Охранник тут как тут – он-то как раз мгновенно обнаружил дыру и выскочил через нее. Схватился за мешок. Свинья, дура, орет – в Зимнем дворце слышно.
Хорошо, Скорик вырос как из-под земли. Срубил охранника четким ударом в челюсть. Пнул для верности. Очень хотел добавить еще раз эдак десять, но, увы, было некогда.
Мотор взревел.
– Молодец, дядя, – сказал Стрельцову мужчина за рулем, похожий на человека с фоторобота.
Бутылку виски сразу разлили на пятерых – на Стрельцова, Крутикова, Артюхова, Скорика и Теплякова.
Помятая свинья хрюкала в новеньком удобном ящике. Ей выпить не дали. Только директор погладил поросенка и промолвил что-то про торжество справедливости.
Стрельцов неторопливо пересчитал стодолларовые купюры:
– Восемь, девять, десять… В расчете, начальник.
– Видишь, а ты боялась – даже платье не помялось!..
– Не зря боялся-то, – покрутил головой Стрельцов, набивая себе цену. – Чуть цирики не скрутили.
Крутиков протянул ему еще одну сотку. Сегодня было не жалко:
– Это тебе премия за риск.
Стрельцов не стал отказываться. Артюхов чуть заметно поморщился – ему не нравилось, что шеф разбрасывается деньгами. Хотя, чего уж… И впрямь ведь праздник. И мужик вроде свой. Сработал на совесть.
– Через месячишко на работу тебя пристрою, – пообещал Крутиков. – А пока не появляйся.
– Понял, – Гриша допил виски, встал. – Через месяц к вам подойти?
– Сначала Игоря найдешь на рынке, – директор глянул на Теплякова. Тот кивнул.
– Тогда я пошел, – развел руками Гриша.
– Давай-давай.
Стрельцов вышел из кабинета, Тепляков защелкнул за ним замок. Оставшиеся переглянулись и рассмеялись. В баре нашлось еще полбутылки. Тепляков разлил.
– Фу-у, пронесло, – с облегчением выдохнул Крутиков. – Я уж думал – кердык.
– За победу! – Тепляков поднял стакан.
– Да уж, – усмехнулся Крутиков. – За нашу и вашу победу, как говорится…
Подошел к ящику. Утомившаяся свинка заснула.
– Намучался, бедняга… Поднесите печку поближе, а то простудится… Значит, так. Завтра со всеми расчет, и на месяц… нет, на два минимум – никакого «контрабаса». Отдыхаем, таимся. На сегодня все.
В этот момент в дверном замке раздался резкий хруст.
На сегодня было далеко не все…
Это Стрельцов подтвердил свою репутацию специалиста по дверям.
Вышел в приемную, огляделся, взял со стола секретарши массивную пепельницу.
Тихо приблизился к закрытой двери. Извлек из кармана подобранный в зоопарке гвоздь и тремя точными ударами вколотил его в замок.
Замок крякнул. Открыть теперь его нельзя. Массивную дверь вынести – пусть попробуют.
В кабинете на несколько секунд воцарилась тишина. Кто-то подергал ручку двери. Пленники осмысливали произошедшее.
Стрельцов спокойно подошел к телефону и набрал номер дежурной части ГУВД.
– Дежурный? Это Стрельцов из «убойного». Да-да, я. Срочно. Давай ближайшие наряды на птичий рынок. На Васильевский. Прямо в дирекцию. И моих из отдела подними. Я тут оборону один держу.
– Сука! – долетевший крик был настолько страшен, что Стрельцов даже голоса кричавшего не узнал. Мощнейшее искажение.
– Сука! Сука! Сука!
В дверь со стороны кабинета колотилось сразу несколько тел.
– Открывай, козлина!!! Порежу!!! – это явно голос Скорика.
– Чем? – спросил Стрельцов.
Неожиданный вопрос смутил страдальцев. Секунды две вновь стояла тишина. Потом раздался голос Крутикова:
– Если откроем, тебе конец!!!
– Не откроете!! У вас морковки нет!! – хмыкнул Гриша.
Морковка – даже одно ее упоминание – произвела впечатление.
Боевые действия возобновились. В качестве тарана использовался стол. Жажда свободы и мести – великая сила. Через полминуты дверь затрещала.
Гриша почесал в затылке и вышел на мороз, закрыв на похожий манер и дверь номер два. Сам отошел к окну и затаился.
Вскоре пленникам удалось выломиться из кабинета.
Не обнаружив никого в приемной, они с пущим остервенением принялись громить следующий рубеж.
Тут-то и появился первый наряд…
Рогов и Любимов, сонные, но довольные, производили обыск в кабинете Крутикова. Карликовая свинья, разбуженная уже в который раз за ночь, скулила, как собачонка. Крутиков, мрачно сидевший в наручниках на собственном своем директорском стуле, повернулся на ее визг:
– Ну, и куда она вам? Обратно отправите? А в зоопарке она сдохнет, за ней уход нужен. У нас специалистов нет…
– Может, и отправим. На волю, – прикинул Рогов. – Или домой к себе возьму. Ты зря гонишь, что специалистов нет. Я вот почти уже специалист.
