— Правда. У меня дела в Лионе.
Рука Леона в нерешительности зависла над доской.
— Я никогда там не был, — пробормотал он.
— У тебя еще есть время.
— Но я не желаю туда ехать, — Леон хищно взглянул на одинокую пешку. — Я слышал, что Лион — это город отвратительных запахов и неприятных людей.
— И именно поэтому ты туда не поедешь? Что ж, может быть, это и мудро. Что там такое? — Хью поднял голову и прислушался.
Снаружи поднялась какая-то суматоха, затем лакей распахнул дверь библиотеки, и в комнату стремительно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры мигом оказались на полу. Леон порывисто вскочил и почти бросился к ногам Эйвона, начисто забыв про условности и хорошие манеры.
— Монсеньор, Монсеньор!
Эйвон встретился глазами с Давенантом.
— Похоже, ты сошел с ума, дитя мое! Леон, я настоятельно прошу тебя успокоиться.
Паж в последний раз поцеловал руку его милости и неохотно поднялся на ноги.
— О, Монсеньор, я был так несчастен!
— Никогда не подозревал мистера Давенанта в жестоком обращении с детьми, — с усмешкой заметил его милость. — Как дела, Хью? — Он подошел к другу и кончиками пальцев коснулся протянутой руки Давенанта. — Леон, если ты уж так рад меня видеть, то будь добр, подбери шахматы. — Эйвон устало приблизился к камину.
— Приятно провел время? — спросил Давенант.
— Весьма познавательная поездка. Дороги в тех краях замечательные. Позволь обратить твое внимание, Леон, что одна из пешек закатилась под кресло. Никогда не следует пренебрегать пешками.
Давенант прищурился.
— И что означают твои слова, мой дорогой друг?
— Всего лишь совет, милый мой Хью. Ты знаешь, из меня вышел бы превосходный отец. Добрейший Честерфильд[32] умер бы от зависти, глядя на меня.
Хью усмехнулся.
— Беседы Честерфильда изумительны.
— Но несколько скучноваты. Что тебе, Леон?
— Принести вина, Монсеньор?
— Мистер Давенант хорошо тебя вымуштровал. Нет, Леон, не надо вина. Надеюсь, Хью, он не причинял тебе беспокойство?
Мальчик с тревогой взглянул на Давенанта. Пару раз они повздорили, стремясь переупрямить друг друга. Хью улыбнулся.
— Твой паж вел себя безупречно.
Его милость перехватил тревожный взгляд Леона и приветливо улыбнулся.
— Приятно слышать. Но я все же хотел бы знать правду.
Леон поднял на него серьезный взгляд, но промолчал. Давенант положил руку Эйвону на плечо.
— Пару раз мы немного поспорили, Аластер. Вот и все.
— И кто победил?
— Мы пришли к компромиссу, — нехотя сообщил Хью.
— Весьма неразумно с твоей стороны. Тебе следовало настоять на своем. — Его светлость взял Леона за подбородок и заглянул в фиалковые глаза. — Я бы поступил именно так. — Он ущипнул пажа за подбородок. — Я прав, дитя мое?
— Возможно, Монсеньор.
Карие глаза его светлости сузились.
— Возможно? Это еще что такое? Ты так распустился за какую-то неделю?
— О нет! — ямочки на щеках у Леона задрожали. — Но иногда, Монсеньор, я бываю очень упрямым. Разумеется, я всегда буду стараться делать так, как вы пожелаете.
Эйвон отпустил подбородок пажа.
— Надеюсь, — мрачно откликнулся он и взмахнул белоснежной рукой в сторону двери.
— Полагаю, нет смысла спрашивать, где ты был? — спросил Давенант, когда Леон удалился.
— Безусловно.
— А также интересоваться, что ты намерен делать дальше?
— А здесь ты ошибаешься, на этот вопрос я могу ответить. Я собираюсь в Лондон.
— В Лондон? — Хью изумленно приподнял одну бровь. — А я полагал, что ты задержишься в Париже еще на несколько месяцев.
— Разве? Я никогда не строю планов, мой дорогой Хью. Именно поэтому мамаши прелестных дочерей так косо посматривают в мою сторону. Я вынужден вернуться в Англию. — Его милость достал из кармана веер.
— И что же тебя вынуждает? — Хью хмуро взглянул на веер. — Это еще что за причуда?
Эйвон раскрыл веер.
— Я задаю себе тот же вопрос, дорогой Хью. Я обнаружил эту штуку здесь. Его прислал Марч… — Его милость порылся в карманах и извлек сложенный листок бумаги. Нацепив монокль, он продолжал: — …А, вот это место. "Посылаю тебе милую безделушку, по которой, даю тебе слово, здесь все посходили с ума. Всякий мужчина, считающий себя щеголем, пользуется этой вещицей как в жару, так и в холод, так что теперь мы в этом отношении можем соперничать с женщинами. Мой дорогой Джастин, настоятельно прошу тебя всегда и всюду носить веер с собой. Нисколько не сомневаюсь, что тебе придется по душе эта прелестная игрушка, я заказал ее у самого Джеронимо". — Эйвон перевел взгляд с письма на черный веер, отделанный золотом и украшенный кисточками. — М-да…
— Это все глупейшее фатовство! — коротко заметил Хью.
