— Приехал следователь, просит собраться всех на веранде.
Следователь стоял на веранде и что-то рассматривал в записной книжке. Кроме нас с Лимоной, там уже были Ада, Дина, Вильма и ее художник.
— Прошу всех садиться, — следователь закрыл записную книжку и внимательно осмотрел присутствующих. — Моя фамилия Кубик. «К» как «Константин», «У» как «Устинья», «Б» как «Борис», «И» как «Игорь», «К» снова как «Константин».
Мой друг по заточению правильно обрисовал его: снизу много, сверху мало. Грузный таз и маленькая головка. Одет он был в хорошо пошитый костюм, от него пахло духами. Голос у него был тихий, но бодрый:
— Мне поручили вести дело о нападении на домработницу. Мне бы хотелось знать, чем занимался каждый из вас сегодня в промежуток между десятью и двенадцатью дня. Начну с тех, кого я знаю. Дина Дарте. Я проверял, в это время вы находились в министерстве. Ада Варме. Я был в ресторане «Хрустальный источник». Там подтвердили, что в эти часы вы были там. Вильма. Твое алиби я могу предоставить сам, так как видел тебя именно в это время. Теперь остальные.
Он повернулся к Леонарду и казенно ласково спросил:
— Ваши документы.
Тот предъявил.
— Вы иностранец? — удивился Кубик.
— Это ужасно? — спросил Леонард.
— Нет. Но это не освобождает вас от ответа на вопрос, где вы были между десятью и двенадцатью дня.
— В десять я был в самолете. Потом проходил формальности в аэропорту, оформлял в аренду машину. В одиннадцать был в Министерстве культуры. Дама из бюро пропусков может подтвердить. Потом обедал в ресторане. Есть свидетель — официант.
Кубик остался доволен и повернулся ко мне:
— Ваши документы.
Я бодро ответил:
— Документов нет, но есть алиби. В интересующее вас время я находился в тюрьме. Согласитесь, тюрьма — это прекрасное алиби, хотя и несколько грустноватое.
— За что отбывали наказание?
— Я был арестован за хулиганство.
— Никогда ранее не проходили по делу об изнасиловании?
— Два раза. Первый раз меня хотели изнасиловать на пляже, а второй, вы не поверите, — на концерте симфонической музыки. Никогда не думал, что поклонницы Баха такие впечатлительные.
Не успел я закончить фразу, которая, судя по всему, Кубику не нравилась, как за меня вступилась Дина:
— Я готова поручиться за этого человека. Это актер. Он несколько странноват. Как и все актеры. А вот и министр. Я уверена, она тоже поручится за него.
В это время в комнату бодрым уверенным шагом вошла министр. Кубик засуетился:
— Товарищ министр, я имею задание…
Дина почувствовала подкрепление.
— Товарищ министр, вы поручитесь за этого молодого человека?
— Я поручусь за всех здесь присутствующих.
Потом появился человек, которого я не знал, и тоже за меня поручился.
Кубик изложил этому человеку цель своего визита:
— Дело очень необычное. Люди проникают сквозь стены. Я полагаю, что это невозможно.
— Вы внимательно осмотрели то место, где они проникли? — спросил тот.
— Не совсем. Но сейчас намерен подробно исследовать это место.
— Если не возражаете, я с вами.
Кубик не возражал, они ушли.
— Что это за человек, который за меня поручился? — спросил я Дину.
— Полковник.
— А почему он меня знает?
— А он все про всех знает.
* * *
Через полчаса Кубик и полковник вернулись. Ничего они не нашли. Кубик многозначительно изрек:
— Потом надо будет внимательно осмотреть не только предполагаемое место преступления, но и близлежащие помещения.
— Вы у нас останетесь? — спросила Ада.
— Если не возражаете.
— Вот и прекрасно! Я недавно перевезла рояль из городской квартиры. После ужина мы пойдем в холл. Я зажгу свечи.
Я сделал вид, что обрадовался:
— Рояль — это прекрасно.
Министр спросила меня:
— Вы поете?
— Увы, нет, — полный грусти, ответил я.
