Миссис Брайс Харрингей пришла на помощь викарию. Долго возиться не пришлось. Похититель с глупым видом предъявил изящную круглую шкатулку с крышечкой на петлях, диаметром дюйма в три, с гравировкой из трех букв, заплетенных в причудливый орнамент, однако прекрасно читаемых.
Это были инициалы Руперта Сетлея.
I– Вот список имен, – сказал инспектор. – Она считает, что голову спрятал один из этих людей. Давайте их проверим – вдруг она права? С этими старушками надо держать ухо востро! К тому же, по правде говоря, сам я зашел в тупик и был бы благодарен за любую ниточку, которая приблизила бы нас к разгадке.
Он достал листок из блокнота миссис Брэдли с отрывными страницами и передал его суперинтенданту. На листке был составлен список тех, кто принял участие в предложенной миссис Брэдли игре и назвал возможные тайники, где следовало искать череп.
– Здесь нет Райта, – проворчал суперинтендант.
– Я тоже заметил.
– Зато есть его друг и… эта женщина.
– Есть юный Харрингей, но нет его мамаши. Как я погляжу, старуха записала себя, викария и его дочь. Здесь же дочка врача, обе дочери майора и садовник Уиллоуз. Его-то можно вычеркнуть: мы знаем каждый его шаг вечером в то воскресенье, да и вообще, на что нам он? Обеих майорских дочек и мисс Брум тоже долой. Смотрите-ка, внизу значится Редси! Получается десять, а не восемь имен. Конечно, Райт мог прослышать об игре от других, врач с майором – от своих дочерей, так что напрасно здесь нет их имен. А где же Сейвил?
– На Сейвила у нас ничего нет. И потом, он же кроткий, как барашек.
– Так я и поверил! Достаточно взглянуть на его мускулы борца-призера! А еще он мог стянуть череп у Райта и спрятать среди камней на морском берегу. Он мог бы отправиться туда в четверг днем, пока все играли в теннис у викария…
– Он тоже находился среди игроков.
– Да, но не постоянно. Потом удалился в дом якобы полистать хозяйские книги, но я не исключаю, что это был предлог, чтобы улизнуть и спрятать череп так, чтобы никто не знал, что он покидал дом. Ведь из дома викария можно быстро дойти до кладбища при церкви и оттуда кратчайшим путем выскочить на боссберскую дорогу…
– Да, но так быстро ему было не добраться до Бараньей бухты, тем более не вернуться обратно, мистер Бидуэлл.
– А кто говорит, что он путешествовал на своих двоих? Вдруг его ждала машина? Надо с этим разобраться. Не на автомобиле, так на велосипеде – кстати, это идея! Или на мотоцикле – кажется, мотоцикл принадлежит Райту, но я знаю, что Сейвил иногда на нем ездит.
– А еще он мог зарыть чемодан с рыбой внутри, – усмехмулся инспектор. – Чем не игра для спокойного летнего денька?
– Вы по-прежнему считаете, что это сделал юнец Харрингей, а потом соврал? – спросил суперинтендант Бидуэлл.
– А вы считаете иначе, сэр? – И инспектор рассмеялся.
– Либо он, либо Райт. Эта идиотская шутка в духе Райта. И, говоря о Райте, не забывайте, что он не может объяснить, как провел полтора часа между уходом из церкви и появлением в пабе.
– До меня дошел слух, будто он был на свидании с девушкой.
– Что за девушка?
– Дочь врача.
– Понятно. Не хочет выдавать ее папаше. Конечно, с него сталось бы самому спрятать череп, заменив его кокосом. Но мотив – вот чего недостает! Насколько мы знаем, между ним и Сетлеем никогда не пробегала кошка. Теперь, убедившись, что Сетлей мертв, мы должны как следует взяться за молодого Редси. Вот у кого есть сильнейший мотив!
– Лулу, особа из коттеджа, почти призналась миссис Брэдли, что Сетлей был ее любовником. «Один из-за меня уже погиб» – вот ее слова. Обманутый муж, знаете ли, не самое покладистое существо на свете, да вы и сами обратили внимание на его мускулатуру – в самый раз для такого дела…
– Вы что-то говорили про врача…
– Шантаж.
– Из-за истории с незаконнорожденным ребенком? Велика важность! Послушайте, если каждый отец незаконнорожденного ребенка будет превращаться в убийцу, то что станет с нашим миром?
– Он все-таки врач, мог бы быть поосторожнее… У него пациенты, местные семьи. Не нравится мне это. По-моему, семейный врач должен быть чист, иначе пусть идет на все четыре стороны!
– Это хотя бы доказано?
– Кливер Райт!
– Вы уверены?
– Факт! Разве вы не замечаете сходства?
