Насте стало легче сразу после того, как ей сделали обезболивающий укол и забинтовали распухшую коленку. И еще ей стало легче морально – ведь она спасла и свою жизнь, и жизнь другого человека. А уж что ей поверил следователь, вообще казалось невероятным.
И вот она, приобретя прямо в больнице трость, приковыляла в токсикологическое отделение больницы, где миловидного вида медсестра встретила ее с улыбкой.
– Проснулся ваш зачарованный принц, проснулся. Теперь уже можете его навестить.
– Я зайду?
– Конечно. Однако крепкое у него здоровье! – не смогла не отметить дежурная.
Петр полусидел на кровати и вертел в руках пульт от работающего в палате телевизора. Лежал он здесь один, вторая кровать была аккуратно застелена, и абсолютно пустая тумбочка рядом сообщала о том, что место свободно. Выглядел мужчина значительно лучше, но бледность на лице все же сохранялась.
Петр лежал под одеялом, укрытый до пояса, явив миру вполне приличный голый торс с бинтом на плече – еще с первой передряги.
– Настя! Как я рад! Я уже сам хотел идти тебя искать. Мне врач сказал, что ты в этой же больнице, только собираешься ее покинуть. Куда ты все спешишь с больной-то ногой? Подлечилась бы сначала.
– Сколько вопросов и сколько советов! – покачала головой Настя. – И не получишь больше ни одного ответа.
Она приблизилась к Петру, прихрамывая, и участливо поинтересовалась:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Отлично! Словно просто хорошо выспался! – улыбнулся Петр, показав свои тридцать два зуба.
– Очень хорошо, – выдохнула Настя и, явно что-то важное решив для себя, что есть силы залепила ему пощечину.
Петр даже подскочил на кровати.
– За что?!
– Есть за что, Петя, есть, – заверила его Настя. – За то, что притащил меня к себе домой, несмотря на мое легкое сопротивление. С девушками так не поступают! – На секунду задумавшись, Настя залепила ему вторую пощечину и, не дожидаясь нового вопроса, сразу же пояснила: – А это за то, что ты, привезя девушку домой, забыл про нее, увлекшись своей вертихвосткой, и я несколько часов провалялась за диваном в гостиной, с горя приняв лишнего на грудь. Прекрасный принц запамятовал, что принес в дом не совсем здоровую девушку? А я, дорогой мой, ползала по твоему дому на карачках в поисках помощи!
Петр опустил голову и, что характерно, перестал улыбаться. Только на бледных щеках красовались красные отпечатки ладоней Насти, что только украшало мужчину.
А наша героиня залепила третью пощечину, уже не с такой силой, буркнув:
– Бог троицу любит. Честно скажу, мне стало очень жалко тебя там, в доме. Мне очень не хотелось, чтобы тебя убили. Впрочем, точно так же я бы боролась за жизнь любого человека. Но сейчас, когда опасность миновала, меня вдруг обуяла ярость и даже ненависть к тебе. Ты уж прости, дорогой. Ведь я тоже человек, женщина, которая еще надеется выйти замуж и родить ребенка. И всего этого я могла лишиться из-за совершенно постороннего мне человека, любителя клубнички! Любишь таких стерв?
– Я все понял, Настя. Я очень виноват перед тобой. Действительно, поступил как свинья. Я очень раскаиваюсь! Честно говоря, обязательно извинился бы перед тобой, но просто не успел. Я тогда побежал успокаивать Свету, а когда вернулся и не нашел тебя, был уверен, что ты ушла. Я не думал, что с тобой так все серьезно, что ты даже не сможешь встать без посторонней помощи. И я поехал искать…
– Я знаю, – устало махнула рукой Настя, и Петр невольно дернулся.
Она рассмеялась:
– Почему дал побить себя? Мог бы перехватить мои руки.
– Так ведь заслужил. И вообще, от такой женщины я готов принять все, даже смертную казнь. – Мужчина с какой-то особой нежностью посмотрел на нее, и Настя снова поймала на себе стаю мурашек.
Она хмыкнула, чтобы скрыть охватившее ее смятение:
– Не получится у тебя красивыми словами разбить мне всю жизнь. Не пытайся меня поймать на слове!
– Да я тебя и не ловлю, рыбка моя золотая. Я обязан тебе по гроб…
– А вот этого не надо! – сразу же предостерегла его Настя. – Я зашла попрощаться, ухожу. За первое спасение ты уже хотел отблагодарить меня, я чуть второй раз не умерла… С тобой вообще опасно иметь дело.
Сказано – сделано. Она повернулась и пошла к двери под крики Петра:
– Как пошла?! Куда пошла?! Настя, подожди! Ты не можешь так просто уйти!
Он был удивлен: женщины просто так от него не уходили. Наоборот, все вешались ему на шею и с трудом отдирались от нее.