– Мужики, может, договоримся? – предложил Крутиков. – Деньги у меня есть.
– Они тебе потом пригодятся… На адвоката, на передачки в СИЗО, – заботливо сказал Любимов. – А договориться я сразу предлагал, забыл? А ты кляузничать начал. Теперь уже поздно.
– Все равно это дело лопнет, – решительно заявил хозяин кабинета. – Здесь чистейшая провокация.
– Это кто же кого спровоцировал? – удивился Рогов. – Уж не ты ли нас?
– Так что сидеть тебе, Мотыль, за милую душу, – добавил Жора.
– Еще поглядим… – не унимался Крутиков.
Хорохориться, впрочем, было неуместно. Дело, может, еще и развалится, но поросенка своего Татаринов завтра не получит. А это хреново.
И даже очень.
В кабинет заглянул усталый Стрельцов.
– Знаете, для кого я старался? Родной зоопарк грабил с риском для жизни…
– Ну? – обернулся Любимов.
– Для Татарина. Друзья его мне сообщили. – Гриша кивнул на Крутикова. – Товарищ директор, не врут?
– Придурки, – негромко выругался Крутиков.
Хотя какая теперь, в сущности, разница.
– Что за Татарин? – не смог припомнить Любимов.
– Как же, друг Башкира, – подмигнул Гриша. – Шучу-шучу. Витя Татаринов, авторитет. Которого все посадить не могут.
– Ему-то зачем? – удивился Рогов. – На ужин?
Кто-то ему рассказывал о моде олигархов кушать животных из Красной книги…
– А он Луговому в подарок, – продолжил Стрельцов. – У того завтра юбилей.
– Луговой… этот Луговой?
– Он самый. Самый наилуговейший Луговой. Оказывается, большой любитель животных. Поэтому они и носились как оглашенные.
– Мужики, нельзя таких людей обижать, – нахмурился Рогов. – Впрямь ведь нарвемся на неприятности. Анатолий Сергеевич, вы как считаете – можно таких людей обижать?
Крутиков глянул на Рогова исподлобья. Вопрос ему не понравился.
– Нельзя, – резюмировал Рогов. – Телефон Татарина у вас есть?
Крутиков стиснул зубы. Что-то неладное затеял этот опер, похожий на коротышку из сказки про Незнайку.
– Ладно, в РУБОПе завтра возьму.
– Вась, ты чего хочешь? – не выдержал Стрельцов.
Рогов стал деловито излагать план:
– Я так думаю: директора и его «шестерок» замочим. Трупы в Неву, под лед. Я звоню Татарину, говорю, что так и так, свинья есть, но непредвиденные обстоятельства – цена выросла… Анатолий Сергеич, вы на сколько сговаривались?
Крутиков смотрел на Рогова, округлив глаза.
Поросенок меж тем успокоился и снова уснул.
* * *
Гулял Луговой, что называется, скромно, но со вкусом.
Гости ждали на белоснежном пароходе «Анатолий Собчак», пришвартованном у Адмиралтейской набережной.
Тысячи разноцветных воздушных шаров драпировали вход на корабль.
И все – снаружи никакой больше помпы. Устрицы-лангусты-коньяки, негритянский джаз, клоун из Франции и певица Калерия – это уже там, внутри.
Татаринов обещал Луговому убраться от трапа до съезда гостей. Но люди Крутикова запаздывали. Авторитетный бизнесмен в ярости смотрел на «президентские» часы, подаренные ему одним из бывших вице-губернаторов. А теперь вот на банкеты не пускают. Оно, конечно, накласть с прибором – быть бы живу… Насчет банкетов у него у самого фантазии хватит.
– Еще раз звони! – зло бросил Татарин охраннику.
Тот вытащил мобильник, нажал повтор. Глухо.
– Отключен. Мы с них за опоздание бабки снимем.
В это время у причала наконец затормозил черный микроавтобус «мерседес». За рулем сидел Вася Рогов, в салоне – Стрельцов с Любимовым, но Татаринов с сотрудниками «убойного» отдела знаком не был и принял их за посыльных от Крутикова.
Заветный ящик с отверстиями для доступа воздуха был перевязан яркими пышными лентами. Как тортик выглядел. Только ягодки сверху не хватало.
– Я придумал, а вы несите, – напутствовал Рогов коллег.
Любимов и Стрельцов вытащили ящик:
– Мы от Крутикова, – сообщил Гриша.
– Где вас носит? – прошипел бизнесмен.
Опера промолчали. Татаринов кивнул телохранителям, те приняли ящик.
– Откройте, посмотрим!
