Ознакомительная версия.
– Ирина Львовна? Меня зовут Марья Антоновна Шувалова-Волконская. Я руковожу собачьим приютом «Псы государя». Элитного приюта, прошу заметить, у нас содержатся только потомки дворянских собак. Недавно к нам поступила сука кане-корсо, которая ощенилась прекрасными щенятами. Я предлагаю вам взять одного.
Ирина Львовна так обрадовалась, что не включила критическое мышление. Откуда, спрашивается, госпожа Шувалова-Волконская знает о ее страстном желании иметь кане-корсо? За какие такие заслуги перед самодержавием щенка предлагают именно Антоновой-Овсеенко? И разве русские дворяне держали собак этой породы?
– Ой, – залепетала Ирина Львовна, – конечно, я возьму! Сейчас приеду в приют, диктуйте адрес!
– Нет, это вы диктуйте ваш адрес, – строго отозвалась я. – Я должна удостовериться, что кане-корсо попадет в надежные руки. Необходимо, чтобы ваши материальные и жилищные условия соответствовали высокому уровню нашего приюта. Между прочим, один из наших питомцев живет сейчас в доме президента России! Куда попало, в хрущёвку, мы щенка не отдадим.
На секунду собеседница потеряла дар речи, а потом затараторила:
– О чем вы говорите?! У меня не хрущёвка, а отличная новостройка! Три комнаты! Широкий коридор! Две лоджии!
Я немного смягчилась:
– Это замечательно, но тем не менее я должна увидеть все собственными глазами.
– Приезжайте, улица Совхозная, дом шестнадцать, квартира шестьдесят один. Это рядом с метро «Люблино».
– Я на машине, – с достоинством ответила я и отключилась.
Увы, никакой машины у меня отродясь не водилось. Надев капюшон и поплотнее закутавшись в шарф, я потопала в сторону подземки, чтобы ощутить на себе всю прелесть езды в метро в предновогодние дни.
Вот спрашивается: и чего это провинциалы тащатся за подарками в Москву? Сетевые магазины теперь раскиданы по всей России, и цены в них одинаковые, покупаешь ты гель для душа или плазменный телевизор. Но так кажется только на первый взгляд. На самом деле если копнуть поглубже, то выяснится, что ассортимент в провинции беднее, самых дешевых и надежных моделей нет в наличии, а скидку в пятьдесят процентов дают только в столичных магазинах. Так что отовариваться в Первопрестольной сегодня так же выгодно, как и двадцать лет назад.
В безумной для выходного дня давке я добралась до юго-востока Москвы, вышла из метро и двинулась по Совхозной улице. Все мои знакомые, которые живут в Люблино, очень довольны здешней инфраструктурой. Супермаркеты, парикмахерские и прачечные расположены в шаговой доступности, маршрутки снуют шустро, как тараканы. Впрочем, завистники называют этот район Какашкины Дворики, намекая на то обстоятельство, что когда-то здесь находились Люблинские поля аэрации и жилые массивы построены прямо на наслоениях человеческих испражнений. Ну, если разобраться, чистых мест в природе вообще не существует. Ткните пальцем в любой пятачок на кофте, и вы обнаружите, что раньше там было кладбище, сортир или лежбище динозавров. И неизвестно еще, что хуже.
Около подъезда я нос к носу столкнулась с Ириной Львовной. Как по заказу! Обвешенная пакетами из супермаркета, она безуспешно пыталась найти в сумочке ключи.
– Давайте я вам помогу, – предложила я, перехватывая пакет.
Бывшая начальница изумленно на меня воззрилась:
– О, Лютикова, ты тут какими судьбами?
– Я теперь работаю экспертом в собачьем приюте «Псы государя», может, слышали о таком?
Изумление Ирины Леонидовны стало беспредельным:
– Ты же не любишь собак!
– За большую зарплату мне пришлось их полюбить, – усмехнулась я. – Сейчас подъедет владелица приюта, между прочим, графиня Шувалова-Волконская, и мы будем беседовать с претендентом на получение элитного щенка. Кстати, вы не знаете, кто живет в шестьдесят первой квартире?
Пару секунд Антонова-Овсеенко что-то соображала, потом бросила сумки на землю, схватила меня под руку и ласково защебетала:
– Если бы ты знала, как я жалела о твоем увольнении! У меня прямо сердце разрывалось! Впрочем, ты должна сказать мне спасибо, в этом собачьем приюте ты отлично устроилась, не правда ли?
Я кивнула.
– Так вот, – продолжала Ирина Львовна, – это я претендую на щенка кане-корсо. Я непременно должна его получить! Он – мечта всей моей жизни, понимаешь? Я рассчитываю на твою помощь.
Она крепче сжала мою руку.
– От меня мало что зависит, – вяло сопротивлялась я, – Марья Антоновна сама принимает решение.
