Автомобиль встал, хлопнули дверцы. Я вновь подобрался, чтобы совершить прыжок, однако ничего не произошло. Шаги удалились в противоположном направлении. За исключением слабого шума ветра – тишина.
В чем дело? Я был готов атаковать, грудью пробивать себе путь, но закрытая крышка багажника служила непреодолимым препятствием. На ум не приходило никаких мыслей, кроме как о Берни.
Я ждал и ждал, не теряя бдительности. Берни мог бы мной гордиться. Я очень долго держался в полной готовности, до тех пор пока у меня не отяжелели веки.
Скри-ип. Бум! Где я? Что…
Поднятая крышка багажника еще вибрировала. Открыли, открыли! Я слышал, как она подрагивает: дрр-рр, дрр-рр, хотя пока ничего не видел. Яркий дневной свет хлынул в глаза и ослепил. Нюх, однако, мне не изменил. Четко пахло людьми, причем злыми и нехорошими. Ну же! Я рванулся в сторону света.
Все смешалось: матовые отблески металла, человеческие лица, жесткое приземление. Я кубарем покатился вперед и врезался во что-то твердое. Что это? Я прыгнул в…
Послышался лязг железа. Клетка?! Клетка… О нет!
Я завертелся волчком. Глаза постепенно привыкли к освещению, но было поздно. Борис задвинул засов. Я бросился на решетку с яростным лаем, сотрясая клетку. Тщетно. Через некоторое время я уже просто стоял и глядел наружу, глухо рыча.
За мной наблюдали трое: Борис, водитель Гарольд и низенький крепкий тип с толстой шеей, толстыми конечностями и обритой головой.
– Отличный зверь, – сказал он. Бритоголовый разговаривал в той же манере, что и Борис, только четче.
– Вы так считаете, босс? – спросил Гарольд.
– Пес доставил нам кучу неприятностей, мистер Гулагов, – сообщил Борис. – Даже прокусил мне руку, негодник. Пришлось заклеить пластырем, видите?
Мистер Гулагов не смотрел на руку Бориса, он смотрел на меня. Глазки у него были маленькие и бесцветные, словно бы спрятанные под нависшими бровями.
– Думаю, мы его натаскаем.
– И что он будет делать? – поинтересовался Гарольд.
– Драться с другими собаками, что же еще! – ответил мистер Гулагов. – В Мексике проводят превосходные собачьи бои. Я уже подумываю об инвестициях.
– Там тоже крутятся деньги? – спросил Борис.
– Запомни, Борис: деньги всегда крутятся там, где делают ставки.
– Да, сэр.
– Я тоже запомню, – пискнул Гарольд.
Мистер Гулагов не удостоил его вниманием. Он внимательно разглядывал меня.
– Прекрасное животное. Дайте ему костей.
– Костей?
– В награду.
– За что? – возмутился Борис. – Он наш враг!
Мистер Гулагов улыбнулся. Какие большие у него зубы! Большие и белые, таких я еще ни у кого не видел.
– Скоро я сделаю из него друга.
– При помощи косточек?
– Не только. Есть награда, есть наказание. Простая арифметика. Награда плюс наказание равняется собачья преданность.
– Пес будет вам предан?
– На все сто процентов, – заверил мистер Гулагов. – Если потребуется, он отдаст за меня жизнь. Но сперва нужно дать ему имя.
– Кажется, у него уже есть кличка, – сказал Гарольд. – Выбита вот здесь, на ошей…
Мистер Гулагов поднял глаза на водителя, и тот мгновенно умолк.
– Назовем его Сталин.
– Сталин? Как того правителя, который…
– Это имя несет в себе глубокий смысл, – произнес мистер Гулагов, поджигая толстую сигару. – Отведите Сталина в сарай.
Все произошло так быстро, я и опомниться не успел. Но быть преданным этому типу? Ни за что на свете. Кстати, меня зовут Чет. Коротко и ясно.
Они ушли в направлении каких-то зданий. Однажды мы ездили на ранчо: я, Берни, Чарли и Леда – я уже говорил, да? Это место немного напомнило мне то самое ранчо, только здесь все было ветхое и разваленное, и ни одной лошади на всю округу. Я сразу это определил по отсутствию лошадиного запаха. Позади строений высилась крутая скала, там и сям поросшая кактусами. Скала, и все, а дальше – пустыня да ветер. Ветер, кстати, был очень слабый, я его даже не ощущал, хотя по звуку казалось, что воет ураган.