И поведал им историю о том, как во французской комедии «Любовь и две девы» я должен был играть молодого человека по имени Пьер Лабузи. Там одна из дев берет арфу и говорит мне: «Спойте нам, Пьер». Дальше в тексте было написано: «Пьер Лабузи поет басом». Послушав меня на первой репетиции, режиссер внес в текст правку: «Пьер Лабузи поет звонким тенором», а после третьей репетиции написал: «Пьер Лабузи молчит».
Все засмеялись.
— Ты хорошо рассказываешь, Борис, — сказала Ада. — Ты настоящий актер.
Полковник спросил меня, есть ли в городе, где я работал, оперный театр.
И я снова рассказал им смешную историю. На этот раз про баса из нашего оперного театра.
Все смеялись. Словом, развлекал я их как мог. Вдруг раздался душераздирающий крик. Кричала женщина.
— Всем оставаться на местах, — распорядился Кубик и побежал в сторону, откуда раздавался крик.
Через минуту он привел Вильму. Платье у нее было разорвано, чулки спущены.
— Я рассматривала картины. Вдруг стены разверзлись и появились трое. Они бросились на меня. Я закричала. И они исчезли.
— Нельзя их упустить! — распорядился полковник. — Далеко они не уйдут. Женщины, оставайтесь с Вильмой.
Ада посоветовала:
— Лимону возьмите. У нее ключи от всех комнат.
Полковник, Кубик и Лимона убежали. Леонард поплелся за ними.
— Они не успели покрасить тебе задницу, как Лимоне? — спросила Вильму практичная Дина.
Та не реагировала. Дина и Ада подошли к ней. Повернули, подняли юбку, спустили трусы и колготки. И перед моими глазами возник тощий белый зад.
Вернулись полковник и Кубик.
— Осмотрели все стены, — доложил обществу полковник. — Не только трещин — ни одной царапины нет.
А Кубик резонно заметил:
— Кроме того, я полагаю, что люди не могут проходить сквозь стены.
Ада помогала Вильме одеться:
— Хорошо, что не успели покрасить! Но пора ужинать.
Ужинать действительно было пора. Мы пошли в столовую. Я шел и размышлял. Не то странно, что не покрасили, а то, что она безропотно показала голую задницу. Просто так женщины голую задницу не показывают. Не к добру это! Тут уж не Островский. Тут Оскар Уайльд.
Глава третья
Убийство номер один
18. Ночной разговор
Свидетель Леонард Белый, предприниматель
Вечером после ужина я спросил Вильму:
— Что произошло?
— Не могу понять. На меня напали какие-то люди, я начала кричать. Они меня отпустили и убежали.
Я хотел еще о чем-то ее спросить, но она меня остановила:
— Я устала, хочу спать.
И пошла к себе в комнату.
Когда все легли, я сел в машину, доехал до ближайшего кафе, оттуда позвонил маме. Рассказал все, что со мной произошло за день.
Мама, как всегда, была осторожной:
— Никто не подслушивает наш разговор?
— Никто.
— Дину Дарте видел?
— Да.
— Она тебя узнала?
— Нет.
— Она не могла не узнать. Просто делает вид. Она еще Дарте?
— Не знаю. Она представляется как Дина и все.
— У тебя роман с девчонкой из министерства?
— Не то чтобы роман…
— Это хорошо, если роман. Хоть не будешь пялить глаза на взрослых женщин. И учти: в любой момент я позвоню Дине. То, что ты не художник, знает только девчонка?
— Да.
— Она не замужем?
— Вроде нет.
— Кто еще на вилле?
— Домработница со странным именем Лимона и актер, его зовут Борис. По-моему, его клеит хозяйка. Она очень красивая.
— Но тебе больше понравилась девчонка из министерства.
— Да, но я…
— Не сори деньгами.
Через двадцать минут я уже был на вилле. Поднялся на второй этаж, постучал в комнату Вильмы.
В коридоре появилась Лимона:
— Вы перепутали комнаты?
— Да.
— Я вас провожу.
И довела меня до моей комнаты.
— Спокойной ночи. Завтрак в девять на веранде.
19. Белоснежка в сахарнице
Я проснулся в восемь, без пяти девять поднялся на веранду. Ада и Вильма уже пили кофе. Позже подошел Борис. С полчаса поговорили о каких-то пустяках, потом хозяйка уехала в город.
