Запечатав заговор, я села внутри круга и принялась ждать. Отчего-то я инстинктивно посматривала на дверь, хотя и понимала, что явится нечто нематериальное, в любой точке этой комнаты. Ладошки мне успокаивающе согревали зерна фриза. На всякий случай. Если что-то пойдет не так — заморожу «квартиранта», а там разберемся.
Ждала я долго, почти час. За это время успела зверски устать и удивиться — обычно парни летели со всех ног после этого заклятья. Духам расстояния не преграда — так что он должен был появиться через пять минут после заклятья!
Заблудился, что ли?
Я напрасно переживала. Он явился. Не было ни столба дыма, ни запаха серы. Он просто шагнул в комнату через дверь, видимо, по старой человеческой привычке, и улыбнулся:
— Смотрю — я кухне свет горит. Ничего, что я решил заглянуть? Ты как-то приглашала.
— Все-таки это ты, — медленно произнесла я.
— Ты о чем?
На его призрачных светлых волосах словно застряли дождинки, он возвышался надо мной, большой, сильный и … лживый.
Враг мой…
— Знаешь, а я ведь не просто так в круге сижу, — задумчиво поведала я.
— Мне надо что-то спросить или так расскажешь? — хмыкнул он.
— Лучше вопрос задам. К чему тебе мое тело? Чем тебя свое не устраивает?
Слегка пошевелила пальцами, проверяя, удобно ль лежат в ладошках зерна фриза. Пробудила задремавшую было Силу. Ну же, Евгений! Я готова… Ты кинешься на меня с кулаками? Ты захочешь прямо сейчас войти в мое тело? Что бы ты ни выбрал — я успею вперед тебя, враг мой…
— Что? — нахмурился он.
— Повторить для слабослышащих? — холодно вопросила я. — Для чего тебе мое тело, черт побери?
Он сел на стул, пригладил волосы и спокойно ответил:
— Я не понимаю, о чем ты.
— Не ври, — гадко усмехнулась я. — Только что я сделала вызов на того, кто квартирует в моем теле. Явился ты.
— То есть к тебе просто так и зайти нельзя?
— Да что вы говорите! Ты третий день около дома ходишь, да все мимо, а тут вдруг решил забежать по-соседски!
— Магдалина, ты ведешь себя как дура, — спокойно ответил он.
— Да что вы говорите!
— Ты сидишь в дурацком соляном круге и говоришь дурацкие речи! Ты просто неадекватна.
— Правда? — нежно улыбнулась я ему. — Ну так вали из моего дома, лады?
— Валерьянку попей, — бросил он и ушел сквозь стену.
Я бросила взгляд на часы. Та-ак, подождем пять минут.
Он явился через три.
— Давай поговорим спокойно, — как ни в чем ни бывало, предложил он.
— Что и требовалось доказать, — кивнула я. — Ты, милый, под заклятьем. И никуда ты не уйдешь отсюда, пока я с тебя его не сниму.
— Что за заклятье? — равнодушно поинтересовался он.
— А жизнь тебе без моего вида не мила, — охотно объяснила я.
— Она мне и так не мила.
Голос его был резок и… бесстрастен, я поежилась от жалости к нему, но тут же взяла себя в руки.
«Этот парень хочет твое тело», — предостерег внутренний голос.
«Я знаю, что совершенно неотразима», — царственно согласилась я с ним, а сама обратилась к Женьке:
— Это временные трудности, не вижу поводов для таких заявлений. Твое тело всего лишь в коме. Какого черта ты в мое лезешь? Только не надо снова песню заводить, что не понимаешь, о чем это я, ладно?
— Но я действительно…
— Жень, я тебя сейчас выгоню, — скучно сказала я. — Окружу дом соляным кругом, и тебе не войти, и сама не выйду. Хочешь?
Он не хотел — по лицу видела. Уже понял, что пока он меня видит — все хорошо. А без меня — ломки завзятого наркомана.
Лютый заговор, что и говорить.
Помолчав, он признался:
— Я мало что понимаю в этой ситуации. Все как-то само собой происходит, без моего участия.
— То есть? — подняла я бровь.
— Я весьма неожиданно без тела остался, хоть и не стремился к этому. А теперь вот к тебе как на веревке привязанный.
— Ну, насчет этого не беспокойся. Решим вопросы — сниму заклятье.
— Ты не понимаешь, — он строго взглянул на меня. — Я сразу же к тебе как привязанный оказался. Думаешь, сильно мне хотелось у тебя во дворе жить? А иначе не могу. Только чуть отойду от твоего дома — все, ноги не идут, обратно поворачивают.
— А волевым усилием? Взял себя в руки, и, шажочек за шажочком пошел к себе домой. Дома тепло, хорошо…
— Магдалина, тебя когда-нибудь заживо сжигали?
— Ах, тебе больно в разлуке со мной? Ну так ты же мужчина, самурай… Неужто не мог потерпеть?
— Дура, — процедил он и рывком поднял на себе джемпер.
