– В чем дело, поехали! – воскликнул Мясоедов. У участкового забегали глаза. Он, видно уже знал какую-то информацию и лишь набивал себе цену. Ехать, во всяком случае, ему было не на чем и незачем. И вдруг он лучезарно улыбнулся.
– Но вы же друг, хорошо выпили! Придется вам остаться дома. Я один управлюсь.
Участковый настойчиво давал понять хозяйке, что собирается оказать ей услугу. Полине готова была узнать даже такую неприятную весть, лишь бы муж был жив, и поэтому она быстро спросила участкового:
– За сколько ты туда доберешься?
– За сколько?
Этот практичный выходец из деревни, привыкший обирать бессловесных гастарбайтеров заполонивших Москву, стал вслух считать:
– Пятьсот туда, пятьсот обратно. Я на милицейской машине поеду. Надо же ребятам тоже отстегнуть. Вход в клуб не меньше…э…э…на Рублевке не меньше чем две штуки, я так думаю. А то и все две пятьсот. И я хоть ваш участковый…
– Но тоже кушать хочешь! – поддел его злой на язык Мясоедов.
– Сколько твоя информация стоит? – жестко спросила Кизякова Полина.
– Какая информация? При чем здесь, стоит? – завертелся как уж на сковородке участковый. – Я если возьму деньги, то только как расходы на дорогу и на билет в клуб. Зайти надо. Проверить, убедиться. Я знаю, у вас последнее время плохо с универмагом. Но сто евро разве для вас деньги?
– Кто тебя в элитный клуб пустит? – продолжал бичевать участкового Мясоедов. – У тебя же на лице написано, что ты вчера приехал из Талдома. Если знаешь что, выкладывай, а не надо вымогательством заниматься. У человека горе.
– Друг! – осадил его участковый, – не надо со мной так разговаривать. Мы еще и не таким как ты руки выворачивали.
Костя резко понизил тон:
– Хорошо! Даже если зайдешь, что ты скажешь этой мадам? Мало с кем она в этот момент встречается?
Участковый презрительно смотрел на Константина Мясоедова.
– Друг. Мне-то как раз будет ей что сказать, а если надо и напомнить. Ей скандал совсем не нужен. Она если знает где Роман, то обязательно скажет. У меня, – участковый похлопал по папке с бумагами, – есть заявление, кого она… любит. Она выгнала прежнего водителя, а он много чего про нее рассказал.
Полина протянула участковому пятитысячную купюру и он тут же откланялся.
– На хорошей машине друг ездишь. – пожимая на выходе руку Косте, сказал он. – Я тоже скоро на такой буду ездить.
Когда дверь за участковым закрылась, было высказано единодушное мнение, что участковый современный малый, быстро в рынок вписался.
– На самом деле, никуда он не поедет.
– А если поедет, то заявление, что на депутатшу написали, ей же продаст.
– А себе копию оставит.
– Нотариально заверенную.
– Зачем деньги тратить. Он попросит еще одно такое же написать.
И вдруг Костя предложил:
– А давайте охранника на въезде поспрошаем как следует, что он видел?
Кизякова резко воспротивилась.
– Его уже милиция допрашивала.
Однако Костя Мясоедов вытащил на лестничную площадку Эдит.
– И двор заодно еще раз обойдем.
Они с Эдит вышли и в квартире остались Елизавета и хозяйка Кизякова. Елизавета помогла Полине сложить посуду в посудомоечную машину и немного прибраться на кухне. Пора было собираться домой. Не успела Елизавета два слова произнести, как хозяйка дома, словно предугадав ее намерения, предложила остаться:
– Елизавета если дома вас никто не ждет, можете любую из трех спален выбрать и идти отдыхать. У вас завтра трудный день. И мне как-то спокойнее будет на душе. Хорошо что ты с ними приехала.
Лиза решила остаться. Объяснения своему поступку, внятно она не могла дать. Нет, не было это желанием заглянуть в замочную скважину. А что же тогда?
Костя Мясоендов и Эдит вышли в коридор. Когда за ними захлопнулась тяжелая металлическая дверь, Костя спросил:
– И что ты обо всем этом думаешь?
– Скрытная она очень!
– Да, я не о Полине! – с досадой сказал Мясоедов, – что ты Эдит насчет этой депутатши думаешь?
– Все вы мужики кобели! Только увидите новую юбку и забыли все на свете.
Мясоедов обиделся за весь мужской пол.
– Ой, так уж он и разбежался за нею.
– Может быть не за нею, а за ее миллионами.
Мясоедов усмехнулся.
– Ага, так спешил, что и дверь Мерседеса не закрыл, и барсетку забыл, и кровью сиденье забрызгал. Так не бывает.
На лифте они спустились во двор и подошли к будке охранника. Охранник был еще тот, прежний. Он сам вышел им навстречу и спросил:
– Не нашелся еще супруг вашей знакомой?
