы выполнили свою часть сделки. Ну а я выполнил свою. Вы со мной согласны?
Такое впечатление, что она не услышала ни единого слова. Джули смотрела на него невидящими глазами.
– Во вчерашней газете напечатали, – промолвила она, – что похороны состоятся сегодня, в четыре часа. Там еще была просьба: «Цветов не присылать». Цветов не присылать!
Мне показалось, что Джули пытается улыбнуться, но вдруг она уронила голову на руки и затряслась от рыданий.
Я стоял в коридоре на третьем этаже перед дверью южной комнаты. Вульф решительно отказался подниматься сюда, поручив непростое дело мне. Я постучал.
– Войдите, – раздался голос из-за двери, что я и сделал.
Фиби швырнула журнал на столик и встала из кресла:
– Ну и задержались же вы. Где мама?
– Собственно, из-за этого я и пришел.
Переменившись в лице, девушка шагнула ко мне.
– Где она? – с напором спросила мисс Лэнди.
– Не надо на меня давить. Для начала хочу извиниться. Знаете, что́ я подумал, когда вы выдали мне хохму про открытую дверь? Я решил, что кто-то из собравшихся в столовой – убийца, причем вы знаете, кто именно. Я не исключал, что вы сами замешаны в преступлении. Вот вы и подумали: вдруг Вульф размякнет, если предложить ему выход из положения? Но теперь все встало на свои места. Вы не могли поверить в виновность Помпы. Вы знали, что ни один из тех, кто прятался в столовой, не причастен к убийству. Значит, преступление совершила ваша мать. Именно ее вы и пытались спасти. Именно поэтому я хочу принести извинения, что, собственно, и делаю.
– Мне не нужны ваши извинения. Где моя мать?
– Не знаю. Либо в полицейском управлении, либо у окружного прокурора – в зависимости от того, куда ее повезли. Ей предъявили – или предъявят в скором времени – обвинение в убийстве. По большей части это заслуга мистера Вульфа, но и я тоже к этому руку приложил. За это не извиняюсь. Вы, черт подери, прекрасно знаете, что она опасная, коварная, злая женщина. Судите сами: как она подставила Помпу. Да, признаю, она вам мать, но не мне! Довольно о ней. Займемся вами. Вы что-нибудь от меня хотите? Могу я что-то сделать для вас?
– Нет.
Она не сморгнула слезы, не побледнела, у нее не затряслись губы, но выражение глаз было более чем красноречивым.
– Понимаете, – решил пояснить я, – все-таки я вас сюда привез, вы теперь здесь одна… Может, вам нужна какая-нибудь помощь? Хотите, я кому-нибудь позвоню, отвезу вас куда скажете, вызову такси, вышлю вам ваши вещи…
– Нет.
– Внизу будет ждать Фриц. Он вас выпустит на улицу. Если что – я в кабинете, печатаю.
На этом мы распрощались и долго не разговаривали – вплоть до позавчерашнего дня, когда прошел ровно месяц после того, как судья Уилкинсон вынес приговор ее матери.
Фиби позвонила мне сказать, что передумала и готова принять мои извинения. Не мог бы я прокатиться с ней в Коннектикут и поужинать в «Пище богов – 26»?
У меня было назначено свидание с другой, но даже окажись я свободен, все равно бы ответил отказом. Вполне допускаю, что «Пища богов» – неплохой источник дохода, но там слишком многолюдно и шумно для того, чтобы добиться хоть какого-то прогресса в отношениях.
Пятнадцатое марта в те годы являлось последним сроком уплаты налогов за прошедший год (теперь это пятнадцатое апреля). – Здесь и далее, кроме помеченных особо, примечания переводчика.
Шэд – рыба семейства сельдевых, обитающая у атлантического побережья США. – Ред.
Приготовленную по рецепту Пьера Мондора, искусного кулинара из роман Рекса Стаута «Слишком много поваров». – Ред.
См. романы Рекса Стаута «И быть подлецом» и «Второе признание». – Ред.
Луис Рони – персонаж романа «Второе признание».
См. роман Рекса Стаута «И быть подлецом».
См. роман Рекса Стаута «Второе признание».
Этот персонаж впервые появляется в романе Рекса Стаута «Второе признание». – Ред.
Борис Карлофф (1887–1969) – американский актер английского происхождения (его настоящее имя – Уильям Генри Пратт), прославившийся исполнением главных ролей в фильмах ужасов, в частности чудовища Франкенштейна. – Ред.
См. роман Рекса Стаута «Где Цезарь кровью истекал».
Полетт Годдар (урожденная Марион Полин Леви, 1910–1990) – известная американская актриса, жена Чарльза Чаплина, а затем Эриха Марии Ремарка. – Ред.
Джек Демпси (1895–1983) – знаменитый американский боксер-профессионал, чемпион мира в супертяжелом весе.
День труда, общенациональный праздник, учрежденный по инициативе профсоюзов, отмечается в первый понедельник сентября. Сразу после него в школах начинается новый учебный год.
Крис – появившийся на острове Ява и получивший распространение в Индонезии, Малайзии и на Филиппинах кинжал с асимметричным лезвием (нередко изогнутым или волнообразным). – Ред.
В романе «Слишком много поваров» Вульф утверждает, что при таком, принятом лишь в Америке рационе мясо птицы приобретает неповторимый аромат. – Ред.
