Мне очень неприятно, но и эту вашу квартиру мы тоже обязаны обыскать. И сделать это немедленно.
Кася и не пыталась скрыть свое недовольство.
– Но ведь это не моя квартира! Господи боже мой! Это квартира моей учительницы, она уехала за границу, а мне разрешила временно здесь пожить.
Оставила на полную мою ответственность. Я понимаю, раз убийство… раз вы обязаны… Можно хотя бы просить сделать это как-то… тактичнее? Ведь тут в основном ее вещи.
Болек обещал проявить максимальную деликатность и осторожность при обыске и вызвал своих сотрудников.
Теперь фонограмма сопровождалась дополнительными шумами, и беседа Болека со свидетельницей уже не была так отчетливо слышна.
– А теперь скажите мне, пожалуйста, когда и с какой целью вы учинили такой страшный беспорядок в квартире тети? О том, что учинили его именно вы, мы знаем. Что вы там искали?
– Вот это! – нисколько не смутившись, ответила красивая Кася, указав на четыре старинных альбома для фотографий, лежавших на журнальном столике. – Когда я была последний раз у тетки, три дня назад, очень неприятный был у нас разговор, и тетка заявила, что сожжет их. Или уничтожит каким-нибудь другим образом. А эти альбомы принадлежат мне!
В них фотографии моих родителей, и только я имею на них право! Сколько раз я просила, просто умоляла тетку хоть показать мне их. Ведь я никогда не видела лиц моих отца и матери! А о существовании альбомов знала. И пани Крыся тоже подтвердила, что они были и наверняка припрятаны теткой. Тетка же ни за что не хотела их мне показать, а тут у нас произошел крупный разговор, она и крикнула, что сожжет их, а мне не покажет. Ну я и рассердилась. И принялась искать сама. Возможно, не очень аккуратно искала.
Но нашла! И забрала с собой.
– А тетка спокойно на это смотрела?
– Конечно, нет! Кричала, ругала меня, выдирала из рук вещи…
Девушка не закончила фразы, подумала и вдруг, решившись, сказала:
– Так и быть, признаюсь. Я ей пригрозила.
– Чем же?
– Больше всего на свете я боялась, что она и в самом деле уничтожит альбомы моих родителей. А она способна и не на такое, мне ли не знать? Вот я и вспомнила, что мне рассказывала пани Кристина. Ну, о том имуществе, которое мне осталось от родителей и которое тетка присвоила. Вот я и крикнула ей, что через суд потребую от нее отчета! И знаете, только тогда поняла – это правда. Потому что тетка моментально перестала кричать на меня. Нет, альбомов она мне не отдала добровольно, но искать не мешала. Я и нашла! И когда с ними уходила, тетка потребовала от меня поклясться, что я никогда не потребую от нее финансового отчета и вообще никогда не стану претендовать ни на какое имущество.
Я охотно поклялась. Не нужно мне никакого имущества! Я хотела наконец увидеть лицо моей матери.
* * *
– Я тоже захотел увидеть лицо Касиной матери, и, поверьте мне, мать оказалась такой же красавицей, как и дочка, – рассказывал поручик Болек, трудясь над куриной ножкой и соусе. – Очаровательная женщина! И видели бы вы ее в тот момент! Я говорю не о матери, о дочери. У меня не осталось ни малейших сомнений – девушку действительно интересовали вот эти альбомы. Из-за снимков родителей она могла бы и тетку прикончить, но тогда сделала бы это днем раньше. Заполучить альбомы стало для нее навязчивой идеей, она была готова ради этого пойти на все, ну и пошла, отказавшись от притязаний на законное наследство…
– Должно быть, девушка и в самом деле необыкновенно хороша, – скептически заметил Януш, глядя на восторженного поручика. – Вон как голову тебе задурила…
А тот, проигнорировав ехидное замечание, продолжал без остановки:
– У нее и в самом деле предки были не из бедных.
Бабки, деды, отец располагали очень значительным состоянием, особенно дед или прадед, еще до войны.
Видел я фотографию: роскошная вилла, какой-то прием на большой веранде, избранное общество, в дверях горничная с подносом в белом фартучке…
И, заметив наши скептические усмешки, горячо добавил:
– Нет закона, по которому красивая девушка обязательно должна быть виновной.
– Нет, нет, – примирительно сказал Януш. – Тем более, что у вас и доказательств ее виновности нет. В вашем уникальном деле нет виновных, потому что оба мертвы, кража… кража тоже под знаком вопроса. То есть кража имела место, это доказанный факт, но в данном случае нет пострадавшего. У кого украли?