Лучше б он этого не делал…
Кожа, что недавно так чудесно облегала его кубики на прессе, была сожжена и висела лохмотьями. Я видела, как сочится густая кровь по выжженным ранам. Еще свежая…
— О Госсподи, — потрясенно прошептала я.
— Я пытался уйти, — припечатал он. — И до сих пор пытаюсь. Пока не получилось.
— Ты сказать раньше не мог? — растерянно спросила я. — Неужто я зверь? Пожил бы у меня…
— А как же твое тело? — горько усмехнулся он. — То самое, которым ты так дорожишь? А ведь это тоже без моего участия. Просто притягивает магнитом, раз — и вот уже я в теле, у меня длинные волосы и грудь. Кошмарное ощущение, надо сказать.
— То есть это неконтролируемо?
— Нет. Я никаких усилий не прикладываю и ничего специально для того не делаю.
— Врешь ведь, — взяла я себя в руки, уняв приступ острой жалости.
— А смысл? — пожал он плечами. — Врал бы — не пытался б уйти, и ожогов на мне сейчас бы не было. Да и вообще, я с тобой сейчас как с врачом говорю. Я ведь совсем ничего в этой чертовщине не понимаю, а ты все же ведьма. Возможно, сможешь поставить диагноз и вылечить нас.
— Нас?
— Нас, — кивнул он. — Или ты хочешь остаться без тела?
— Думаешь, все к тому идет? — хмыкнула я.
— Не знаю, — устало потер он виски. — Не знаю, Магдалина. Может, так и будем делить на двоих твое тело. Может — ты меня вытолкнешь. А может быть — однажды я навсегда окажусь в нем.
Мы скрестили взгляды, словно шпаги на дуэли. Словно пытались залезть друг другу в души, выведать потаенные мысли.
«Он врет, врет», — лихорадочно думала я.
Но глаза его казались странно чистыми, без взвеси коварства и хитрости.
— Вот ты гад, — тоскливо прошептала я, отводя взгляд.
— А я при чем? — огрызнулся он. — Думаешь, мне охота в твое тело? Его же минимум полгода тренировать придется, пока в божеский вид придет. Да и мысль о том, что придется спать с мужиками меня просто в ступор вводит.
— Лесбиянкой станешь, — глумливо усмехнулась я.
— Мы о твоем теле говорим вообще-то, — заметил он. — Кем я потом стану в твоем теле — дело десятое для тебя лично. А вот кем ты станешь без тела?
И вот тут-то мне и стало очень нехорошо…
Мысль, которую я упорно гнала — обрела формы.
Скоро я останусь без тела…
— Ну, тебе-то лепота, привидением перестанешь быть, — я все еще старалась улыбаться и делать вид, что все прекрасно.
— У меня свое тело есть, и оно меня устраивает. А твое, извини, — нет.
Мы помолчали. Нехорошая это была тишина. Тоскливая, вязкая.
— Что делать будем? — уныло спросила я наконец.
— Придумай, как меня от тебя изолировать, — спокойно сказал он. — Думается, что если я буду от тебя на значительном расстоянии — я не смогу в тебя вселяться.
— Придумала, — немедленно отозвалась я. — Давай ты обратно в свое тело войдешь, а?
— Как?
— Ну я откуда знаю? Ты же домедитировался. Смог выйти — значит, сможешь и войти.
— Магдалина, я не могу войти, — отрезал он. — Я не знаю, как это сделать.
— А кто знает?
— Сие мне неизвестно. Послушай, я предложил реальный выход. Изолируй меня от себя, и, по моим расчетам, через некоторое время проблемы не станет.
— Отчего ты так думаешь?
— Ну, — криво усмехнулся он, — адаптируюсь, привыкну жить без твоего тела, то-се…
— Звучит как бредовое расставание влюбленных, — задумчиво поведала я. — Вдумайся — «смогу жить без твоего тела…».
— Да мы с тобой сейчас почище влюбленных связаны.
— И как же мне тебя изолировать-то, горе?
Он встал со стула и принялся ходить вокруг соляного круга.
— Поехали ко мне на квартиру, — мерно говорил он. — Там каким-нибудь колдовским способом запри меня, чтобы мне было не выйти, и уезжай.
«Но ведь его сожжет тогда заживо!», — ахнул внутренний голос.
«Он знает, что предлагает», — бесстрастно ответила я ему.
Я думала.
На одной чаше весов — я. Мое тело и мое сознание. Если я сейчас откажусь — весьма скоро я могу перестать существовать. Что тело, это всего лишь бренная оболочка для духа, меня мной оно не делает. И когда Женька будет жить в нем — это будет именно он. Не я.
А на другой чаше весов…
Я вскинула глаза, внимательно глядя на Женьку. Я вглядывалась в его мальчишеские черты лица, вечную мягкую улыбку, русую челку… Вспомнила, как он спас меня на лестнице, вспомнила, как мы тогда с ним смеялись и не подозревали о том, что скоро наш мир рухнет…
