II
– Возникает также вопрос о Сейвиле, – сказала после паузы миссис Брэдли. – Он очень тревожный, этот вопрос! Видите ли, сам Камень служил для него непреодолимым соблазном.
– Это как? – удивился Обри.
– Сейвил – любопытнейший персонаж. Я сделала о нем уйму заметок. Непременно вставлю их в свою следующую работу для «Шестипенсовой библиотеки». Она будет называться «Психоанализ для многих». Советую порекомендовать ее своей матушке с моими наилучшими пожеланиями! Нет, Сейвил – истинная жемчужина! Как хорошо, что я на него наткнулась! Да и на викария – тоже. Чудесно! Оба вызывают восторг.
– Но ведь у Сейвила не было причин ненавидеть Сетлея, – напомнил Обри.
– Разве? Пойди спроси об этом Лулу Герст. – Миссис Брэдли поджала губы и покачала своей маленькой головкой.
– Вот как? Надо же! Понимаю… – Обри ничего не понял, но когда тебе еще не исполнилось шестнадцати, ты не спешишь сознаваться в неведении по какому-либо поводу, менее всего – по такому.
– Сейвил – аккуратист, – продолжила миссис Брэдли, словно разговаривая сама с собой. – Иногда я думаю, что Камня для него оказалось многовато. И все же он не совершил бы подобной дерзости. Сейвил последователен, болезненно привержен чистоте – только завзятый чистюля способен оставить в мясной лавке такой порядок! Еще у него есть одно забавное психическое отклонение – не знаю, заметил ли ты это, внучек. И все же не думаю, что у него хватило бы духу совершить убийство.
– Я заметил, что он – мерзкая свинья. Ну и что с того?
– Меня поразило то, чему я стала свидетельницей, однажды заглянув к ним в дом: я застала его в процессе погребения умершей птички – канарейки, при жизни принадлежавшей Лулу Герст.
– Ясно. – В жаркий полдень Обри клонило ко сну.
– Представляешь? При этом он нацепил пасторский воротник.
– Пасторский воротник? Да он рехнулся, совсем как наш викарий! Не многовато ли двоих таких на один приход? – И он захохотал собственной шутке.
– Нет, не рехнулся. Воротник – часть ритуала. Ты наверняка обратил внимание на костюм Робин Гуда, в котором он чуть не застрелил меня в лесу?
– Костюм Робин Гуда? А как же! Но он объяснил, что репетирует пьесу.
– Хороша репетиция! – Миссис Брэдли махнула костлявой рукой. – Он разоделся для роли, которую разыгрывал в своем воображении. Поэтому я думаю, что мясник – он. Для него мертвое тело, мертвая плоть означает мясо. Мясо рубят на куски. Вот он и приступает к рубке.
– Но для подобной работы требуется навык. – Сон с Обри сняло как рукой. – Нельзя просто схватить мясницкий топор и начать им орудовать. Здесь надо действовать по науке. Я часто наблюдал за мясниками. Поверьте, это не так просто, нужна длительная практика.
– Разумеется. Но в мастерской Сейвила висела схема, при помощи которой он исправлял свои рисунки, красные точки и крестики с множеством подписей. Все вместе обозначало человеческое тело, скелет был нарисован черными линиями, более тонкими линиями было указано расположение мышц на костях. Поразительная картинка! А главное, Райту не понравилось, что я ее разглядываю. Это тоже любопытно.
– C виду Сейвил – просто мелкий итальяшка, – возразил Обри. – А мясники обычно здоровяки.
– Сейвил тоже здоровяк. – И миссис Брэдли живо описала впечатляющую мускулатуру Сейвила.
– Никогда бы не подумал! Хорошо, он силач. И что дальше?
– Камень. Даже если не отвлекаться на мотив с точки зрения мести и выгоды, мы должны учитывать, что вокруг Камня витают самые причудливые легенды. Из самого его названия следует, что он некогда служил алтарем для жертвоприношений. Не могло ли стремление принести на нем в жертву человеческую плоть послужить для такого, как Сейвил, сильным мотивом? Заманчивая версия, хотя, может, и фантастическая…
– Если вы правы, то Сейвил мог рыскать той ночью по лесу и стянуть чемодан, когда я отлучился в дом, – произнес Обри.
– Именно так. Это подтверждает мою теорию о его чувстве вины. С него сталось бы похоронить рыбу, снабдив могилку запиской: «Подарок из Гримсби!» – Она закудахтала от удовольствия. – Как я погляжу, к нам опять пожаловал инспектор… Интересно, они пытались установить, откуда взялась эта бумажка? – пробормотала она, уставившись на длинную дорожку в саду.
