Ознакомительная версия.
Потому что этот мужчина ей понравился. Очень понравился. Низ живота сразу начинал сладко ныть, едва Джулия вспоминала о проведенном обряде. Захотелось настоящего секса с Яромиром, чтобы видеть его глаза, ощущать сильные руки на своей груди, целовать твердые и одновременно такие нежные губы, сливаться с ним в единое целое снова и снова. Ведь если даже обрядовое совокупление с бессознательным телом доставило такое удовольствие, то влюбленный в нее Яромир сможет дать то, чего до сих пор она не испытывала ни разу.
Ну ладно, не влюбленный, искренние чувства никакой магии не подвластны, пусть будет подчиненный, завороженный – да как угодно назовите, суть одна. Ментальное рабство. Она должна стать для Яромира Красича Госпожой, чьи желания являются законом для раба. И больше никаких привязанностей – мать, отец, сестра – все они должны стать Яромиру безразличны. Особенно сестра, эта паршивка Лана. Братику ведь придется убить ее, убить не раздумывая.
Все в принципе идет по плану. Став Юлией Носовой (или Джулией, как ее называют здесь), она уже через месяц после побега из психушки оказалась в Румынии, где в самом ближайшем будущем должны были пройти натурные съемки голливудского блокбастера, в котором одну из главных ролей играл Яромир Красич.
Такую же, то есть главную, роль он должен был сыграть в церемонии открытия Врат. И возвращения власти великой Гипербореи над жалкими людишками. И плевать, что за прошедшие века людишки продвинулись довольно далеко по пути цивилизации, главное – они отказались от пути совершенствования своих внутренних резервов, увлекшись внешними, материальными.
Забыв, что никакое оружие не может противостоять ментальной мощи разума.
Добраться в это захолустье оказалось не так уж и сложно, отсутствие финансов помешать не могло, поскольку и билеты, и еда, и одежда – все это Джулия (она решила так себя называть даже мысленно, чтобы случайно не выдать) получала бесплатно, людишки сами отдавали ей все по первому требованию. Еще и счастливы при этом были безмерно.
Румынского языка Джулия не знала, но это ей совсем не мешало, ведь вести обстоятельные беседы «за жизнь» с местным населением в планы девушки не входило. Ей надо было дождаться приезда съемочной группы, устроиться туда на работу, чтобы спокойно, без помех приступить к осуществлению своего плана.
Дождалась, устроилась, приступила. Все оказалось до смешного простым, ведь эти тупицы были так доверчивы!
Пара дней ушла на приготовление отравы, причем такой, чтобы никакого следа в организме в случае чего не осталось.
Но случай чего не наступил, все прошло, даже не прошло – пролетело с разудалым свистом. Варево из нескольких вполне безобидных по отдельности травок, усиленное соответствующим заклинанием, Яромир с удовольствием выпил вместе с чаем.
И процесс потопал в нужном направлении, целеустремленно и неотвратимо.
Правда, вдруг обнаружилось, что сделать из Яромира Красича послушную марионетку не так-то просто. Слишком много света было внутри этого человека, и погасить его полностью с первого раза не получилось.
Ничего, получится со второго, третьего, тем более что несколько свечей уже исчезли.
А пока надо «зарядить» всю еду и питье в вагончике актера.
Джулия, стараясь ступать как можно тише, прокралась к двери, осторожно повернула ручку и плечом легонько толкнула дверь.
Никакой реакции, пластиковая мерзавка даже не пошевелилась.
…заперли все-таки! А ведь в такой суете уезжали, так спешили, вопили, ругались! Джулия, спрятавшись за стволом дуба, была практически уверена, что в суматохе о двери забудут.
Излишняя самонадеянность, милочка, надо лично контролировать каждую мелочь! Ведь на то, чтобы заставить Яромира забыть ключи, к примеру, или оставить дверь незапертой, понадобилось бы гораздо меньше усилий, чем на подъем храпуна Гарри.
Забыв об осторожности, Джулия дернула ручку и изо всех сил пнула ногой по белому пластику.
Возмущенно крякнув, дверь неожиданно распахнулась!
Вот черт, неужели замок сломала? Следы взлома нам не нужны, это может насторожить Яромира, что совершенно некстати – внутренние силы в такой ситуации обычно мобилизуются, и подчинить его будет еще сложнее.
Джулия замерла, прислушиваясь – в вагончике обслуживающего персонала стало тихо. Неужели разбудила-таки?
Точно, разбудила. Дверь вагончика медленно открылась, выпуская в ночной мрак яркий белый конус света. Недовольно ворча, мрак съежился по сторонам, в очередной раз подтвердив поговорку, что темнее всего рядом с фонарем.
