— Черт, я и забыл! — удрученно поморщился следователь. — Тут же все фанерное!
Машуня искательно заглянула ему в глаза.
— И что делать? Ведь у тебя вроде ни телика, ни приемника нет… Заглушать нечем.
— Может, на пол переберемся?
Но на полу оказалось еще хуже: половицы скрипели столь немилосердно и так характерно, что любому взрослому человеку становилось все понятно.
— Я никогда и внимания не обращал! — пожаловался Федорчук после того, как они выяснили, что половые отношения тоже невозможны.
Машуня положила ему руку на плечо.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Может, пойдем к тебе? — с надеждой спросил Иван, но она только покачала головой:
— Не, у меня дома мама. А это еще хуже, чем твои добропорядочные соседки. Она тут же начнет на тебя смотреть и расспрашивать о серьезности намерений.
— А чего?! А у меня они серьезные.
Но Машуня только вздохнула. Это же надо, как бедные родственники!
Она вспомнила, как в девятом классе первый раз целовалась с парнем, и происходило это в подъезде возле мусоропровода.
* * *
Они так ничего и не придумали и, преступив все границы, какие можно было преступить без звуковоых эффектов, улеглись спать на тесном, но очень уютном Федорчуковском диванчике.
Иван — выдохшийся и счастливый — ощущал приятную тяжесть женской головки у себя на плече и думал о том, что Машуня очень-очень хорошая и всячески любимая, и что ему очень повезло, что они встретились… Веки слипались, дрема обволакивала…
Внезапно кто-то мохнатый и здоровенный вскочил ему на грудь, а секундой позже всю округу потряс блаженный кошачий вопль:
— Мя-а-а-яв-яв-яв-яу-у-у-у!!!
Взмах карающей длани смел животное на пол. Но оказалось, что Фиса пострадал напрасно: орал вовсе не он, а представительницы противоположного пола где-то во дворе. Добраться же до них у Федорчука руки были коротки.
Тем временем отлетевший на несколько метров оскорбленный кот решил, что прислушиваться к «девчонкам» безопасней всего с форточки. Резкий прыжок — и Фиса уже мерно покачивался в ее проеме.
— Мя-мя-мя! — начал он басовито подвывать.
— Федорчук, что там? — сонно пробормотала Машуня, пытаясь спрятать ухо под углом подушки.
— Ничего, ничего… — тут же забеспокоился Иван и погрозил коту кулачищем: — Получишь у меня, понял?!
Это-то Фиса понял, он не понял другого: почему у одного жителя этой квартиры может быть подружка, а у другого нет? Но он был хитрым и знал, что с Федорчуком шутки плохи. Деликатно спрыгнув с форточки, он вновь залез на свое законное место — широкую хозяйскую грудь.
Иван уже снова почти заснул, но тут Фиса решил, что настало время действовать. Оттолкнувшись от Федорчука, он вновь сиганул на форточку и издал самый дурной крик, на который был способен.
— Животное, ты дурак! — прошептала Машуня. — Мне же завтра на работу!
Схватив с пола тяжелую тапку, Иван швырнул ее в цель. Меткость у него всегда была отменная: даже в полусонном состоянии он попал в форточку. Но продолжавший подвывать «девчонкам» кот умудрился увернуться, и тапка благополучно улетела к этим шлюхам.
Спать было невозможно: запертый в кладовке Фиса орал еще хуже, чем Фиса свободный. Едва раздирающие глаза Федорчук и Машуня пытались засовывать его себе под одеяло, кормить килькой на сон грядущий, уговаривать… Но ничего не помогало. Мерзкая тварь затыкалась на несколько минут, а потом вновь вскакивала на диван и с победным воплем возносилась на форточку.
Красивое и элегантное решение пришло уже под утро. Все три соседские старушки проснулись от жутких криков кота и гомерического хохота в два голоса. Федорчук всего лишь прикрыл внешнюю форточку, и красавец-любовник Фиса, пролетев в воздухе полтора метра, со всего маху в нее вписался. Секунду он со стоном провисел на раме и сорвался на подоконник… где его ждал кактус, любовно выращенный Софьей Степановной до невероятных размеров.
На следующий день невыспавшаяся, но окрыленная сумасшедшими событиями своей личной жизни, Машуня отправилась в «Полет-банк» на встречу с Оксаной Бурцевой. Для полного счастья необходимо было уладить дела профессиональные и разбогатеть.
Огромное презентабельное здание «Полет-банка» внушало уважение и финансовый оптимизм. Сразу было видно, что и банк, и его сотрудники живут на широкую ногу и стабильно. От осознания этого Машуне даже захотелось чуть-чуть поработать банковским юристом, но потом она подумала, что адвокатом быть интереснее.
