Это окошко я заприметил еще в первый день в Гафине и сразу понял, что открыть его – плевое дело. Оно состояло из четырех тонких пластин матового стекла, которые поворачивались в вертикальной плоскости, открываясь и закрываясь как жалюзи. Днем раньше, когда все обедали в столовой, я воспользовался случаем, вскочил на ближнюю к двери парту, как следует все рассмотрел и обнаружил, что в открытом положении пластины легко вынимаются из пазов. Я слегка повернул их, а затем присоединился к одноклассникам в столовой. Шатаясь на плечах у Крысы, я видел, что они стоят так же, как вчера, и что их без труда можно полностью открыть.
Я осторожно вытащил первую пластину и опустил ее вниз, Крысе.
– Смотри не разбей, на хрен, – предупредил его я, потом вытащил оставшиеся три пластины и нырнул в окошко.
Спрыгнув на пол в темном классе, я не мешкая приступил к делу. Сперва подвинул стол к двери, влез на него и забрал у Крысы все четыре стеклянные пластины, затем передал ему через окошко высокий узкий табурет, который стоял у доски.
Крыса благополучно проник в класс, после чего я аккуратно втянул табурет обратно при помощи бечевок, заранее привязанных к ножкам, и вставил оконные пластины в пазы.
На все про все у нас ушло чуть больше пяти минут. Для меня – не самый выдающийся результат, зато теперь я знал, что без труда могу попасть в любое помещение на любом этаже, так как все двери в школе были сделаны одинаково – с окошечком и поворачивающимися пластинами.
– Ни черта не вижу, – пожаловался Крыса.
– Все нормально, я спер у нашего очкарика немного огоньку, – ответил я и щелкнул зажигалкой.
Мы подошли к учительскому столу. Надо же! – магнитофон стоял на месте.
– Подержи. – Я вручил Крысе зажигалку и занялся проводами.
Через полминуты я избавился от всех кабелей и сунул видак под мышку, а Крыса спрятал в карман провода. Понятное дело, держать магнитофон у себя в спальне мы не могли, его нужно было толкнуть, причем сегодня же вечером. Этот момент был самым сложным, но ничего другого нам не оставалось.
Я распахнул низкое горизонтальное окно, пригнулся и шмыгнул наружу. Крыса передал мне добычу и выбрался вслед за мной. Наши силуэты скрывала темнота, – Двинем на главную улицу, – шепнул я.
Мы перелезли через стену и начали подниматься по хол-му. Я примерно представлял, где находится главная улица, потому что старик вез нас по ней оба раза, когда мы приезжали в Гафин. Я прикинул, что до нее – минут пятнадцать, пешком, но мы потратили на дорогу немного больше, потому что ныряли в кусты всякий раз, когда слышали звук приближающегося автомобиля. Сами понимаете, если двое подростков бредут куда-то поздним вечером да еще с видаком под мышкой, выводы напрашиваются вполне определенные. Мы благополучно добрались до центральной улицы и украдкой заглянули в окна двух-трех пабов. Заведения уже закрывались, хозяева принимали последние заказы – идеальное время, когда посетители особенно расположены к сомнительным сделкам. Мы выбрали самый облезлый паб на всей , улице и укрылись в тени автостоянки, ожидая, когда потенциальные покупатели нетвердой походкой направятся в нашу сторону.
– Не желаете ли приобрести видеомагнитофон? – спрашивали мы выходивших из паба.
Один тип окинул взглядом видак и поинтересовался, где мы его взяли.
– Нашли, – сказали мы, что отчасти было правдой, и тогда он спросил, где именно.
– Просто нашли и все, – пожал плечами я, и на этом интерес к покупке у чувака пропал.
Что ж, его можно было понять. Мы не продумали легенду как следует. То есть, если магнитофон действительно валялся на дороге и мы просто его подобрали, значит, он либо неисправен, либо вообще представляет собой муляж – пластиковый корпус, обмотанный скотчем, внутрь которого для тяжести положили кирпич. Конечно, желающих заплатить за такую туфту не найдется.
Для того, чтобы загнать видак, нам следовало быть пооткровенней с клиентами и постараться убедить их, что товар не дефектный, а ворованный. Какая ирония, да? Люди охотней купят краденую вещь, нежели поломанную – по крайней мере они будут знать, что если кого и обвели вокруг пальца, то не их.
Автомобиль, свернувший на стоянку, поймал нас светом фар. Через несколько секунд водитель выключил освещение, заглушил мотор и вышел из машины. Он бегло, но внимательно оглядел нас, и я решил попытать счастья.
– Дяденька, игрушка не нужна?
Чувак приблизился к нам, взял магнитофон в руки, повертел, встряхнул и отдал мне обратно.