– Я как-то не… Но теперь, когда вы сказали… Все равно сомнительно: один рыжий, другой брюнет.
– С отцом и сыном такое случается. Вероятно, брюнеткой была мать.
– А глаза, рот?
– Согласен, разные. Снова спасибо матери. Но сходство налицо, достаточно приглядеться. Ясное дело, Кливер доит доктора с тех пор, как сюда пожаловал.
– Неужели?
– Да, ходят такие слухи, и нам надо обратить на них внимание. Я часто задаюсь вопросом, зачем сюда пожаловала эта троица? Уж не за легкими ли денежками? Врачу пришлось постараться, чтобы никто не…
– А как насчет миссис Брайс Харрингей?
– Я много размышлял о молодом Редси и о завещании и пришел к выводу, что он говорит правду. Сразу после изменения завещания и смерти Сетлея домом и землей завладеет юнец Харрингей.
– Мне известно. Продолжайте.
– Редси клянется, будто не знал о возможности изменения завещания.
– Мы это уже обсуждали. А я говорю – знал.
– Взглянем на проблему с противоположной стороны. Предположим, он не знал, зато знала миссис Брайс Харрингей.
– Излишнее предположение. Нам известно, что она была осведомлена о предстоящем изменении завещания. Она сама говорила.
– Причем неоднократно. – Инспектор усмехнулся. – Неизменно цитируя главу и стих, а то и с целым потоком слов, если не с песней и танцем! Чего я только не натерпелся от этих двух старых мегер – от нее и той тощей дрях…
– Брэдли?
– От нее самой. Лучше не вспоминать. Так я и говорю: предположим, она не только знала о предстоящем изменении завещания, но и думала, что изменения уже внесены.
– Она так не думала.
– Это недоказуемо. Как и то, что Редси врет, когда клянется, будто пребывал в неведении. Это палка о двух концах: говорите, что один из них лжет, – держите ухо востро, потому что лгать может и другой. Понимаете, куда я клоню?
– Да. Но само преступление? Не станете же вы утверждать, что это она укокошила Сетлея, а потом разрубила на куски?
– По-моему, убить его она могла. Женщина крупная, сильная, тяжелая и решительная! – с чувством произнес инспектор. – Она могла бы прокрасться следом за двумя кузенами в лес и, увидев, как Редси уложил Сетлея, напасть и добить его, ударив в горло своим фруктовым ножиком…
– Фруктовым ножиком?
– Именно. Миссис Брайс Харрингей, видите ли, из вегетарианцев, а эта публика не расстается с ножами для чистки фруктов. Во всяком случае, так принято у их основоположников. А эта вся в золотых цепях и кольцах, почему бы ей не подвесить на себя еще и ножик? Такие ножи делают из серебра или из нержавеющей стали, это чудесные вещицы, очень острые! Никому в голову не придет увидеть в такой игрушке оружие! После убийства ее можно почистить и продолжить носить на себе. Маленькая штучка, не внушающая ни малейшего подозрения.
– Любопытно. Мы так и не установили, как именно было совершено убийство. Известно одно: в лавку мясника бедняга попал уже мертвым, слишком мало крови там пролилось. Умелый удар в горло – то, что требовалось убийце.
– Конечно! – подхватил инспектор. – К тому же у нее нет алиби на отрезок времени между семью сорока пятью и десятью часами вечера.
– То есть?
– Я уже перерыл весь дом и между делом кое-что выяснил. Оказалось, в тот вечер она не ходила в церковь. Примерно без четверти восемь вроде бы удалилась к себе в спальню то ли из-за приступа головной боли, то ли еще из-за чего-то. С того момента никто не видел миссис Брайс Харрингей до тех пор, пока двое парней не приволокли мертвецки пьяного Редси из «Головы королевы». Как вам это нравится?
– Думаете, она знала, что завещание уже переписано?
– Да.
– И, прикончив Сетлея, могла бы сделать наследником всего своего сына?
– Именно!
– В этом что-то есть, но, увы, немного.
– Не меньше, чем в вашем предположении, что преступление – дело рук Редси, – грубовато сказал инспектор, усмехаясь. – Проблема в том, мистер Бидуэлл, что оба они не осмелились бы разрубить труп на куски. Мы постоянно упираемся в одно и то же. Люди, обладавшие достаточными мотивами для убийства, ни за что не стали бы заметать следы, препятствуя опознанию трупа таким ужасным способом. А у вполне кровожадных субъектов, которым впору развешивать по мясницким крюкам куски человеческого тела, не было мотива даже для того, чтобы пнуть пса, не говоря о том, чтобы замахнуться на убийство.
II
– Возникает также вопрос о Сейвиле, – сказала после паузы миссис Брэдли. – Он очень тревожный, этот вопрос! Видите ли, сам Камень служил для него непреодолимым соблазном.