Выспросив у каких-то молодых людей, бездельничающих на лестнице, где кабинет финансового директора, Машуня поднялась на третий этаж. «Полет-банк» не прекращал ее удивлять: мрамор и никелированные перила делали его похожим на станцию метро, а развешанные тут и там модели самолетов и воздушных шаров — на хорошо финансируемый кружок «Умелые руки».
Наконец она разыскала кабинет с табличкой «Бурцева О. Г.». Дверь была приоткрыта, и Машуня заглянула внутрь.
Там находилась маленькая, как кладовка, приемная, забитая столом, красным холодильником, оргтехникой и секретаршей — тоненькой девушкой с прической «Бабетта идет на войну».
— Представляешь, — ворковала она в телефонную трубку, — моя-то шефиня на субботу-воскресенье решила укатить в пансионат «Дубравушка». Видела объявление в газете «Экстра-Г»? Там грозятся за два дня сделать из человека женщину. Может хоть доводить меня перестанет после лечения, а то просто невозможно — все нервы вымотала. Там у них будут всякие тренажеры, сауна, консультации психолога и визажиста… А еще обещают научить какой-то супер-современной сексуальной технике с использованием древних китайских знаний… Правда! Ну не веришь — посмотри в газете… Я дура?! Сама дура!
Машуня постучала.
— Войдите, — проговорила секретарша, обиженная недоверием и обзывательством. — Вы по какому вопросу?
Машуня сунула ей под нос свое адвокатское удостоверение.
— Я являюсь защитником Нонны Маевской, и мне срочно надо поговорить с госпожой Бурцевой.
Секретарша наморщила детский лобик.
— Это по поводу убийства ее мужа? Сейчас спрошу.
Она набрала телефон начальницы.
— Оксана Геннадьевна, а вас адвокат Маевской спрашивает…
Разговор был недолгим. Девушка вдруг как-то съежилась, а потом, положив трубку, сделала строгое и принципиальное лицо.
— Ей некогда. Занята.
— Ну а завтра? — настаивала Машуня.
— И завтра занята. И вообще всегда.
— Не хочет меня видеть? — спросила она, чтобы облегчить секретарше вранье.
Когда были растравлены точки над «i», общаться сразу стало легче.
— Ага, — сказала секретарша. И внезапно пожаловалась: — Она у нас такая нервная стала из-за всего этого. Кричит на всех — как будто это мы во всем виноваты.
Машуня сочувственно покачала головой.
* * *
К Василисе пришла какая-то безутешная тетенька и рассказывала ей, какой подлец ее муж. С тетенькой в юридическую консультацию пришли два сынка, и теперь они сидели на корточках на полу и катали машинки. При этом милые ребятишки очень громко обсуждали, кто на кого наехал и поминутно выкрикивали: «А я все маме скажу!»
Машуня едва дождалась их ухода и, перехватив коллегу между клиентами, начала жаловаться на финдиректоров банков.
— Вот! Она по всяким «Дубравушкам» разъезжает, — кипятилась она, — а Ноннка должна сидеть в тюрьме и мучаться! Как это по-ново-русски!
Василиса мяла виски и думала. Ей хотелось помочь своим жизненным опытом младшей коллеге.
— А знаешь что? — выдала она под конец. — Если эта ваша Оксанка и вправду зря наклепала на Нонну, то она просто боится встречаться с тобой. И тебе надо ее где-нибудь подловить и убедить отказаться от своих показаний.
— Ха! Где подловить-то?! — недовольно буркнула Машуня.
— Ну где-где… В «Дубравушке», разумеется! Ты же сама сказала, что она туда собирается!
* * *
Загородный пансионат «Дубравушка» раньше был пионерлагерем. Но в какой-то исторический момент отдых пионеров стал для страны невыгодным, и детей с красными галстуками и барабанами заменили на буржуазию с пластиковыми карточками и расшатанной психикой.
Четырехместные палаты с прогнутыми койками волшебным образом превратились в четырехзвездочные номера, актовый зал стал кортом, а бассейн перестроили в сауну, готовую принять в свои парные объятья любого желающего вместе с ближайшими друзьями и любимыми девушками. И лишь размещающийся над входом в столовку гигантский мозаичный портрет Ленина в детстве напоминал оздоравливающимся гостям о славном прошлом «Дубравушки».
Машуня добралась до места назначения на попутке, а последние двести метров были преодолены ею пешком.
Вся дорога, петлявшая среди желтого осеннего леса, была заставлена иномарками. Машуня смотрела на свое отражение в тонированных стеклах, хмурила брови и мечтала об адвокатской славе и честно заработанном богатстве.