Заурчал автомобильный двигатель, из-за угла на желтом погрузчике выехал Гарольд. Я знал, что такое погрузчики, потому что некоторое время назад нам с Берни пришлось расследовать дело о краже на складе. Погрузчик подъехал ко мне и остановился, его вильчатый подъемник, чуть скрипнув, опустился. Вилки продвинулись под днище клетки. Лицо Гарольда со сросшимися в одно целое бровями оказалось совсем близко и совершенно, просто совершенно мне не понравилось.
– Сиди смирно, Сталин, – сказал он.
Я без раздумий бросился на него, позабыв про клетку. Конечно же, ударился о решетку и упал на пол. Голова закружилась, перед глазами поплыли пятна. На смех Гарольда я даже не стал обращать внимания.
Мы медленно поехали к постройкам. Длинный низкий дом, хлев, несколько сараев с выломанными досками, облупившейся краской и кое-где битыми стеклами. Гарольд обогнул хлев, спустил клетку погрузчиком на землю и уехал.
Стояла тишина. Солнце поднималось выше, зной усиливался. Я хотел пить, но воды не было. Я не чувствовал ее запаха ни в клетке, ни вообще поблизости. Я принялся беспокойно ходить из стороны в сторону. Изо рта потекла слюна, кажется, с пеной. Я лег и только тогда заметил большую черную дыру в основании скалы напротив. В дыру уходили ржавые рельсы. Шахта! Берни – большой любитель исследовать заброшенные шахты посреди пустыни. Мы побывали во многих, и одну вещь я усвоил точно: внутри свежо и прохладно. Эта мысль не оставляла меня, поскольку день становился все жарче.
Солнце село за скалу, воздух немного остыл, но моя жажда не убавилась. Пересохший язык распух и стал казаться чем-то отдельным от меня. На землю легли длинные тени, небо потемнело.
Неожиданно я учуял воду, восхитительный, чистый запах с примесью камня и металла. Затем послышались шаги. Я привстал.
Из-за сарая вышел мистер Гулагов. В руках он нес большую миску, через края которой переливалась вода. Он остановился перед клеткой и поставил миску на землю, так близко, что еще чуть-чуть, и я мог бы просунуть язык и дотянуться до воды.
– Привет, Сталин, – сказал мистер Гулагов. – Как наши дела?
Я не издал ни звука, не пошевелил ни единым мускулом. Меня зовут не Сталин.
– Мы с тобой подружимся, Сталин, – продолжал мистер Гулагов. – Жарковато здесь, правда? Хочешь пить?
Я стоял неподвижно.
– Вот вода. В старой шахте есть колодец с вкусной и холодной водой. – Он коснулся миски мыском туфли, несколько капель выплеснулось через край. – Хочешь холодной водички? Я запросто подвину миску поближе. Тебе нужно выполнить одну простую команду: сесть. – Мистер Гулагов сделал паузу. – Ну как, готов? Сталин, сидеть!
Я не шевельнулся.
– Сидеть!
Я немного вытянул вверх шею.
– Не разочаровывай меня, Сталин. Ты ведь обученный пес и знаешь команду «сидеть».
Право отдавать мне команды имеет только один человек: Берни.
– Скоро ты кое-что узнаешь. Я не терплю, когда мне не подчиняются. И всегда побеждаю. – Лицо мистера Гулагова покраснело, он повысил голос: – Сидеть! Сидеть, тупая дворняга!
Ага, сейчас.
Мистер Гулагов пнул миску, перевернув ее вверх дном и, тяжело топая, удалился. Когда он скрылся из виду, я просунул язык между прутьями решетки и полизал мокрую землю.
10
Я лежал с высунутым языком и тяжело дышал. В мыслях я вспоминал тот единственный раз, когда видел снег. Мы с Берни отправились в горы, забыл в какие. Мы ехали на машине, потом долго взбирались вверх, и вдруг ни с того ни с сего земля оказалась покрытой чем-то белым.
Ничего себе! Повсюду на земле – белое одеяло! Я прыгал и бегал зигзагами по этой странной штуке.
– Снег, Чет, – объяснил Берни, – это называется снег.
Раньше я и понятия не имел про снег. Я нюхал его, пробовал на вкус, катался по нему. У-у-у, от холода у меня по спине побежали мурашки! Берни кидал снежные шарики, я ловил их на лету, а некоторые рассыпались, ударившись о мой нос. Я носился туда-сюда, валялся и крутился как шальной. Мы страшно веселились, а потом, по пути вниз, пришли к месту, где снег между камнями растаял, превратился в воду и тек (Берни сказал, «бежал») вниз ручьем. Я опустил морду в этот ручей и напился самой вкусной воды, какую только пробовал в жизни. Сейчас я подумал про нее – и перестал хватать ртом воздух.
