Не доверяй никому.
Предостережение Стефани.
Возможно, она права.
Малоун сомневался, что в машине ему что-нибудь сообщат, но ему хотелось сказать одну вещь.
– Ребята, вы знаете мою фамилию, значит, знаете обо мне все. Я не пытался никого убивать.
Ни агенты на переднем сиденье, ни тот, что сидел рядом с ним на заднем, не ответили. Малоун предпринял другую тактику.
– Дэниелс не пострадал?
Опять никакого ответа.
Сидевший рядом с ним парень был молодой, напряженный. Очевидно, впервые оказался в таком положении.
– Мне нужно поговорить с кем-нибудь из «Магеллана», – сказал Малоун, перейдя с дружелюбного тона на раздраженный.
Агент, сидевший впереди на пассажирском сиденье, повернулся к нему.
– Тебе нужно сидеть и помалкивать.
– Пошел ты в задницу со своими указаниями.
Агент покачал головой.
– Слушай, Малоун, не лезь в бутылку. Ладно?
Этот заговор широко разветвлен.
Еще одно предостережение Стефани.
Оно теперь у них, записку у него отобрали при обыске.
Значит, они знают то, что знает он.
Фантастика.
Они двигались в молчании еще десять минут, потом въехали в аэропорт имени Кеннеди, через ворота, ведущие прямо к взлетающим и садящимся самолетам. Правда, один стоял в стороне, окруженный полицией. Сине-белый «Боинг-747», на хвосте нарисован американский флаг, на фюзеляже написаны золотыми буквами слова «СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ».
ВВС-1.
С переднего сиденья ему бросили синюю куртку.
– Надень, – последовала команда.
Малоун заметил на груди и на спине три золотых буквы.
ФБР.
Они подъехали к трапу, ведущему в самолет. С него сняли наручники, и он вылез из машины, надевая куртку. С дальней стороны трапа появился какой-то человек. Высокий, тощий, с редкими седыми волосами и спокойным лицом.
Эдвин Дэвис.
– За нами наблюдают, – сказал он. – От терминала. У каждой телесети камера с телеобъективом. Будь осторожен в словах. Они наняли читающих по губам специалистов.
– Я слышал, ты получил повышение.
Прошлый раз они встречались в Венеции. Дэвис был заместителем советника по национальной безопасности. Теперь он стал главой аппарата Белого дома.
Дэвис указал на трап и негромко произнес:
– Повезло мне. Пошли наверх.
– Что с Дэниелсом?
– Увидишь.
* * *
Хейл смотрел телевизор. «Эдвенчер» шел к родной пристани, теперь на моторной тяге, вверх по мутной реке Памлико. Он убавил звук, устав от ведущих, строивших предположения в надежде удержать внимание зрителей, и зернистых кадров с изображениями двух устройств, высовывающихся из окон «Гранд-Хайата». Программа круглосуточных новостей была интересна лишь первые тридцать минут.
Он покачал головой, думая о собратьях-капитанах.
Чертовы недоумки.
Хейл понимал, что они вправе поступать по своему усмотрению – в Содружестве правило большинство, – но его не допустили к голосованию, а это противоречило Статьям. К сожалению, отчаянные ситуации порождают отчаянные поступки, и он понимал их расстройство. Им грозила тюрьма и конфискация всего, что их семейства скопили за прошедшие три столетия. У них сохранялась единственная надежда на листок бумаги, который он сейчас держал, забранный в отдельную оболочку из пластика.
На вторую страницу язвительного письма Эндрю Джексона.
Поскольку ты обожаешь секреты и ведешь жизнь, полную тайн, я предлагаю тебе сообразный вызов. Приложение к этому письму представляет собой шифр, составленный достопочтенным Томасом Джефферсоном. Мне сказали, он считал этот шифр превосходным. Прочти это сообщение и узнаешь, где я спрятал то, что тебе донельзя нужно. Не прочтешь – так и останешься предателем.
Хейл уставился на эту страницу.
Одиннадцать рядов произвольно взятых букв и знаков.
СТОЛЕБИР
КЛОРАСТУПОМЖРОГ
УТОЛЕПТР:
ЕФКДМРУ
УСРФИКСФАΔ
ИРОИТ:
РСБНОЕПКΦ
ОЛКГСОИТ
СТВГОБРОНТΧ
КОРСНОАБ
ОЛБДШСАЕПΘ
Бессмыслица.
Искренне надеюсь, что избранный тобой недостойный мужчины курс погубит тебя и я доживу до того дня, чтобы этому порадоваться.
В течение ста семидесяти пяти лет неудачные попытки найти ключ к джефферсоновскому шифру являлись источником неприятностей. Четыре раза эти неприятности вырастали до возможной катастрофы, и четыре раза с этой ситуацией удавалось совладать.
Теперь возник пятый сценарий.