– Нет! – ответила Эдит.
– Милицию вызывала! – с какими-то осуждающими нотками в голосе воскликнул он. – Подсказал на свою голову.
– Что подсказал? – в унисон спросили Костя и Эдит. Охранник секунду размышлял говорить или нет, потом решился и сказал:
– Когда он, ее муж как сквозь землю провалился, крови на сиденье не было. И вдруг, когда милиция приехала, она как по волшебству на сиденье оказалась.
– А ты тут при чем?
Охранник пожаловался.
– Я ей подсказал, что без крови, милиция не приедет, вот она и перемазала сидение.
Мясоедов расхохотался.
– Получается ложная тревога?
– Не знаю, я ее дел! – нехотя ответил охранник. – Слишком она крутая баба.
– А что, – спросил Мясоедов, – он действительно мог уехать с этой депутатшей на ее Бентли.
– Нет, не мог! – твердо ответил охранник.
– То есть?
– Как?
Удивлению Эдит и Мясоедова не было предела.
– А так, я в отместку, что она меня с кровью перед милицией подставила, сказал понарошку, про эту депутатшу. А она на самом деле, уехала за пять минут перед тем, как он во двор заехал. Так, что не мог он никак оказаться вместе с нею.
– Н..да! Дела! – воскликнул Мясоедов. – Что ж ты раньше об этом молчал?
Охранник независимо пожал плечами.
– А кто меня спрашивал?
– А теперь чего раскололся?
Охранник был также невозмутим.
– Посидел, подумал. Смотрю, дело такое нехорошее заворачивается. Завтра, если надо будет, милиция по минутам это дело раскрутит. А мне это надо? Участковый бегает. Все здесь вынюхивает.
Картина стала более ясной. Мясоедов задал один и тот же вопрос, который сейчас интересовал их всех.
– Вас звать?
– Федя!
– А скажите мне, пожалуйста, Федя, что вы думаете насчет того, куда мог подеваться Роман? Не могли его похитить?.. Ради выкупа!.. Например!
– У меня на глазах? Нет! – твердо заявил он. – Ее, его хозяйку могли похитить, а его нет!
Заявление охранника озадачило обоих. Мясоедов устроил допрос с пристрастием.
– А хозяйку за что?
– Полина? Богатая очень. Сто нарядов в течение года сменила. Это не я, это консьержки в доме доглядели. Три машины за год сменила. И даже мужа вернула домой. А говорят, у ее мужа такая шикарная любовница была. Он ее у своего друга отбил.
Костя Мясоедов непроизвольно крякнул. Охранник подозрительно на него покосился и продолжил: – Любовница второе место на конкурсе «мисс Европа», вроде, заняла. Может, к ней обратно рванул?
Эдит с Мясоедовым еще немного поговорили с Федей. Но дальше разговор был похож на толчение воды в ступе. Предположений правдоподобных охранник выдвинуть не мог. Одно он упорно твердил, что на Романа не было совершено никакого покушения.
– Крови не было. С депутатшей он не уезжал. Я видел только, как он заехал и все.
Когда Мясоедов с Эдит пошли обратно, Костя задумчиво сказал:
– Чертовщина какая-то получается. Ничего не пойму.
Прежде чем они обратно вошли в квартиру, Эдит высказала одну очень интересную мысль. Если отбросить показания охранника ничего практически не видевшего, непонятное исчезновение Романа описывается только его женой Полиной. Других свидетелей нет! Они одновременно посмотрели друг на друга и покачали головами.
– Да…а! – промычал Мясоедов.
– Что да? Что ты думаешь?
– Не хотел говорить, – сказал Костя, – да придется. Ты знаешь, я слышал краем уха от Кизяка, что у его жены не очень дела идут с универмагом. Она ведь его выкупила в свое время, приличные бабки в ремонт вложила. А тут начали рядом открываться вещевые рынки, глобалы, икеи, рамсторы, меркады, эльдорады. А место то у нее было не ходовое. Мелкие фирмешки стали разоряться. Я думаю, и она Кизячиха попала под гильотину смертельной конкуренции. Баба, жесткая, я ее знаю. Могла Романа поменять и на кого помоложе.
– На кого? – с недоверием спросила Эдит.
– На кого, на кого? Да хоть на этого охранника с ворот, на Федю. Был Роман и нет его. Вдвоем ему кирпичом по голове и концы в воду. А чего? За десять миллионов долларов, те, что причитается на ее долю, баба вполне могла пойти на такое рисковое дело. Во всяком случае, то что она начала путаться в своих показаниях, означать только одно. Ею движет интерес. А она хотела с первой минуты этот интерес повесить на нас. Думай, Эдит. Думай.
Вернувшись, они позвонили в квартиру. Полина открыла им дверь и предложила выпить чаю.
