– Бедный мальчик! Надо же так влипнуть! – продолжал причитать Александр Николаевич. – Когда он мне обо всем рассказал, я просто поразился вашей с Германом безответственности, – выпалил он вдруг с неожиданной яростью.
Пульхерия поняла, что основные разборки с ней и Германом еще впереди. Но Гранидин быстро взял себя в руки. На сведение счетов не было времени, нужно срочно что-то предпринимать.
Он почти с мольбой взглянул на нее.
– Нельзя допустить, чтобы менты узнали правду. Ты должна все устроить.
– ?!
На его лице появилась слабая тень снисходительной улыбки, больше похожей на усмешку. Тем самым он напоминал Пуле, что они почти «близкие люди». Когда он пытался одурачить кого-нибудь, то даже не старался делать это убедительно.
– Все элементарно, как дважды два. Только мы с тобой все должны точно рассчитать. Менты знают, что Гришенька встречался с Викторией. Соседи сообщили, что между ними были небольшие стычки. Но им не известно, был ли он с Викой сегодня ночью. Я тут успел сделать пару звонков и выяснил, что менты просто придут проверить некоторые факты. Разговор будет формальным.
– Ну а я здесь при чем? – нетерпеливо спросила Пульхерия.
– Меня осенило. Ты ведь прошлую ночь провела одна, и тебе ничего не стоит сказать им, что Гриша был у тебя. Муж в командировке, тебе тоскливо и все такое. С Гришей я уже поговорил.
На его лице появилась самодовольная ухмылка. Он наслаждался своей идеей, самим собой, своей непобедимостью. Пульхерию даже затошнило. Она отвернулась, чтобы скрыть гримасу отвращения. Но Гранидин ничего не заметил и продолжал вещать:
– Постарайся быть посдержанней. В подробности вдаваться не надо. Я уехал в командировку, Гришенька тоже не любит оставаться один в большом доме. Ближе вас с Германом у него никого нет, вы – часть нашей семьи. Он знал, что Герман в отъезде, позвонил тебе и спросил, можно ли ему приехать. Прибыл около восьми вечера, вы вместе поужинали, потом сели играть в карты…
– Лучше уж в шахматы, – буркнула Пульхерия.
– Я пробовал его обучить этой игре, но она оставила его равнодушной. Даже прислуга знает, что покер ему милее, – с видимым сожалением сказал Гранидин. – Нам нельзя рисковать. Наш рассказ должен выглядеть достоверно. За картами вы не заметили, как пролетело время, и что-то около трех разошлись по комнатам.
– До трех часов ночи – в карты? – скептически усмехнулась Пульхерия.
– Вы играли на деньги. Гришенька весьма азартен. Вопрос времени очень важен. Мы же не знаем, когда ее убили. У ментов не должно возникать сомнение на этот счет. Иначе они могут предположить, что Гриша, пока ты спала, выскользнул из квартиры. Ясно?
Пульхерия покорно кивнула.
– Теперь остается Галина Матвеевна. Думаю, что тут нам повезло. Она приличная, умная женщина, умеет держать язык за зубами. С ней не трудно будет договориться. Предложи ей деньги. Двух тысяч долларов будет достаточно.
– Она предпочитает евро, – с неприязнью уточнила Пуля.
– Хорошо, пусть будут евро, но она должна подтвердить, что Гришенька весь вечер был с тобой. Она наш главный свидетель, все зависит от нее. И еще…
Закончить свою мысль он не успел. Вошла горничная и доложила, что пришел следователь из прокуратуры, и протянула Александру Николаевичу визитку.
– Пригласи его сюда, – сказал Гранидин и прочитал вслух: – «Штыкин Игорь Петрович. Следователь по особо важным делам».
Когда Пульхерия услышала фамилию, то чуть в обморок не упала. Хорошо еще, что Гранидин направился к двери и не смотрел в ее сторону. Иначе бы он заметил, как она побледнела. Не в силах унять дрожь в коленях, она рухнула в кресло.
Пуля хорошо знала этого человека. Около года назад дождливым утром она остановилась возле девушки, голосующей на дороге, и подвезла ее до метро. Девушка попросила спрятать на некоторое время своего друга. Она поселила его на даче своей давней подруги Марины. Там его убили, а в убийстве обвинили мужа Марины Олега. Следствие зашло в тупик, и только благодаря тому, что Пульхерия сунула свой любопытный нос туда, куда не следовало, настоящий убийца был найден. Расследование вел Игорь Петрович Штыкин. Умный и проницательный следователь, внимательный к мелочам, лгать ему будет непросто. Затея Гранидина показалась по-детски глупой и безнадежной. Со Штыкиным шутить нельзя. Она отчетливо поняла, что тучи над ее головой сгущаются. С тоской обвела глазами комнату с роскошной кожаной мебелью, с книжными шкафами, с мрачными, тяжелыми шторами. Все было таким нереальным, словно в страшном ночном кошмаре. И этот кошмар усиливался ее трусливой ложью по телефону. «Да. Конечно одна». Разумеется, Александр Николаевич ухватился за идеальную возможность уберечь Гришеньку от последствий безрассудного поступка, который он совершил. Любимому сыночку угрожает опасность, а Пульхерия – орудие его спасения. Вот почему он с ней так любезен.
