рассказала о захоронении.
— Вон оно как! — изумился участковый. — В Москве, значит, его похоронили? В клумбе, понимаешь…
— Почти. Вы можете помочь пролить свет на некоторые события из прошлой жизни Анохина?
— Ну что могу сказать, товарищ майор. Могу! Думаю, что могу!
Кире даже почудилось, что она видит, как коллега из дальней глубинки, сидя в своем кабинете, приосанился от осознания серьезности момента и собственной полезности.
— Товарищем его, что землей его присыпал и кулаком в грудь ударил, был Сергей Цыбин.
— Не может быть! — ахнула Кира и даже привстала, уставив на Игнатова ошеломленный взгляд. — Но как? Цыбин в то время служил в армии по контракту и…
— Так воинская часть у нас рядом. Чуть не на огородах, понимаешь. — Участковый снова хохотнул. — Цыбин в увольнение ходил часто. И все время в нашем городке отирался. Там они с Анохиным и сдружились. Тот у тетки отсиживался после какого-то дорожно-транспортного происшествия с последствиями в Самаре. Удрал, так сказать, от греха подальше. И тут у нас жил. Сам приехал в гипсе. Ему его уже тут снимали.
— Понятно. Расскажите, товарищ капитан, при каких обстоятельствах он получил удар током?
— Они с Цыбиным какую-то штуковину испытывали. Я ее потом на месте происшествия не нашел. Цыбин наверняка спрятал, пока его товарищ приходил в себя. А испытывали в бане — дурьи головы. Где влажность о-го-го какая! Вот эта штуковина и повалила на пол Анохина. И едва не убила. Цыбин догадался, быстро свет вырубил на щитке. Анохина на улицу выволок и земли на него накидал. Заземлил, стало быть. А потом еще и кулаком по груди ударил. Удивительные дела, но тот отошел. Медики Цыбина похвалили.
— Что они испытывали, товарищ капитан?
— Я не знаю. Не видел. Если вас интересуют сплетни, поделюсь, — теперь уже хитро хохотнул участковый далекого городка под Пермью.
— Меня интересует все, все, все! — с чувством выпалила Кира. — И сплетни. В том числе!
— Слухи ползли по городку, что Анохин и Цыбин хотели местный банк коммерческий ограбить. Там на тот момент много наличности хранилось. Поговаривали, что бандиты там черный нал отмывали. Но за руку никто их не ловил. Местные могли и насочинять. И вот будто друзья какую-то штуку мастерили, чтобы и сигнализацию отключить, и двери в хранилище вскрыть без взрыва.
— Такое возможно? — усомнилась Кира.
— Не знаю. Но это было что-то серьезное. Цыбин, говорили, талантливым электронщиком был. Это сведения точные. Из части сведения. Его там за мозги ценили очень. Так что… Но, повторюсь, про готовящееся ограбление и «приблуду» эту хитрую — это всего лишь сплетни. А как там и что было на самом деле, не знаю. Анохин, после того как оправился от удара током, затих, на улицах почти не показывался, а затем и вовсе уехал. Цыбина больше в городе не видели. Может, он и появлялся, но скрытничал. Не рисовался, одним словом.
— А зачем ему там было появляться, если его друг уехал? Попробую угадать, товарищ капитан… Женщина? У Цыбина в городе была подруга?
— И у Анохина была, и у Цыбина. Жили на одной улице, дружили между собой. Могу контакты их вам скинуть. Нужны?
— Да! Спасибо!
Участковый еще какое-то время порассуждал о превратностях судьбы. Вспомнил покойную тетку Анохина, которая после происшествия с племянником в веру подалась и из церкви не выходила. И начал прощаться.
— Да, товарищ столичный майор! — опять с юморком окликнул он Киру, когда она уже была готова положить трубку стационарного телефона. — Банк-то все равно ограбили. Не сразу, но ограбили!
Женя очень устала на работе. День был сумасшедшим.
Какие-то истеричные мамаши требовали немедленно позвать доктора, потому что их детям нужен был срочный осмотр прямо в холле перед регистратурой. Никаких доводов, что педиатрия располагается в соседнем с их корпусом, они не слышали. Орали, уставив в окошко раскрасневшиеся лица.
Когда поток истеричных мамаш иссяк, явились бабки. Те самые, что смотрят на тебя и не видят. Слушают, но не слышат. И не потому, что старые, слепые и глухие, нет. А потому что дико вредные.
После того как бабки выдохлись, явились их ровесники-мужчины. С ними тоже было не легче. И если бабки угрожали жалобами, то эти доходили до угроз физической расправы.
К пяти часам у Жени страшно разболелась голова. И она бы ушла с работы, будь у нее напарница. Но та снова взяла выходной. У нее опять что-то стряслось с ребенком.
Ровно в восемь Женя выключила компьютер, закрыла все шкафы, погасила свет в регистратуре и пошла переодеваться. Тут ее и настиг телефонный звонок.
— Добрый вечер, Евгения, не отвлекаю? Это старший лейтенант Мокрова. Узнали?
Женя была уставшей, злой. Ей так и хотелось выпалить, что узнавать она ее не обязана. Но номер телефона-то высветился. Женя при ней его сохраняла в памяти своего мобильника.
Бестолочь! Как таких до работы в полиции допускают?
Но вместо этого она коротко ответила:
— Да.
— Мы могли бы с вами поговорить?
— Говорите.
— Нет. Лично. Я сейчас возле вашего дома и…
— А я сейчас еще не вышла с работы, — перебила ее Женя все же сердито. — И с учетом пробок доберусь до дома через час сорок. Будете ждать?
— Буду, — неожиданно удивила ее Мокрова. — Жду.
И отключилась. А Женя, пока снимала халат и мягкие белоснежные туфли на пробковой подошве, все размышляла и тревожилась.
Что за необходимость возникла ждать ее возле дома так долго? Если были какие-то новости о ходе расследования, поделилась бы ими по телефону. Что-то как-то странно.
Могло, конечно, быть и так, что Мокрову дома никто не ждет и спешить ей некуда, но…
Застегнув до подбородка спортивную легкую курточку, Женя толкнула дверь поликлиники и вышла на улицу.
Августовский вечер дохнул на нее легкой прохладой, тленом тополиных листьев, облетевших уже неделю назад, и запахом близкого дождя. Он уже накрапывал. А она зонтик не взяла. И машину поставила далеко от входа. Мест напротив входа в поликлинику не было.
Досадуя на себя и на день, не задавшийся с самого утра, Женя быстрым шагом двинулась к дальней парковке. Еле успела добежать и сесть в машину, как дождь, мягко шелестевший редкими каплями минуту назад, опустился стеной.
Заперев машину, а она всегда это делала, как только в нее садилась, Женя позвонила маме. И это она всегда делала, едва в машину садилась. Мама, странно, не ответила. Всегда караулила ее звонки. А сейчас пропустила.
Наверняка снова готовится к посиделкам с подружками. Пироги печет или блинчики. Степан