– И тем не менее я рассчитываю на тебя, – повторила моя бывшая начальница, открывая дверь подъезда. – Проходи, познакомлю с семьей, она у меня большая: муж, дочь, зять и внук…
Я ожидала, что Антонова-Овсеенко заговорит об убийстве Елены Михайловны, причем в том контексте, что это я ее укокошила, однако ни в лифте, ни на лестничной площадке она не затронула эту тему.
Квартира и впрямь оказалась просторной. Несмотря на огромный шкаф-купе, в коридоре еще оставалось достаточно места, чтобы две такие пышные дамы, как мы с Ириной Львовной, могли спокойно раздеться.
– Мам, это ты? – В коридор выскочила девица, причем лет двадцати, заметно на сносях, и принялась рыться в пакетах. – Колбасу купила? А сыр? Димка еще пельменей заказывал…
К ней присоединился плешивый пожилой мужичок, судя по всему, муж Ирины Львовны. Он был одет в треники и линялую футболку с огромной цифрой «17» на груди.
– Сосиски взяла? Копчененькие, как я люблю? А то в прошлый раз купила какую-то муть, я потом животом маялся…
Я напряглась. Если бы мой законный супруг выдал такое, то получил бы в ответ:
– Ну, тогда сам и ходи за продуктами!
А Ирина Львовна принялась суетливо оправдываться:
– Володенька, ну не было тогда твоих любимых, что я могла сделать?! Я три магазина обошла…
Ни дочь, ни муж не даже не предприняли попытки унести продукты. Мать семейства сама подхватила сумки и поволокла их на кухню. Я последовала за ней.
На кухне мы застали такую картину: возле открытого холодильника стоял еще один мужчина, точно в таких же трениках и футболке с цифрой «17», только значительно моложе первого. Он пристально смотрел на полупустые полки. Очевидно, это был зять Ирины Львовны. Увидев тещу, он оторвался от своего занятия и провозгласил:
– Наконец-то! А то у нас в холодильнике мышь повесилась!
Со мной он не поздоровался даже кивком, как и остальные.
Хотя ситуация не имела ко мне никакого отношения, я начала вскипать. Хозяйка же дома реагировала спокойно, из чего я сделала вывод, что к подобному отношению ей не привыкать. Она принялась шустро метать продукты на стол, а голодная компания расхватывала их на лету.
– Куда хапаете? – зашикала на них Ирина Львовна. – Это же для гостей! Мы должны выглядеть приличной семьей!
– Мам, – прошамкала дочь, вгрызаясь в колесо краковской колбасы, – да не волнуйся ты так, дадут тебе эту собаку. Давай скажем, что мы дворянских кровей, а?
Муж Владимир, заглотнув в один присест три сырые сосиски, откинулся на спинку стула и рыгнул.
– Да, столица… Вот у нас в Саранске такого щенка продали бы за штуку долларей, а тут – берите, пожалуйста, бесплатно. Потому что Москва, город, блин, больших возможностей…
У него был вид неотесанного мужлана, и я шепнула Ирине Львовне на ухо:
– Надо бы переодеть вашего супруга. У него есть костюм?
– Есть! – обрадовалась она. – Мы же в нем в ЗАГСе регистрировались!
Владимир напялил костюм унылого коричневого цвета, однако выглядеть приличнее не стал. Мне на ум пришла поговорка «можно вывезти парня из деревни, но деревню из парня не вывезешь».
К слову сказать, своего супруга Ирина Львовна, по ее же рассказам, много лет назад привезла из Саранска. Ее отправили туда в командировку, поехала она в Чувашию свободной женщиной, а обратно вернулась уже с женихом Владимиром.
– Вовка мужик домовитый, – рассказывала она как-то в редакции. – Если надо лампочку ввернуть или унитаз починить, он всегда пожалуйста. Вот только пятый месяц работу найти не может…
Я, помнится, тогда еще подумала, что для починки унитаза намного дешевле периодически вызывать из фирмы «мужа на час», чем постоянно держать в квартире бездельника, который за твой же счет этот самый унитаз и наполняет. Но высказать мысль вслух не решилась, уж очень горделивый вид был у начальницы. А как же: и ребенок от первого брака не помешал устроить личную жизнь.
С работой у Владимира в Москве так и не сложилось. То зарплату предлагали маленькую, то надо было ездить на другой конец города аж к девяти утра, то начальник-самодур требовал, чтобы он на работе трудился, а не в потолок плевал… Владимир махнул рукой на трудоустройство, сел на пособие по безработице, а по вечерам бомбил Москву на старой «пятерке», пригнанной из Саранска. «Тойоту», которую жена купила на уворованные деньги, заботливо поставили в гараж.
Справедливости ради надо заметить, что другие члены семьи тоже оказались категорически не приспособлены к труду. Ирина Львовна как-то разоткровенничалась: дочь в шестнадцать лет принесла в подоле, бросила школу. Потом все-таки окончила парикмахерское училище, но работать не спешит. Говорит, что ошиблась профессией, ноги устают весь день стоять. К тому же в обычных парикмахерских мало платят, а в элитные салоны без опыта не берут. Пока сидит дома, воспитывает ребенка, а скоро и второй на подходе…
Ознакомительная версия.
