Ознакомительная версия.
– Домой, что ли? – криво усмехнулся Сикорски.
– Потрясен твоим искрометным чувством юмора! Встретимся завтра утром на площадке! – И Яромир, раздраженно пнув и без того униженный стул, почти выбежал из бара, в который они с режиссером зашли попить пивка после обследования.
Сикорски какое-то время задумчиво смотрел на захлопнувшуюся за актером дверь, потом удрученно покачал головой и вполголоса произнес:
– Ни хрена он не здоров, это и ежу понятно. Вон, словно с цепи сорвался: наорал, нахамил, мебель раскидал. Причем безо всякой на то причины. Еще и девка эта, Джулия. После ее лечения Джеро словно подменили. Надо будет навести справки о ней.
Приятная прохлада июньского вечера мягкой ладошкой провела по разгоряченному лицу Яромира, подула на пульсирующий раздражением лоб, забралась в ворот джемпера, намереваясь остудить все тело, но, дойдя до солнечного сплетения, вдруг содрогнулась и испуганно выбралась наружу. Ну его, пусть полыхает дальше, там у него что-то совсем чужое и страшное.
Яромир, уже почти расслабившийся и даже собравшийся вернуться в бар, чтобы извиниться за свое свинское поведение, тоже вздрогнул. Что за мысли слюнтяйские в голове тусуются? Не за что ему извиняться, он сказал то, что думал. Впервые за много лет, между прочим, раньше заморачивался правилами поведения и моралью. Нет, они, эти правила, нужны и даже очень важны, как и мораль, вот только… Как там пел Макаревич? «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!»
Все правильно, хватит, соблюдая дурацкие правила приличия, терпеть чужие недостатки. И панибратство с обслугой пора прекратить, со всякими там осветителями и гримершами. Он – Джеро Красич, звезда, любимец миллионов, а они кто? Жалкие неудачники, лузеры.
Правда, эта девочка, Джулия… Она совсем другая, Яромир это чувствовал. Еще тогда, в вагончике, когда поцеловал ее ладошку, почувствовал.
Ладно, с ней можно и пообщаться, интересно будет узнать, как она его лечила. Ведунья, значит? Любопытно.
Кстати, что-то такое вертится в голове, какое-то воспоминание, связанное с колдовством. Что-то ведь было совсем недавно, что-то жуткое и опасное. Кажется, там пострадали…
Кто пострадал? Как? Это важно, очень важно, он знает. Знает, но не помнит. Яромир остановился и, застонав, сжал ладонями виски, словно хотел выдавить нужное воспоминание из хаоса, вихрившегося сейчас в его голове.
Проходившая мимо пожилая женщина остановилась и, тревожно вглядываясь в его лицо, о чем-то спросила. Собственно, о чем еще она могла спрашивать?
– Спасибо, у меня все нормально, – ответил Яромир, причем автоматически ответил на русском, а не на ставшем уже привычным английском.
– Так ты есть руси, сынко? – улыбнулась женщина.
– Да.
– Что естесь с твоя голова? Боли?
– Очень. Но вы не беспокойтесь, вон мой отель, я сейчас приму таблетку, и все будет хорошо.
– Нэ буде, я вижу. Меня звать тетка Иляна, я в молодости десять год жить в Молдавия, лечить там травами. Поэтому русски языка ешче паментам, но не так добре, как там. Дай посмотрю, что там у тебя естесть с боли. – Женщина взяла его за руку, прикрыла глаза, словно прислушивалась к чему-то, и внезапно испуганно отшатнулась и что-то забормотала на румынском, мелко-мелко крестясь.
Над солнечным сплетением снова сгустилась злость, Яромир стиснул зубы, едва сдерживаясь от раздраженного ора, развернулся и молча направился в сторону отеля.
Если эта кликуша сейчас опять привяжется, он за себя не ручается.
Но кликуша не привязалась, шагов за спиной не было. Потянув на себя стеклянную дверь отеля, Яромир оглянулся – тетка стояла на том же месте, глядя ему вслед.
Местная сумасшедшая, наверное.
Только сейчас Яромир заметил, что голова больше не болит. Вот и славно, можно обойтись без химии.
Он взял ключ от номера у портье – хотя называть так толстушку в плохо сидящем трикотажном костюмчике было просто смешно – и поднялся на свой этаж.
Само собой, в распоряжение американской съемочной группы мэр города распорядился предоставить самые лучшие номера в самой лучшей гостинице, что и было сделано. Вот только самая лучшая гостиница в далеком от туристских троп румынском захолустье тянула максимум на полторы звезды. Никаких тебе джакузи-шмакузи, тесная душевая кабинка, стыдливо забившийся в самый угол унитаз, умывальник с потрескавшейся эмалью – вот и все «удобства». Зато в номере, а не на этаже, и чистенько. Владелец гостиницы старался компенсировать убогость своих «люксов» свежими обоями, новым постельным бельем, которое меняли ежедневно, коврами на полу и идеальной чистотой.