Но вопреки тому, что могли подумать его коллеги, Хейл не сидел без дела. Он работал над решением их проблемы. Двумя разными путями. К сожалению, соотечественники уже могли поставить под угрозу его усилия.
На телеэкране появилось что-то новое.
Изображение самолета ВВС-1 на бетонке в международном аэропорту имени Кеннеди. Бегущая строка гласила, что подозреваемый был задержан при попытке покинуть «Гранд-Хайат», но отпущен.
Его спутали с другим человеком.
ПОКА НИЧЕГО НЕ ИЗВЕСТНО О СОСТОЯНИИ ПРЕЗИДЕНТА, КОТОРОГО, КАК НАМ СКАЗАЛИ, ДОСТАВИЛИ ПРЯМО К САМОЛЕТУ ВВС-1.
Ему требовалось поговорить с Клиффордом Ноксом.
* * *
Малоун вошел в салон. Он знал, что в самолете четыре тысячи квадратных футов тщательно спланированного пространства на трех уровнях, включая покои президента, кабинет, помещение для сотрудников и даже оперативный зал. Обычно, когда президент отправлялся в путь, с ним отправлялось и окружение, включающее в себя врача, старших советников, секретную службу и прессу.
Но в салоне никого не было.
Малоун подумал, что, возможно, Дэниелса привезли сюда для лечения и всех выпроводили.
Он двинулся за Дэвисом, тот подвел его к закрытой двери и повернул шарообразную ручку. За дверью оказался шикарный конференц-зал, наружные окна его были закрыты.
В дальнем конце длинного стола сидел Дэнни Дэниелс. Живой и невредимый.
– Я слышал, ты пытался убить меня, – сказал президент.
– Тогда вы были бы мертвы.
Пожилой мужчина издал смешок.
– Тут, пожалуй, ты прав.
Дэвис закрыл дверь.
– Вы не пострадали? – спросил Малоун президента.
– Ран нет. Только стукнулся головой, когда меня заталкивали в машину. К счастью, как многие заметили за несколько лет, голова у меня крепкая.
Малоун увидел на столе отпечатанную записку из отеля.
Дэниелс встал из кожаного кресла.
– Спасибо за то, что сделал. Похоже, я постоянно перед тобой в долгу. Но как только мы выяснили, кого они арестовали, и я прочел взятую у тебя записку, предположительно от Стефани, стало ясно, что положение очень серьезное.
Малоуну не нравился его тон. Непонятно, к чему вел этот разговор.
– Коттон, – сказал Дэниелс. – У нас есть проблема.
– У нас?
– Да. У тебя и у меня.
Уайетт вышел из метро на Юнион-сквер. Не такую суетливую, как площади Таймс– или Геральд-сквер, и не такую чинную, как Вашингтон-сквер. Юнион обладала особым характером, притягивающим более оживленную толпу.
Он наблюдал, как в помещении Большого центрального вокзала взяли Малоуна и вывели наружу. Но арестованным он оставался недолго – до того, как Дэнни Дэниелс узнал, что взят один из его белокурых парней, а Малоун определенно принадлежал к этому престижному клубу.
Уайетт пересек Четырнадцатую улицу и пошел по Бродвею в южную сторону, к Стренду, на четырех этажах которого продавались новые и букинистические книги. Он выбрал это место из уважения к своей противнице, любительнице книг. Лично он их презирал. В жизни не прочел ни единого романа. С какой стати тратить время на ложь? Иногда он отыскивал какие-то сведения в документальных книгах, но предпочитал Интернет или просто обращение к кому-либо с вопросом. Он не понимал, в чем состоит очарование печатного слова. И не видел никакого смысла в том, что люди накапливают книги тоннами, дорожат ими, будто драгоценностями.
Уайетт увидел ту, с кем шел на встречу.
Она стояла на тротуаре, внимательно осматривая книжные развалы, окаймлявшие бродвейский фронтон Стренда. У нее была репутация остроглазой, сдержанной, скромной. Трудной в сотрудничестве. Все это находилось в резком контрасте с ее внешностью, с рельефной фигурой, черными волосами, темными глазами и смуглым цветом лица, наследием предков-кубинцев.
Андреа Карбонель руководила НРА более десяти лет. Агентство сохранялось со времен Рейгана, когда добивалось наилучших результатов в разведке. ЦРУ, АНБ и почти все другие агентства ненавидели его. Но лучшие дни НРА были позади, теперь оно представлялось еще одной многомиллионной статьей расходов в черном бюджете.
Дэнни Дэниелс всегда предпочитал «Магеллан», возглавляемый его белокурой любимицей Стефани Нелл. Двенадцать ее агентов добились в последнее время многих успехов – разоблачили предательство первого вице-президента Дэниелса, помешали созданию Центральноазиатской Федерации, ликвидировали Парижский клуб, даже мирно сменили власть в Китае. Все это без участия Уайетта. «Магеллан» работал сам, без помощи со стороны.