– Вряд ли. Этот полицейский пытался добиться от меня признания, что записку написал я, – сказал Обри. – Его очень обидело мое упрямство: я твердил, что знаю о ней не больше, чем он. Это, по-моему, сделал Кливер Райт. Как раз в духе такого ничтожества, как он!.. Похоже, инспектору нужны вы. А вот и нет: он уходит. Послушайте, разве все то, что вы говорите про Сейвила, не подходит для Райта? Он же глупец и чокнутый в придачу. Мне проще представить в роли убийцы его, чем червяка Сейвила. Он силен, как бык, без ума от Лулу Герст и вполне безумен, чтобы так весело пошутить: разрубить труп и развесить куски, как мясо! Представляю, как он ухмыляется при одной мысли об этой забаве! Мы точно знаем, что он находился в тот вечер в лесу с Марджери Барнс и она от него сбежала. Раз тот, кто выполз у нее на глазах из кустов, не мог быть Сетлеем, значит, это был его убийца. Вы думали об этом?
– До отвращения. Пойми, внучек, если это был убийца, то никак не Кливер Райт, которого она оставила на поляне!
– Почему? Он мог нырнуть в кусты после ее бегства, а потом выползти оттуда, не заметив, что она уже вернулась.
– Зачем он стал бы прятаться? Ты считаешь, что за несколько секунд отсутствия Марджери Барнс Кливер Райт убил Сетлея, спрятал тело, залез в кусты, а потом из них вылез?
– Нет, конечно, но…
– Если Райт убийца, это значит, что он убил Сетлея в промежутке времени между семью пятьюдесятью пятью, когда твоя мама видела Сетлея и Редси, уходивших вместе в лес, и без четверти девять, когда он встретился с Марджери Барнс. В конце концов, при благоприятных обстоятельствах убийство своего ближнего – дело нескольких секунд. Предположим, преступник – Райт. Но неужели ты думаешь, что он сразу привел бы Марджери Барнс на то место, где только что расправился с человеком? Представим все же, что он настолько дерзок, безрассуден, хладнокровен, чтобы вернуться на это место с девушкой. Почему тогда он в панике бросился в паб, зачем сразу принялся там сооружать себе алиби? Я уверена, что он видел в тот вечер труп в лесу и что на его одежде могла быть кровь мертвеца. Конечно, драка с Гэллоуэем стала серьезной ошибкой. Она – признание того, что Райт знал о преступлении, даже если не принимал в нем участия.
– Знал?
– Кливер Райт кого-то покрывает, причем давно. Самое любопытное, что покрывает он вовсе не убийцу!
– Я вас не понимаю.
– Конечно! Я путано выражаю свои мысли, внучек. Поговорим конкретно. Он влюблен в Лулу Герст. Предположим, считает убийцей ее. Она никак не могла этого совершить, но…
– Почему не могла?
– Такие нетерпеливые, пылкие, малоразвитые особы не действуют настолько обстоятельно. Детали убийства Руперта Сетлея продумывались, вероятно, не один месяц. Убийце оставалось дождаться одного – благоприятной возможности. Он был начеку и сумел воспользоваться редкостным подарком судьбы. Увидел стычку кузенов, после которой Джеймс Редси вообразил, будто убил Руперта Сетлея. Но как человек с такой смекалкой умудрился совершить грандиозную ошибку: переправил тело в Боссбери и попытался помешать его опознанию? Только факт, что твой кузен Джемс Редси никак не мог расчленить тело, спасает его от ареста. Уверена, что если бы мясник-самоучка всего лишь добил Сетлея, лежавшего без чувств, и скрылся, ничего не делая с трупом, то Джеймса Редси повесили бы.
– Мотив… – прошептал Обри.
– Он самый. У Джеймса был явный мотив. Я считаю, что следующей за ним в списке твоя мать, затем идут доктор Барнс и Сейвил с мотивами одинаковой убедительности, а потом уж Райт. Хотя у Райта мотив мог оказаться посильнее, чем у Сейвила. Он любит Лулу животной любовью, а Сейвил просто на ней женат. Слушай, Обри! – Она воодушевленно хлопнула его по коленке. – Немедленно беги за инспектором. Пусть он выяснит, который из обожателей Лулу сжег утюгом воротник и носовые платки, а также занавески Фелисити Брум! Беги, внучек, беги! Он ушел вон в ту сторону. Узнай, кто это был: Сейвил, Райт…
Запыхавшийся Обри вернулся через десять минут.
– Он пообещал выяснить. Спрашивает, зачем вам это.
– Завтра он все услышит, – пообещала миссис Брэдли. – На чем я остановилась? На том, что Райт выгораживает Лулу.
– Думаете, он не знает, кто настоящий убийца? Воображает, будто это кто-то еще?
– Да. Запутанная ситуация, верно?
– Еще бы! Во-первых, старина Джим считает, что это он укокошил Руперта. Во-вторых, всем остальным нужно, чтобы Руперт и вправду окочурился… Я вспомнил, о чем хотел спросить вас! Кто украл череп из мастерской Кливера Райта?
– Вероятно, сам Кливер Райт.
– Потому что ошибочно считал убийцей… того, кто не убивал?
