— А со мной она всегда была очень обходительна! — возразила Мэвис.
— Я и не хочу сказать, что она груба или невежлива, хотя неужели тебе никогда ничего не бросалось в глаза? — настаивала миссис Мидхолм. — Когда я расспрашивала ее о друзьях и родных, об их прежнем месте жительства, она всегда виляла! Именно увиливала. Я всегда подозревала, что она что-то скрывает. А это очень странно для молодой женщины — уходить от разговоров о своем прошлом. И еще я вам скажу одну вещь, — миссис Мидхолм повернулась к Хемингуэю. — У них никто никогда не гостит. Может, вы думаете, что к ним изредка приезжают его или ее родители, сестры или братья? Ошибаетесь! Ни-ког-да!
— Возможно, их нет в живых, — предположил Хемингуэй.
— Но не может же быть так, что у них никого нет в живых на всем белом свете. У каждого человека есть родственники! — негодовала Флора Мидхолм.
— Миссис Мидхолм! Прошу вас! Не надо так говорить! — взмолилась Мэвис. — Теперь, когда бедный дядя мертв, у меня никого нет. Я совершенно одна!
— Просто ты еще не замужем, дорогая, — возразила миссис Мидхолм несколько загадочно, с видом посвященного в тайны человека…
В эту минуту в разговор женщин вмещался старший инспектор. Он сказал, что хотел бы ознакомиться с документами мистера Уоренби в присутствии мисс Мэвис.
— Я должна в этом участвовать? — недовольно скривилась девушка. — Уверена, что дяде бы не понравилось, узнай он, что я роюсь в его столе!
— Думаю, это касается не только вас, мисс Уоренби. Вряд ли бы ему понравилось, чтобы вообще кто-либо рылся в его бумагах, не говоря уже о том, чтобы ему прострелили череп, — резонно возразил Хемингуэй. — Однако мы должны посмотреть бумаги. Насколько я знаю, вы его прямая наследница, и я хочу, чтобы вы при этом присутствовали.
Мэвис растерянно поднялась с кресла.
— Я просто не могла поверить, когда мне сказал об этом полковник Скейлс. Дядя никогда не обмолвился ни единым словом, что я буду его наследницей. Я просто не знаю, что мне делать, но тем не менее я так расстроена, что мне трудно сдерживать слезы.
Она направилась в кабинет мистера Уоренби — большую, солнечную комнату. Задержавшись у порога, девушка смущенно улыбнулась Хемингуэю.
— Может, это звучит глупо, но я очень не люблю заходить в эту комнату. Мне каждый раз хочется увидеть его спящим в кресле. И еще — хочу избавиться от той злополучной скамейки в саду. Думаю, вы не будете возражать против этого? Я знаю, что ничего нельзя менять без вашего ведома.
— Нет, не возражаю. Мне хорошо понятно ваше желание от нее избавиться, — сказал Хемингуэй, входя в кабинет и внимательно разглядывая здесь каждую мелочь.
— Всякий раз, когда я смотрю на нее, она напоминает мне о случившемся, — проговорила Мэвис, передернув плечами. — Дядя довольно редко выходил в сад. В принципе, это была моя любимая скамейка. Даже страшно думать, что не будь в тот день такой жары, дядя не вышел бы из кабинета, и это спасло бы ему жизнь, и не случилось бы всею этого кошмара…
Старший инспектор, начавший немного уставать от женских эмоций, вежливо согласился и сделал знак констеблю, читавшему в комнате газету.
— Я счел необходимым оставить здесь кого-нибудь до вашего прихода, — объяснил сержант Карсфорн. — Мы не могли опечатать комнату из-за телефона, сэр. Он единственный в доме.
Старший инспектор внимательно посмотрел на телефонный аппарат, стоящий на столе Сэмпсона Уоренби. Он понял, что мисс Мэвис неоднократно заходила в кабинет, уже после убийства. Как будто прочитав его мысли, Мэвис сказала:
— Я теперь боюсь даже звука телефонного звонка. Ни разу не брала трубку.
Комната выглядела чистой и ухоженной. Бумаги на столе, за которым работал адвокат, были аккуратно сложены в стопки и перетянуты красной лентой, ящики письменного стола — опечатаны. Сержант сказал, что, когда он пришел в кабинет в первый раз, бумаги были разбросаны по столу, а перо, теперь аккуратно лежащее среди карандашей, было открытым.
Хемингуэй кивнул в знак согласия и сел в кресло за рабочий стол Уоренби. Мэвис отвела в сторону глаза.
— Теперь, мисс Мэвис, прошу вашего согласия на то, чтобы я просмотрел документы, которые, возможно, будут иметь отношение к делу, — попросил Хемингуэй, развязывая красную ленту.