Пока Гарри с подвыванием зевал и потягивался, заставляя конус света вырисовывать весьма замысловатые узоры, девушка проскользнула в вагончик Яромира и аккуратно прикрыла дверь изнутри, прижавшись к ней спиной.
Очень хотелось заставить рыжего вернуться в койку, но, судя по всему, он и сам не полыхал энтузиазмом и вовсе не собирался отправиться с обходом охраняемой территории. Так зачем силы на убогого тратить?
Назевавшись всласть, бравый секьюрити прекратил развлекать обитателей леса феерическим световым шоу, направив луч фонаря по скучной траектории: вагончики, дорожки, ближайшие кусты.
– Эй, кто там шарится? – хрипло заорал он, стараясь напихать в голос как можно больше угрозы.
Но угроза, похоже, еще не проснулась, поэтому вместо грозного оклика получилось вялое кукареканье.
– Вам мало было прошлого раза? – Гарри был очень добросовестным охранником и решил выполнить свои должностные обязанности до конца. Ведь конец бывает разным, у каждого свой, верно? – Сейчас подойду и надеру задницу!
Кусты, по которым в данный момент путешествовал свет фонаря, опасливо поежились, лихорадочно прикидывая – а где у них может располагаться задница?
– Наверное, зверье балуется, – проворчал Гарри, выключая свет. – Поспать не дадут, твари!
И через три минуты храп возобновился.
– Ну давай хотя бы в Бухарест съездим! – Сикорски, сдувая с наполненной светлым пивом кружки пышную шапку пены, просительно посмотрел на Яромира. – Не верю я местным эскулапам!
– Только потому, что они не нашли в моем здоровье никаких отклонений? – усмехнулся Ярик, откусывая крепкими белыми зубами от полоски вяленой горбуши. – Так хочется отправить меня на инвалидность?
– Не мели ерунды, – поморщился Джеймс. – Просто я абсолютно убежден, что на таком допотопном оборудовании невозможно качественно обследовать пациента. У них даже одноразовых шприцов нет! Когда медсестра, что брала у тебя кровь из вены, развернула пакет из Макдоналдса и достала оттуда стеклянный шприц, я решил, что нахожусь на съемках фильма о Второй мировой войне! Кошмар какой-то!
– Да ладно тебе, хватит придираться, – Яромир обычно не обращал внимания на великодержавный шовинизм режиссера, прекрасно понимая, что американцы так воспитаны: все, что находится за пределами США, – глухая провинция. Тем более что в данном конкретном случае Сикорски искренне переживал за состояние здоровья своего актера и готов был нарушить график съемок ради него. Но сейчас где-то в районе солнечного сплетения внезапно зародилось и начало разрастаться глухое раздражение – какого дьявола этот толстяк без конца ноет?! То ему не так, это не эдак! Сидел бы тогда в своей гребаной Америке и носа не высовывал! Захотелось выплеснуть в брезгливо перекошенную физиономию визави остатки пива, но Яромир сдержался и даже не заорал, а лишь процедил, глядя на дно своей кружки: – Оснащение больницы – еще не показатель. Румыния никогда не была богатой страной, и то, что в таком небольшом городке вообще есть больница, – уже чудо. И шприц находился не в пакете из Макдоналдса, а в специальной пергаментной бумаге для стерилизованных инструментов. Врачи же здесь замечательные, настоящие профессионалы, так что их заключению я доверяю полностью. А оно гласит – пациент абсолютно здоров! Имеется лишь небольшое переутомление, и ничего больше, через неделю можно в космос лететь.
– И по каким признакам, позволь полюбопытствовать, – ехидно прищурился Сикорски, – ты определил профессионализм врачей?
– Не только врачей, – Яромир до побеления костяшек стиснул ручку кружки. – И медсестер тоже. Во всяком случае, та, что орудовала многоразовым стерилизованным шприцем, взяла у меня кровь совершенно безболезненно, а в Америке во время моего последнего обследования коза на шпильках всю руку мне истыкала столь обожаемой тобой одноразовой штуковиной.
– Подумаешь…
– Все, хватит! – Красич резко вскочил, опрокинув стул, с грохотом поставил кружку на стол и, склонившись над слегка офонаревшим режиссером, проорал ему в лицо: – Я здоров, понятно?! И больше ни слова на эту тему, иначе разорву контракт и уеду к чертовой матери!
– Домой, что ли? – криво усмехнулся Сикорски.
– Потрясен твоим искрометным чувством юмора! Встретимся завтра утром на площадке! – И Яромир, раздраженно пнув и без того униженный стул, почти выбежал из бара, в который они с режиссером зашли попить пивка после обследования.
Ознакомительная версия.
