фактов, на разуме, планировании, контроле, оценке потенциальных преимуществ и рисков. Даже в детстве ключ к этому я видел в математике. Люди нас предавали — цифры нет. Я рос в окружении хаоса, но числа символизировали порядок. Покончив с уроками, я ради удовольствия занимался разнообразными вычислениями. По математике я опережал одноклассников на два года.
Наши родители умерли, когда нам с Юхани было чуть за двадцать. В их смерти не было ничего драматического. В каком-то смысле родители умерли от старости, хотя им не было еще и шестидесяти. Полагаю, их преждевременно состарила бесшабашная жизнь и попросту вымотали бесконечные авантюрные предприятия. Их последней сумасшедшей затеей был фестиваль болгарского йогурта, который они снова организовали совершенно по-идиотски: импортировали огромное количество йогурта и хранили его дома до начала фестиваля.
Но какое отношение это все могло иметь к Юхани и оплакиванию его смерти?
Опираясь на металлические перила своего балкона, я думал, что в каком-то смысле давным-давно оплакал его, как и своих родителей. Юхани и наши родители были птицами одного полета. Казалось, его это нисколько не беспокоило. Как и они, он скользил из одной безвыходной ситуации к другой, неизбежно оставляя за собой дымящиеся руины. Снова и снова сбегая подальше от вызванного им разрушения и смеясь на ходу. Наверное, поэтому я так на него злился. И, разумеется, на то, что он завещал мне Парк приключений с загадочными долгами на сотни тысяч евро.
Вцепившись руками в холодный металл перил и наполняя легкие прохладным ночным воздухом, я наконец понял, что это — история моей семьи.
«Заходи, тут весело!» — то был Юхани. Это были наши мать и отец.
«Заходи, тут весело!» — то была наша семья.
Именно поэтому все оказалось так трудно.
Я не забыл разговоров с родственниками. Я пытался показать каждому из них несостоятельность избранного ими жизненного пути, подчеркнув риски пофигизма, которым было отмечено все, что они делали. В каждом случае я оперировал фактами. Какую цену в реальности придется заплатить — вопреки их надеждам и ожиданиям. Как одно решение влияет на следующее. Каким может быть наиболее вероятное развитие событий и к какому финалу оно приведет. Все эти разговоры всегда заканчивались одинаково: спор, оскорбления, обида, обиженное молчание, напряжение — и новый спор.
Пока все они не умерли.
С цементного пола тянуло холодом. У меня заболели ноги. Звезды напоминали булавочные головки, освещенные яркой светодиодной лампой.
Мысль накатила волной, зародившейся давным-давно; она была как набирающий скорость поезд, и я знал, что он приближается. Я знал, о чем эта мысль, задолго до того, как смог облечь ее в слова. Я знал, к какому решению в итоге приду. Хотя на долю секунды мне захотелось всего этого избежать: мыслей, заключений, последствий. Ответственности, которую мне придется взять на себя.
Лаура Хеланто в одиночестве обедала во дворе за Парком приключений, на служебной территории, где специально для сотрудников расставили садовую мебель. Я спустился по лязгающим металлическим ступеням разрузочной эстакады и направился к ней. С учетом времени года день стоял безветренный и теплый. Синело безоблачное небо. Мир казался ярким, открытым и неподвижным.
Я сделал глубокий вдох.
Предыдущий вечер и ранние часы этого утра я потратил на изучение бумаг Юхани. Мое отчаяние стало только глубже. Хотя я думал, что, возможно, отыскал посреди этого финансового хаоса крохотный проблеск надежды.
Лаура в правой руке держала вилку, а в левой — телефон. Она посмотрела вверх, только когда я был в трех шагах от стола. В ее очках отражался солнечный свет, но я уловил в ее глазах удивление прежде, чем она улыбнулась.
— Ой, привет, — сказала она.
— Я понял, что учет мелкой наличности живет своей собственной жизнью, — сказал я и присел за стол напротив нее. — Кто за это отвечает?
Лаура промолчала, насаживая на вилку кубики огурца из пластикового контейнера. Ее улыбка исчезла.
— Юхани назначил ответственной меня, — сказала она.
— Почему?
— А что? Что-то не так? Я всегда сдавала ему отчет о продажах за предыдущий день. Каждое утро. Как мы и договаривались. А каждый понедельник — отчет за неделю. А в конце месяца — месячный отчет. Распечатывала на бумаге. Это все у него на столе. Он сам так попросил.
— Да, — сказал я. — Звучит хорошо. Отчеты по мелкой наличности. Я обнаружил на столе самый свежий плюс несколько десятков предыдущих. Но почему?.. Юхани не сказал? Или раньше это делалось по-другому?
Огуречный кубик застыл в воздухе. Вилка остановилась на полпути между ее ртом и контейнером.
— Если я правильно понимаю, документы отправляли бухгалтеру одним файлом, прямо с компьютера, — заговорила она. — Но Юхани сказал, что уволил бухгалтера и ищет нового. И попросил, пока его не наняли, присматривать за кассой и отчеты сдавать ему.
В ее лице мелькнуло что-то похожее на неуверенность. Она вернула вилку в контейнер.
— А что, с этим какая-то проблема? — спросила она.
Краткий ответ был «да». Факт заключался в том, что на счет поступало достаточно много денег, но еще больше с него выводилось. Чем дальше я продвигался, складывая эту головоломку, — визит адвоката; Кристиан с его мечтой о должности исполнительного директора; два бухгалтерских отчета, один из которых был явно нарисован; недавние кредиты Юхани; другие долги Парка — странности только нарастали. Я не успел ответить, потому что Лаура Хеланто снова заговорила:
— Все, что я знаю, это то, что дела в Парке идут хорошо. Я обо всем позаботилась, как мы и договаривались.
Похоже, Лаура Хеланто говорила честно. И это было еще одной проблемой. Кристиан тоже казался честным, как и адвокат. Все были честными, но это не объясняло, куда пропала крупная сумма денег.
— У вас есть опыт в таких делах? — спросил я.
— В каких делах?
Она ответила быстро. В очках снова короткой вспышкой отразилось солнце.
— В корпоративных финансах, — сказал я. — «Заходи, здесь весело» — омпания скорее среднего размера, чем маленький стартап. Поэтому…
— А у вас… — ачала она. — У вас есть такой опыт?
Такого вопроса я не ожидал, хотя это был совершенно разумный вопрос. Возможно, Лаура это заметила.
— Нет, — честно ответил я. — Никакого.
Мы посмотрели друг на друга. Лаура Хеланто молчала. Мне тоже нечего было добавить. Я не хотел озвучивать никаких предварительных, не до конца продуманных выводов. Это не принесло бы пользы
