а там я друзей папы подговорила, чтобы они за нас с Костей заступились. Они пообещали, что надавят на папу, объяснят, что Костя – это совсем не такой уж плохой вариант.
– А чем Костя плох?
– Понимаешь, Костя – он свободный художник.
– В смысле? Картины пишет?
Саша тут же подумал, а не связана ли профессия Кости с украденными картинами, но оказалось, что тут он дал промашку.
– Нет, Костя – он художник по жизни. Он не может работать на одном месте с девяти и до пяти. Ему необходимо вдохновение, необходим порыв, он должен чувствовать за спиной крылья, тогда он живет!
– На что живет? Чтобы прожить, нужно зарабатывать.
– Какой ты скучный! – нахмурилась Алиска. – Ты прямо как мой папа. Он тоже заладил: стабильность, стабильность! Но Костя бы сумел ему понравиться. Если бы папа только не был таким упрямым!
– Ну и что Костя? На празднике я его что-то не видел.
– И не мог увидеть, потому что он в последний момент испугался и не пришел.
Этот Костя нравился Саше все меньше и меньше. И заочно он где-то даже понимал Георгия Сергеевича.
– На праздник Костя не пришел, – продолжила Алиска, – но зато он пришел в комнату к папе.
В голове у Саши заработали винтики-шпунтики.
– Пришел? – переспросил он. – То бишь забрался через окно?
– Ну да. Забрался к папе в комнату и ждал его там. Попросил, чтобы я папу послала к нему. Я так и сделала. А сама осталась с гостями, только потом почему-то стало тревожно, и я тоже пошла к комнате папы. Хотела послушать, о чем они там с Костей будут говорить. Но наткнулась на Элика, он выскочил из комнаты с такими дикими глазами и сказал, что папа умер. Что он лежит в кровати весь в крови и не дышит.
– И ты решила, что это Костя прикончил твоего папу?
– Конечно, нет! – возмутилась Алиса. – Костя не мог! Он не такой! Но подумали бы на него! Я должна была его спасти! Что еще мне было делать?
Например, подумать хорошенько и понять, что Георгия Сергеевича мог убить сам Элик. Убил, а потом, услышав приближающиеся к комнате шаги, выскочил и разыграл перед сестрой сцену отчаяния. Но вслух Саша пока что ничего говорить не стал, а продолжил слушать рассказ Алисы.
– Я поскорей стала замывать следы на подоконнике, чтобы полиция не поняла, кто тут побывал, кроме нас с Эликом. Потом вернулся Элик, который сказал, что мы с ним наследники и главные подозреваемые, нужно вернуться к остальным и сделать вид, словно бы ничего не случилось. Пусть все думают, что мы все это время любовались на салют. Мы закрыли дверь в комнату с папой и пошли к гостям.
– Закрыли ключом?
– Да.
– Значит, изначально дверь была открыта?
– Не знаю. Если тебе интересно, спроси об этом у Элика.
– И спрошу, можешь не сомневаться. Но как вообще получилось, что дверь в жилую комнату снабжена замком? Это же не входная дверь и не дверь в кладовку или на склад, если ты понимаешь, о чем я говорю?
– У папы же там оружие, он держал дверь на замке.
Ага, а ключ от замка хранился практически у всех на виду!
– Ты понимаешь, что вы наделали? Что ты наделала? Ты вмешалась в работу следствия, затруднила расследование. Фактически ты помогла убийце, стала его соучастницей!
– Не выдавай меня! – зарыдала Алиска. – Я вообще не соображала в тот момент! Папа мертвый, Костечки нигде нет, Элик над ухом стонет, что мы все теперь под подозрением… Это был ужас!
– Главный ужас заключается в том, что вы вернулись к гостям и стали разыгрывать спектакль, будто бы ничего не знаете. А в это время ваш отец лежал за стеной уже мертвый!
– Ему бы мы уже все равно ничем не помогли. А я хотела защитить Костю. Он такой… такой нежный! Такой неприспособленный к этой жизни! Ты бы только знал!
Саша молчал. Если этот Костя и впрямь такой… с крыльями, то кто его знает, что движет этим человеком. Возможно, он решил, что делает услугу своей любимой, избавляет ее от тирании отца. Да и мысль о наследстве тоже была не лишней. Если Костя нигде не работает, а клиника Алисы не приносит дохода, то молодой паре очень не помешает их часть наследства.
– Мне необходимо познакомиться с твоим Костей.
– Я и сама бы этого хотела, но он не отвечает на мои звонки.
– А где он живет? Адрес ты его знаешь?
– Конечно. Сама собиралась к нему отправиться. Но можем пойти вместе.
Не поехать, а пойти?
– Он ваш сосед?
– Не так чтобы близкий. Живет через три улицы от нас. Минут за десять дойдем.
Но возле дома их поджидал еще один сюрприз. Там стояла Глафира, лицо которой буквально лоснилось от влаги, текущей по нему. Сначала Саша подумал, что это пот, но потом до него дошло, что это слезы.
Увидев их, Глафира зарыдала в голос:
– Украли! Мою Констанс и ее малыша украли! Это все ты, Сашка, виноват! Накаркал!
Невзирая на упреки, которые сыпались на его ни в чем не повинную голову, Саша моментально встал в стойку и спросил:
– Констанс? Кто это?
– Лошадь! Кобыла с жеребенком!
– У вас украли лошадь! – воскликнул Саша. – Но при чем тут я?
– Это ты же весь вечер талдычил, что их украдут! Вот их и украли!
– Констанс? Лошадь? Я говорил про картину.
– Так она и была на картине. Констанс – лошадь на моей картине, я ее так назвала. А теперь ее украли!
Оказывается, случилось следующее. Пока Глафира бегала хвастаться, что у нее все в полном порядке, нужно лучше следить за своей собственностью, таинственные злоумышленники проникли в ее дом и свистнули со стены прекрасную Констанс вместе с ее жеребенком!
– Кто это мог сделать? Ума не приложу.
– А вы полицию вызвали?
Глафира вытерла глаза, в которых загорелась надежда.
– Полицию? Нет… А ведь и правда, нужно их вызвать!
И она скрылась в ночи, а Алиса с Сашей, терзаемые смутными подозрениями, остались.
– Сначала котята у тебя в хранилище, потом щенки у твоего папы в комнате, теперь жеребята у Глафиры. Кто остался?
– Ягнята и теленок. Нужно звонить тете Софии, чтобы они с мужем лучше приглядывали за своими нарисованными животными.
– Да, тетушке Софии нужно позвонить.
И пока они шли к жениху Алиски, а Барон носился вокруг них и шумно радовался незапланированной прогулке, Саша решил поговорить о том, что его смущало в этой истории, помимо всего прочего.
– Алиса, а тебе никогда не приходила в