– Чья вещь? – спросил он.
– Наша, – заявил я.
– Ладно, задам вопрос по-другому; чья она была раньше?
Мы с Крысой переглянулись, и я понял, что мы застрянем здесь на всю ночь, если не рискнем выложить правду. В общем, я сказал тому типу, что мы сперли видак из школы.
– Не волнуйтесь, у нас там еще много таких, – заверил я.
Он расхохотался и снова осмотрел видеомагнитофон со всех сторон.
– И сколько вы за него хотите?
Я назвал цифру в сто фунтов. Он опять посмеялся и сказал, что даст двадцать.
– Пятьдесят! – начал торговаться я, но тип покачал головой и молча вернул видак. Я сбавил цену:
– Хорошо, сорок.
– Двадцать пять, – предложил он.
– Вы хотели сказать, тридцать?
– Двадцать пять, и точка.
Поломавшись для виду, я поздравил чувака с покупкой. Мы в любом случае оставались в прибыли, а величина куша – да без разницы.
Мы сунули магнитофон в багажник того типа, он отсчитал двадцать пять фунтов и вручил их Крысе. Я освободил приятеля от бремени денег, дабы он не надорвался под их тяжестью, и спрятал купюры подальше, в задний карман.
– Ну, будьте здоровы, ребятки, – подмигнул чувак. – Меня зовут Мартин, вот номер моего телефона. Звякните, если вдруг в вашей школе найдется еще какая-нибудь ненужная аппаратура.
– Ага, счастливо, – сказали мы и на том распрощались с нашим новым приятелем (позже мы стали его звать Барыгой Мартином).
– Целый четвертак! – довольно улыбнулся Крыса. – Получается по двенадцать с полтиной на каждого.
– Это ты так посчитал; в жизни, братишка, все немного сложнее, – отозвался я.
Лицо у Крысы вытянулось, поэтому мне пришлось объяснить ему законы этого мира. Не буду приводить полностью свой монолог, так как он был слишком цветистым (и почти всю пургу, которую я гнал, не разобрал бы никто, включая меня самого). Коротко скажу, что Крыса получил свои десять фунтов, а я, соответственно, пятнадцать. Это же сразу было ясно, правда?
– Идем, – сказал я, – надо еще порыться в урнах.
Следующие пятнадцать минут мы выбирали из мусорных баков шуршащие пакеты из под чипсов и обертки от конфет, расправляли и разглаживали их. Набрав достаточное количество, мы отправились обратно в Гафин. Фантики были нужны для осуществления второй части моего плана, и очень важной, благодаря которой мы рассчитывали выйти сухими из воды. Впрочем, об этом чуть позже.
Мы вернулись в школу тем же путем, которым покинули ее, вылезли из класса через верхнее окошко и, очутившись в коридоре, аккуратно поставили на место пластины из матового стекла. Потихоньку поднявшись на второй этаж, мы обнаружили, что все по-прежнему не отлипают от телевизора.
– Перемотай туда, где его прокручивает через мясорубку! – послышались голоса, и я заметил, что счетчик магнитофона для удобства обнулен на начале именно этой сцены, чтобы ее можно было пересматривать вновь и вновь.
– О нет, нет! Что вы делаете? Нет, не трогайте эту кнопку! А-а-а-а-ааа!!! – орал герой фильма, в который раз превращаясь в котлету.
– Обалдеть, – восхищенно пробормотал Шпала, ухмыляясь во весь рот.
– А где Бочка? – спросил я, обводя взглядом гостиную.
– Пошел подрочить, – сообщил Тормоз, не отрываясь от экрана.
Краем глаза я заметил в углу Четырехглазого, подозвал его к себе и сказал, что пришло время для обещанного дельца.
– Вымани Бочку из нашей комнаты и задержи на пять минут, понял?
– А как мне его выманить? – заморгал Четырехглазый.
– Не знаю. Спроси, например, не его ли пятьдесят пенсов закатились под диван в гостиной.
– Какие пятьдесят пенсов? – Очкарик оглянулся на диван.
– Да нет там никаких денег! Сделай так, чтобы он полазил под стульями, перебрал все подушки, заглянул под ковер… в общем, задержи его, лады?
– Лады, Бампер! – От гордости, что ему дали задание, Четырехглазый даже покраснел.
Он отправился в нашу комнату, чтобы прервать приятное занятие Бочки (увы, зазря), а когда тот вышел в коридор, незаметно проскользнули в спальню и сделали все необходимое.
– Отличная работа, мистер Макфарлан, – сказал я и пожал Крысе руку.
– Согласен, отличная, мистер Банстед, – согласился Крыса, и мы порадовались удачному завершению дела. Черт побери, порой жизнь не так уж и плоха!