— Вне всякого сомнения. Однако у парижского света отныне появится тема для разговоров. В благодарность я пошлю Марчу прелестную муфточку из горностая… Теперь ты понимаешь, что я просто обязан отправиться в Лондон.
— Чтобы вручить Марчу муфточку?
— Именно.
— Что ж, предлог не хуже прочих. Леон едет с тобой?
— Ты совершенно прав, Леон едет со мной.
— Я еще раз прошу отдать мальчика мне.
Его милость сложил губы бантиком и принялся жеманно обмахиваться веером.
— Я не могу пойти тебе навстречу, дорогуша, — тоненьким голоском протянул он. — Это было бы в высшей степени неуместно.
Хью одарил Эйвона пристальным взглядом.
— Что ты хочешь этим сказать, мой дорогой Джастин?
— Как так вышло, что ты позволил себя провести?
— Пожалуйста, объяснись!
— А я-то считал тебя всеведущим, — вздохнул его милость. — Леон восемь дней находился на твоем попечении, а ты все так же далек от истины, как и в тот день, когда впервые увидел этого маленького врунишку.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, дорогой мой, что наш прелестный Леон — вовсе не Леон, а Леони.
Давенант всплеснул руками.
— Так ты знал?!
Его милость захлопнул веер.
— Знал ли я? Я знал с самого начала. А ты?
— Догадался примерно через неделю после его появления. Я надеялся, что ты ничего не заметил.
— Мой дорогой Хью! — Эйвон негромко рассмеялся. — Неужто ты считаешь меня простаком? — Он снова раскрыл веер и тоненьким голоском добавил: — Я тебя прощаю лишь потому, что ты восстановил мою веру в твое всезнайство.
— Мне и в голову не приходило, что ты догадываешься! — Хью прошелся по комнате, не обращая внимания на пантомиму его милости. — Ты хорошо это скрывал!
— Так же как и ты, дорогой мой. — Эйвон вновь пустил веер в ход.
— И почему ты решил подыграть своему странному пажу?
— А ты, мой дорогой Хью?
— Я боялся, что ты узнаешь правду! Я хотел забрать у тебя ребенка.
Его милость вяло улыбнулся.
— Этот веер весьма точно выражает мои чувства. Я должен, образно выражаясь, расцеловать Марчу руки и ноги.
Мгновение Давенант с раздражением смотрел на его милость. Внезапно он расхохотался.
— Джастин, оставь ты этот дурацкий веер! Что за нелепые ужимки?! Раз тебе известно, что Леон — девушка, то что ты намерен предпринять? Я умоляю тебя отдать ее мне…
— Мой дорогой Хью! Мне кажется, что ты в свои тридцать пять еще совсем ребенок. По этой причине я считаю неуместным взваливать на тебя заботы о несмышленом и крайне упрямом существе. Мне же уже за сорок. Я стар, а потому безобиден.
— Джастин… — Хью подошел к нему и положил руку на плечо его милости. — Пожалуйста, сядь и давай все спокойно обсудим.
Веер застыл в руке Эйвона.
— Спокойно? Ты полагаешь, у меня есть желание накричать на тебя?
— Нет. Но действовать надо обдуманно. Сядь.
Эйвон подошел к креслу и присел на подлокотник.
— Дорогой мой, когда ты волнуешься, ты напоминаешь дрожащую овцу. Ты совершено неотразим, поверь мне.
Давенант постарался справиться с предательски подрагивающими губами и сел напротив герцога. Эйвон подтянул к себе маленький столик с изогнутыми ножками.
— Вот так. Теперь я в относительной безопасности. Продолжай, милый Хью.
— Джастин, я не шучу…
— О, мой дорогой Хью!
— …И хочу, чтобы ты был столь же серьезен. Да убери ты этот чертов веер!
— Он доводит тебя до исступления? — его милость тоненько хихикнул и кокетливо стрельнул глазами в сторону Давенанта. — Учти, если ты набросишься на меня, я непременно позову на помощь. — Тем не менее он закрыл веер и сказал уже серьезнее: — Я весь внимание, дорогой.
— Джастин, разве мы с тобой не друзья? Давай хотя бы раз поговорим откровенно!
— Но, дражайший Хью, ты всегда говоришь откровенно, — задумчиво пробормотал его милость.
— Я признаю, ты был добр к Леону, ты позволял ему много вольностей. Временами я едва тебя узнавал. Я подумал… ладно, это неважно. И все это время ты знал, что он — девушка.