– А что такое? – оглянулась она через плечо. – Опять повезешь меня к себе? Хватит уже.
– Настя, подожди…
Петр выглядел очень растерянным, но она, не слушая его больше, дошла до двери и бросила через плечо:
– Желаю тебе счастья в личной жизни.
– Вот ведь балерина, а бьешь, как кузнец, – вздохнул мужчина, приподнимаясь на кровати. – Все мозги мне выбила! Я же хотел сказать, что мечтаю продолжить знакомство с тобой!
– Вот уж чего я точно не хочу, так это продолжать знакомство! Мне как-то хватило… Да и развития наших отношений я не вижу, – вполне искренне ответила Настя. – Видела я вашу избранницу… Знаешь, не очень хороший у тебя вкус, я не люблю черное кружевное белье, которое так любишь ты, – загадочно закончила она свою мысль и с гордо поднятой головой вышла из палаты.
Петр не побежал за ней, но очень просил остаться, крича ей об этом вслед.
Домой Настя вернулась на такси и, невзирая на боль в ноге, приступила к уборке квартиры. Что ж такое? Стоит два дня не пожить дома, и все тут покрывается слоем пыли, становится помещением, в котором давно никто не живет. Даже запах появляется специфический – какой-то затхлости.
Она методично протерла все полки, пропылесосила пол и полила цветы. Трудовому энтузиазму помешал телефонный звонок.
– Алло…
– Настя? Я с ума сойду! Где ты бродишь? Звоню второй день! Вот ведь связалась с тобой… Ты где была?! – оглушил ее звонкий женский голос.
– А это кто? – осторожно поинтересовалась Настя, вытирая пот со лба.
– Роза Сергеевна. Сваха.
– Ой, извините, не узнала. Богатой будете! – отозвалась Настя.
– Будешь богатой с вами, как же! С такими невестами ни один жених в твердой памяти и уме не захочет знакомиться даже на одну ночь, не то чтобы с серьезными намерениями, – пробубнила трубка.
– Извините, Роза, у меня и вправду возникли непредвиденные обстоятельства.
– Все-то у вас обстоятельства всякие… Раз ко мне обратилась, сиди у телефона, жди звонка, и баста! А то шатается где-то по ночам… Что я женихам скажу? – не унималась Роза. Потом помолчала и уже более миролюбивым тоном добавила: – Один мужчина заинтересовался тобой, так что будь довольна.
– Я очень довольна, но…
– Никаких «но»! Сегодня он будет ждать тебя в «Теремке». – Роза была в своем репертуаре.
– В каком «Теремке»? – не поняла Настя.
– Кафе так называется, записывай адрес. Вы проведете время за романтическим ужином, ну а дальше все зависит от тебя.
– Но я несколько не в форме… – вяло произнесла Настя, внутренне понимая, что откосить от свидания не удастся.
– Я верю в тебя, детка! – проникновенно произнесла Роза Сергеевна и, дав последние указания, отключилась.
– Вот черт! – выругалась Настя, понимая, что настроение продолжать уборку у нее пропало окончательно.
Она пошла на кухню и включила электрочайник, насыпав чуть не полчашки порошка растворимого кофе. Телефонный звонок снова вывел ее из задумчивости.
– Алло? – спросила она, не ожидая ничего хорошего.
– Здравствуй, Настя, это Константин Львович, – представились на другом конце провода.
Константин Львович Шелестов много лет являлся ее педагогом-репетитором. Настя с большим уважением относилась к нему и всегда была рада его услышать. Она считала, что ей повезло с учителем. Между ними всякое было – и недопонимание, и усталость от работы друг с другом, и даже творческий разрыв на несколько долгих месяцев, но все же они возвращались к творческому союзу в силу того, что репетитор был очень интеллигентным человеком, и к тому же их связывали годы взаимного общения.
– Здравствуйте, Константин Львович, – с удовольствием ответила ему Настя.
– Дорогая моя Настенька, любимая моя ученица, вот и ты, птичка моя, вылетела из родного гнезда, из театра… Все собирался с духом позвонить тебе.
– Как вы всегда интересно изъясняетесь! – рассмеялась Настя. – Не бойтесь, я уже воспряла духом. Депрессия длилась не слишком долго…
«Наверное, не надо травмировать старика рассказом о тех событиях, которые отвлекли меня от депрессии», – мелькнула у нее мысль.
– Как ты? – спросил репетитор.
– Нормально, Константин Львович, нормально, – успокоила его Настя. – Вы за меня не волнуйтесь. Свой уход из профессионального балета я теперь воспринимаю не как трагедию, а скорее как облегчение.
– Ноги? – уточнил господин Шелестов, не вдаваясь в детали. И так было понятно.