И Яромира это вполне устраивало, околачиванием понтов он никогда не занимался. Но сейчас, зайдя в свой номер, он с отвращением осмотрел десятиметровую комнату с двуспальной кроватью, двумя креслами и телевизором в углу и процедил сквозь зубы:
– Как же мне надоело это убожество! Побыстрее бы закончить натурные съемки и вернуться домой, в Штаты!
Так, стоп. Он ведь собирался куда-то еще съездить, причем совсем недавно собирался. Но вот куда, зачем?
А вот кстати – Сикорски ведь говорил, что он, Яромир, перед непонятным приступом общался с сестрой. Ее номер на мобильном подтвердил это. Надо перезвонить Лане и узнать, о чем они говорили утром.
Утром? Всего лишь утром? А кажется, что это было в другой жизни.
И вообще, вся эта фигня с провалами в памяти его очень напрягает. Если честно, Сикорски отчасти прав – полноценное обследование, включающее, к примеру, томограмму мозга, в местной больнице провести не могут. Сердце у него здоровое, давление – как у космонавта, все показатели крови в норме, вот только к проблемам с памятью все это никак относиться не может.
Ладно, сейчас позвоним Олененку и все выясним.
Яромир невольно улыбнулся, вспомнив детское прозвище сестры. Маленькая Лана была такой хрупкой, тонконогой и большеглазой – точь-в-точь олененок Бэмби из диснеевского мультфильма.
Он обшарил все карманы – мобильного телефона не было. Елки-палки, неужели потерял где? Между прочим, вполне мог, сколько раз раздевался сегодня в больнице. Жаль, конечно, совсем недавно купил себе смартфончик. Ну да ладно, позвонит с телефона отеля, международная связь тут есть, хозяин еще в день заезда похвастался.
Яромир снял трубку допотопного кнопочного аппарата и собрался набрать номер. А вот какой?
Он забыл номер телефона Ланы. И отцовский. И мамин.
Там, где недавно весело подмигивали разноцветные циферки, в любой момент готовые соединить Яромира с семьей, сейчас щерился мраком провал.
Что же делать? Позвонить надо, и не просто надо – жизненно необходимо, Яромир это чувствовал. Сердце томила непонятная тоска, и все сильнее нарастала маета. Там, дома, что-то не так, там что-то случилось, но вот что?
Да что ж такое-то! Почему его память превратилась в рваное лоскутное одеяло? Большинство лоскутов сохранилось, но в самой середине пестрой мозаики гнусно ухмыляется пустота.
Так, стоп! Он ведь пару раз звонил сестренке с телефона Сикорски, забыв где-то свой. А значит, в мобильнике режиссера должен был сохраниться так необходимый сейчас номер!
Правда, после хамской выходки в баре обращаться к Джиму с просьбой немного неловко, но ничего, надо просто извиниться, вот и все. Ничего страшного, корона с головы не упадет.
Яромир решительно направился к входной двери, но дойти не успел. Жуткая боль скрутила его тело в тугой узел и швырнула на пол. Словно какой-то дикий зверь вгрызся в солнечное сплетение и вырвал оттуда кусок мяса. Больно, Господи, как же больно! И кровь повсюду!
Все мысли, желания, намерения были буквально сметены болевым цунами, хотелось только одного – чтобы это закончилось.
Но это не заканчивалось, зато начались галлюцинации. Он занимается сексом с Джулией, она сверху, глаза девушки полуприкрыты, губы что-то шепчут, движения костлявого тела все быстрее, тело Яромира двигается в унисон, вот только никакого удовольствия он не испытывает, скорее наоборот. Но вот, кажется, наступает кульминация, тело Джулии выгибается, а в руке вдруг обнаруживается странный серебристый клинок. И этот клинок вонзается прямо в солнечное сплетение. Фонтаном брызжет кровь, Джулия странно оскаливается и кричит: «Теперь ты мой!».
А потом удушливым облаком навалился мрак…
Когда Яромир очнулся, в отеле стояла сонная тишина. Хотя почему стояла – плавала, мерно шевеля плавниками-снами.
Правда, умиротворенность отдыха нарушала мерзкая вонь блевотины.
И концентрировалась эта вонь возле его физиономии.
Это же надо было так напиться! И ведь пошли с Сикорски всего-то на пару кружечек пива, а в результате, судя по всему, нажрались в сопли. Звезды Голливуда, блин! Очень хочется надеяться, что не особо куролесили в баре, не хватало еще каких-нибудь скандальных фоток.
Даже до кровати не смог дойти, урод! Хорошо, хоть до номера добрел.
Ознакомительная версия.
