между ними произошел ничего не значащий разговор. И сообщила дополнительно, что машину помяла накануне вечером. В девять вечера. Так сообщила Олегу Комарову Светлана Ильинична Горелова. И нашлись свидетели этого происшествия.
— Попробую угадать… Тот самый знакомый, которому она звонила?
Женя боялась шевельнуться, рассматривая застывшую картинку на мониторе. Ей казалось, что, шевельнись она, все рассыплется, станет прахом. И компьютер с застывшим изображением. И она сама. И кабинет полиции вместе с Мокровой Инной Ивановной.
— И не только этот знакомый. А также еще двое человек видели, как она, зазевавшись, въезжает в дерево. Что с вами, Евгения? — наконец обратила внимание на ее бледность старший лейтенант Мокрова.
— Как, вы сказали, она представилась? Горелова Светлана Ильинична? — подалась Женя вперед всем телом.
— Она представила документы на имя Гореловой Светланы Ильиничны, — полистав бумаги в папке, зачитала Мокрова. — А что-то не так?
— А все не так! — воскликнула Женя сипло. — Потому что я знаю эту женщину как свою подругу Олю! И накануне дня гибели Вадика она не могла въехать ни в какое дерево! В девять вечера она была у нас в гостях вместе со своим парнем. Уж не знаю, ему ли она звонила следующим днем! Господи, что происходит?..
Старший лейтенант Мокрова, откинувшись на спинку стула, поглядывала на нее с недоверием. Можно даже сказать, что посматривала на нее как на сумасшедшую.
— Простите, Евгения… — прокашлявшись, произнесла неуверенно Инна Ивановна. — Вы хотите сказать, что знаете ту женщину как свою подругу Ольгу?
— Именно!
— Может, вы ошиблись? И ваша подруга Ольга и Светлана Горелова просто похожи?
— Да вы что?! — сорвалась Женя со стула.
И принялась рассказывать историю, как сама лично выбирала ту самую яркую кофточку, в которой засветилась Оля на видео в день гибели Вадика. И о том, что конкретно все они ели и пили накануне в девять вечера в их с Вадиком доме.
— Оля съела половину пирога, приготовленного мною лично. Она не могла въехать ни в какое дерево именно на этой машине. Либо это сделал кто-то еще. Либо… Либо она именно в тот день повредила автомобиль, когда погиб Вадик. Зачем врать?! Я… — Женя обессиленно рухнула обратно на стул, закрыла лицо руками, глухо проговорила: — Я не понимаю, что происходит!
И расплакалась.
Мокрова встала, прошла в угол, где на тумбочке стоял графин с водой. Налила воды в стакан доверху. Сунула Жене в руки.
— Вы можете как-то подтвердить ваше с ней знакомство? — спросила она странным голосом, нависнув над Женей, клацающей зубами по краю стакана.
— Да. Фотографии есть. В телефоне. Тут со мной. И есть фото того самого вечера, когда она, как утверждает, въехала в дерево. Сейчас…
Ей понадобилось несколько томительных для них обеих минут, прежде чем она нашла в облаке нужные фото и отправила их на электронную почту Мокровой.
— Ничего себе! — проговорила старший лейтенант без особого энтузиазма. — Как же это Комаров пропустил? Такой дотошный.
— Он избегал меня. Не желал моих визитов. Потом и вовсе сказал, что дело передаст в другой отдел. Что мой муж погиб в результате несчастного случая и это никакого отношения к отделу по расследованию тяжких преступлений не имеет. И…
— Он кое-что скрыл от вас, Евгения, — с великой неохотой проговорила Мокрова.
— И что же?
Тонкие пальчики Инны Ивановны снова полезли в толстую папку с делом гибели Вадика. Бумаги долго шелестели. Наконец нужная была извлечена.
— Повторная экспертиза установила, что травмы, полученные вашим мужем от столкновения с автомобилем, были посмертными.
— То есть?!
Женя чувствовала, что ее лицо неестественно вытягивается. Даже мелькнула мысль, что она сейчас наверняка некрасивая и даже страшненькая.
— Ваш муж умер оттого, что ему сломали шею, Евгения. И при более тщательном исследовании было установлено, что подобную травму, не совместимую с жизнью, он не мог получить при дорожно-транспортном происшествии. Именно по этой причине дело все еще числится за нами, а не ушло в архив.
— А зачем же… Зачем же тогда искали все эти машины? — кивком указала Женя на монитор.
— Потому что машина на месте происшествия была. Это абсолютно точно. И ее водитель мог что-то видеть или быть соучастником преступления. Два года назад Комарову не удалось выйти на след преступника. Но, кажется, все поменялось. Итак, Евгения, начнем все с самого начала?
Кира опоздала. Игнатов тут же выразительно посмотрел на часы на левом запястье, со вздохом покачал головой и ядовито поинтересовался:
— Опять прическу делала?
Допустим! Ей являться на службу простоволосой? Или с косой, или с хвостиком? Снова не угодит. Они уже несколько дней бок о бок работают, и ничего, кроме придирок, Кира не слышит. Юбки не те, блузки могли быть и попроще. И почему она не носит брюки? Обычные, черные, как у большинства сотрудниц — его коллег. На этом не все! Озвученные ею версии он называет сценарием для шпионского триллера. Фыркает, подтрунивает.
— Что-что я делаю? — вытаращился на нее Игнатов, когда она именно так и сказала. — Подтруниваю? Что это за слово такое, Ростова? Откуда ты их только вытаскиваешь?
— Из запасников русского языка, — ответила она ему сердито и замолчала надолго, погрузившись в работу.
Это было вчера. А сегодня она опоздала.
— Что по Говоровой? Тебе удалось установить контакт с представителями власти населенного пункта, где она родилась и прожила большую часть своей жизни?
Игнатов знал, что нет, не удалось. Все телефоны либо молчали, либо были вне зоны. Вчера она полдня потратила на то, чтобы дозвониться до конторы сельского поселения.
— Я могу туда слетать, если требуется.
Лететь не хотелось. И Игнатов об этом знал.
— Ты дозвониться попробуй. Слетать всегда успеем. И смысла в этой командировке не вижу. Может, там и поселения уже нет. Одни избы заколоченные, — вполне миролюбиво заговорил майор. — Что по охранным конторам? Не было сотрудников, пропавших без вести?
— Из тридцати контор я успела обзвонить двадцать две, — доложила она, гордясь показателями. — Никого исчезнувшего. Осталось восемь. Это в планах сегодняшнего дня.
— Хорошо. — Игнатов уставился в монитор и снова встрепенулся: — А по двум жертвам? Ничего нового? Никак они между собой не пересекались?
— Товарищ майор! — возмущенно воскликнула Кира, усаживаясь за стол. — Те несколько дней, что я здесь провела, не были резиновыми. И рук у меня всего две, и голова одна, если вы заметили.
— Не успела. Понятно, — со странным удовлетворением проговорил Игнатов. — А вот мне удалось установить, что охранник, который родом из Самары, в одно время долго гостил у тетки где-то под Пермью. И там произошла какая-то удивительная история.