– У Каси…
– А ты уверен, что деньги в тайнике были ее собственностью? Может, просто бесхозный клад. Вы узнали, что за клад, кем был спрятан? То-то. Рассуждения о прадедушке с его манией припрятывать свои богатства – не более чем слухи. Доказательствами вы не располагаете. Тот же, кто нашел ничейное имущество, к уголовной ответственности не привлекается. В крайнем случае, претензии к нему может предъявлять лишь государственная казна, и то, если этот аспект не вызывает сомнений. И тогда вообще дело к тебе не относится.
– Так ты хочешь сказать, что дело о краже не в нашей компетенции?
– Создается такое впечатление. Но тут есть два сомнительных элемента: незапертая дверь и исчезновение золота. Само уйти оно не могло. Вот если бы его обнаружили у Каси…
– Но его не обнаружили. И вообще ничего подозрительного в ее квартире не нашли.
– Значит, в вашем деле далеко не все ясно, и я бы это так не оставил. Даже если прокуратура придет к другому выводу…
Болек рассердился:
– Остается надеяться, что еще кто-нибудь кого-нибудь пристукнет. И тогда дело окажется в нашей компетенции. Я лично, во всяком случае, намерен разрешить девушке пользоваться квартирой, намерен отдать ей ключи. Посмотрим, что она сделает…
Тут в мужской разговор вмешалась я.
– У Януша появились какие-то сведения о продаже. Он начал было мне рассказывать перед твоим приходом. Кажется, ему удалось пообщаться с посредником.
Болек вопросительно взглянул на Януша.
– Удалось, удалось, – подтвердил Януш. – Ваше дело заинтересовало меня, в нем есть невыясненные обстоятельства, оставленные следствием без внимания, вот я и постарался выяснить их. На свой страх и риск. Такое, можно сказать, частное расследование.
– Дай Бог тебе здоровья! – обрадовался Болек. – И не тяни резину, рассказывай толком.
– Вопросом об обмене она занялась больше года назад и сама обратилась в фирму, занимающуюся продажей квартир. Позвонила посреднику-риэлтеру…
– Кто «она»?
– Тетка. Посредник приезжал в ее квартиру, и состоялся примечательный разговор. Хозяйка квартиры, ваша покойница, заявила о своем желании продать квартиру, ибо стала старой и немощной, ей трудно самой содержать квартиру в порядке… гм… «в порядке». Вот она и решила квартиру продать, а сама намерена переехать жить к племяннице.
– Что?!
– То, что слышишь. К племяннице!
– Холера! Ты отдаешь себе отчет в том, что теперь мотив убийства – как на ладони?
– Отдаю, но ведь еще не доказано, что это правда. Так тетка заявила посреднику. Посредник, как ему и положено, нос воротил, придирался, дескать, квартира в таком запущенном состоянии… Она заверила, что отремонтирует квартиру, приведет ее в полный порядок. Они поторговались, причем тетка проявила поразительную алчность, и риэлтер взялся за посредничество. В конце концов, не его дело, где собирается жить хозяйка продаваемой квартиры, это ее проблемы. Он проверил то, что входило в его обязанности: право тетки на владение квартирой и, следовательно, на ее продажу. Документы оказались в порядке, сделка была завершена, и посредник принялся за дело.
Он дал адрес теткиной квартиры двум своим клиентам, оба побывали в квартире тетки, посмотрели квартиру и пообщались с теткой, после чего один из них учинил посреднику скандал: как он смеет давать адреса сумасшедших баб. Ну и посредник воздержался от дальнейшего посредничества, только вот недавно дал ее адрес Иоанне, потому что та очень настаивала.
Ее чрезвычайно устраивало местоположение.
Поручик Болек помолчал, размышляя над полученной информацией, потом заметил:
– Я бы пообщался с тем клиентом, что учинил скандал посреднику.
– Я тоже, – сказал Януш. – И даже договорился с ним о встрече, завтра вечером. Дело чрезвычайно интересное, хотелось бы по возможности его прояснить.
– И я всячески поддерживаю эту вашу идею, поскольку с посредником уж наверняка не имею ничего общего, – одобрила я их планы. – Может, тогда Тиран отцепится от меня. Да, кстати…
Наконец-то вспомнила, о чем собиралась сказать Болеку! О чердаке. О моих гениальных рассуждениях на тему: что бы я сделала, если бы свистнула золото.
– Оставьте Касю хоть на минутку в покое, – сказала я, – и слушайте внимательно. Золото – очень тяжелое, так ведь? И унести его непросто, кто бы там его ни похитил. Так вот, я придумала способ, которым мог действовать похититель. Придумала я, но ведь мог до того же самого додуматься и другой умный человек.