«Что будет, если я скажу следователю правду? – судорожно размышляла она. – Я оставлю Гришеньку без алиби и предстану перед Гранидиным исчадием ада, развратницей и лгуньей, толкнувшей в объятья порочной девки его любимого сыночка. Он скажет, что я интриганка, лишающая его возможности защитить сына. Но с другой стороны, если я соглашусь на его игру…» Перед глазами Пульхерии предстало лицо Галины Матвеевны: укоризненный взгляд, зло поджатые губы. Пульхерия ясно поняла, что она находится на пороге чудовищной катастрофы. По собственной глупости оказалась в болоте, в котором с каждым новым шагом увязает все глубже.
Вошел Штыкин. Все-таки папаша Гранде был превосходным актером – дружелюбный и гостеприимный хозяин, готовый на любую помощь представителю закона, лягушачий рот растянут в радушной улыбке. Сейчас он узнает, что она со следователем знакома. Пульхерии хотелось провалиться сквозь землю.
– Здравствуйте, Игорь Петрович, очень рад знакомству… Впрочем, что я такое говорю, – Александр Николаевич смущенно улыбнулся, – вы ведь простите мне эту невольную ложь, разве можно радоваться знакомству со следователем прокуратуры?
Папаша Гранде выбрал верный тон. Ему нечего скрывать, поэтому он не боится разговора со следователем, хотя и волнуется, как всякий добропорядочный гражданин в нашей стране.
– Я вас очень хорошо понимаю, – ответил Штыкин, пряча улыбку в пшеничных усах.
– Пульхерия Афанасьевна, познакомьтесь, пожалуйста, с Игорем Петровичем. – папаша Гранде, взял следователя под руку иподвел к ней. – Это невеста моего старшего сына. Он сейчас в командировке в Питере.
Пульхерия встала с кресла, мельком взглянула на Штыкина. Лицо его было непроницаемым. Он словно предоставлял ей самой решить, говорить Гранидину о знакомстве с ним или не говорить. Она набрала в грудь побольше воздуха, точно собиралась нырнуть в воду, и спокойно сказала:
– Мы с Игорем Петровичем знакомы. Он друг одного из моих бывших мужей.
Первая половина фразы была сущей правдой, а вторая – откровенной ложью, но на лице следователя ни один мускул не дрогнул. Он счел эту ложь вполне уместной, и она была благодарна ему за это.
Кустистые брови Александра Николаевича взметнулись вверх.
– И сколько у вас было этих мужей? – не удержался он от дурацкого вопроса.
– Мы здесь собрались обсуждать мое прошлое? – с раздражением спросила она. – Если вам интересно, я потом свою биографию изложу во всех подробностях.
– Я хотел бы пообщаться с вашим младшим сыном Григорием. Он сможет уделить мне несколько минут? – вежливо спросил Штыкин, переключая внимание хозяина с Пульхерии на себя.
– Он просто обязан найти для вас время, – шутливым тоном заявил папаша Гранде. Пока он говорил, его сверкающие глаза буровили лицо Пульхерии. – Сходите за ним, Пульхерия Афанасьевна. Вероятно, он в своей комнате.
Она прекрасно понимала, что означает этот взгляд: «Хоть этот следователь и оказался твоим знакомым, однако же уговор остается в силе. Ты не должна отклоняться от условленной версии». Штыкин отвернулся и с вежливым интересом начал разглядывать корешки книг. Гранидин продолжал пронзать ее своим гипнотическим взглядом. Пуля наклонилась и стала отряхивать с платья невидимые пылинки.
– Пульхерия, – настойчиво повторил Александр Николаевич, – не стоит отнимать у Игоря Петровича время.
– Извините, уже иду, – недовольно пробормотала она.
Глава 9
Допрос с пристрастием
Спеша в комнату Гриши, Пульхерия размышляла над сложившейся ситуацией. Она вдруг отчетливо представила красивую девушку, лишенную жизни. Вика была ничтожной истеричкой, желающей продать свое роскошное тело как можно дороже. Выгодное замужество, обеспечивающее безбедное существование до конца никчемной жизни – вот цель, которую она преследовала. Но она такая не одна. Тысячи симпатичных девушек, не имеющих ничего, кроме молодости и красоты, мечтают о том же.