— Да, пожалуйста. Но уверена, там нет ничего особенного. Я полагаю, что произошел несчастный случай. И чем больше думаю об этом, тем больше в этом убеждаюсь. Люди в этих местах охотятся на кроликов. Я даже знаю, что дядя несколько раз жаловался мистеру Айнстейблу и настаивал, чтобы тот запретил охоту на общинных землях. И принял меры против браконьерства. А вы не думаете, что это мог быть несчастный случай? — спросила Мэвис.
Хемингуэй, не склонный вести дискуссию на эту тему, мирно сообщил, что еще не пришел к определенному заключению. Он быстро пробежал глазами документы, касающиеся споров по вопросам недвижимости. В основном речь шла об усилиях землевладельцев по выселению неплатежеспособных арендаторов. Хемингуэй припомнил, что рядом с телом Уоренби были найдены письма, написанные арендатором еще до того, как Уоренби стал заниматься земельными вопросами. Вся эта переписка крутилась вокруг уже отмененного закона о правах нанимателей, и трудно было увязать смерть Уоренби с его деятельностью в качестве адвоката землевладельцев. Хемингуэй отложил эти бумаги в сторону и выдвинул следующий ящик. В нем валялась всякая канцелярская ерунда типа скрепок для бумаги, сургуча, печатей, карандашей и тому подобного. Еще в одном ящике была стопка конвертов разного размера для деловой переписки. Там же хранились чеки и счета. В самом нижнем ящике Хемингуэй обнаружил пухлую от старости бухгалтерскую книгу и старые векселя. Частная переписка мистера Уоренби оказалась в полном беспорядке, к удивлению старшего инспектора, и хранилась в верхнем ящике стола.
Хемингуэй с интересом посмотрел на мисс Мэвис:
— А что бы вы мне сказали об аккуратности мистера Уоренби в плане его работы с документами?
— О, да. Дядя ненавидел беспорядок.
— Как же тогда объяснить этот бедлам в ящике?
Мэвис была в нерешительности.
— Не знаю. Во всяком случае, я никогда и не помышляла о том, чтобы открывать его стол.
— Хорошо. Тогда, если вы не возражаете, я заберу эти бумага с собой и просмотрю их, когда у меня будет время, — предложил старший инспектор. — Тогда не будет нужды оставлять у вас в доме дежурного полицейского. Все, естественно, будет вам возвращено. — Он встал из-за стола, передавая бумаги Харботлу. — В доме был сейф?
— Нет. Все важные документы дядя хранил в офисе, — ответила Мэвис.
— Тогда не буду больше отнимать у вас время, — подвел итог старший инспектор.
Мэвис проводила инспектора в холл, где к ним немедленно присоединилась миссис Мидхолм, деликатность которой не позволила ей проследовать за ними в кабинет. Однако ее разбирало любопытство, и она уже приготовилась засыпать их вопросами, но в дом в это время вошла мисс Патердейл. Так как ее сопровождал ее верный пес, тут же возник конфуз. Улитка и Утопия, не обращающие внимание на окрики хозяйки, с визгливым лаем бросились на степенного лабрадора. Благовоспитанный Рекс, стараясь не реагировать на мелюзгу, укрылся за спиной своей хозяйки. Миссис Мидхолм страшно боялась, что у пса лопнет терпение и он разорвет в клочья ее любимцев. Пока она отлавливала и увещевала своих питомцев, Мэвис поясняла мисс Патердейл, что незнакомцы в ее доме — инспекторы из Скотленд-ярда. Мисс Патердейл, поправив в глазу неизменный монокль, выразила Мэвис свое искреннее соболезнование.
— Я знала, что это вызовет массу неприятностей, — вздохнула мисс Патердейл. — Это, конечно, не мое дело, но я уверена, что ты не будешь без причин поднимать в Торндене панику.
— Ну что вы, мисс Патердейл, нет абсолютно никаких причин для паники. Инспекторы очень деликатны, — заверила ее Мэвис.
— Простите, сэр, как вас зовут? — обратилась мисс Патердейл к Хемингуэю.
— Старший инспектор Хемингуэй, мадам. И должен сказать, что вы совершенно нравы насчет ненужной паники. Мы стараемся все делать самым деликатным образом.
— Со своей стороны могу заметить, — вступила в разговор миссис Мидхолм, — что моя жизнь всегда была открытой книгой, даже для полиции. Мне даже при желании нечего скрывать. — Она рассмеялась своей несмешной шутке.
— Не думаю, что у полиции есть большое желание ее дочитать, — заметила мисс Патердейл. — Мэвис, я зашла узнать, как у тебя дела. И хотела пригласить тебя на ужин. Эбби ушла к Хасвелам.
— А мой Леон с удовольствием проводит после ужина мисс Мэвис домой! — воскликнула миссис Мидхолм.
— Я очень благодарна вам обеим, — искренне проговорила Мэвис. — Но мне хотелось бы сегодня побыть дома.
