Ознакомительная версия.
– Ты его знаешь? – всплеснула руками Лада. – Откуда?
– Давайте куплю вам еще кофе, – предложила я. – Латте?
– Лучше двойной эспрессо, – сделала заказ «умирающая». – И кусок торта «Вишневый сад», он выглядит аппетитно.
Я сносилась к стойке бара, притащила Ладе тарелочку со сладким и чашечку с напитком, потом отошла к лифтам, вынула телефон, нашла в контактах фамилию Барбосов и услышала громкое «Говорите».
– Федя, привет, это Лампа, я приехала.
– Здорово, – не особо обрадовался приятель. – Как дела?
– Замечательно, – подхватила я нить светской беседы. – Можно подняться к тебе?
– Пятый этаж, – ответил Барбосов, – я в кабинете с табличкой «Заведующий отделением».
– Тебя можно поздравить с повышением? – поинтересовалась я, протискиваясь в крохотную комнатенку.
– Не-а, – протянул Федя. – Шеф в отпуске, я его временно заменяю. Как Макс?
– Спасибо, прекрасно. Он в Занзибаре, – улыбнулась я, – в командировке.
– Живут же люди, – покачал головой Барбосов, – ездят по службе в Занзибар. От зависти прямо желчь разливается. Ну, чего ты хочешь?
– Как там моя подруга Анастасия Гудкова? – спросила я.
Барбосов потер ладонью затылок и промолчал.
– Дело совсем плохо? – испугалась я.
Федя встал, запер кабинет и повернулся ко мне.
– Она получила серьезную травму головы.
– Это ласты, – вздохнула я.
– Что? – поразился он.
Мне пришлось рассказать ему о вещах, упавших с антресоли. Федор сел за стол и спросил:
– Помнишь, как я обратился к Максу с просьбой о помощи?
– Разве такое забудешь? – усмехнулась я. – Ты тогда работал в частной клинике и пришел к моему мужу с заявлением, будто в одной из палат помогают тихо и мирно уйти из жизни смертельно больным людям. Ворвался к нам поздно вечером без предупреждения и прямо с порога заявил: «Надо остановить преступников!»
Федор сложил руки на животе.
– Эвтаназия в нашей стране запрещена. Сколько кому жить, определяет только бог, человек не должен брать на себя его функцию. Надеюсь, ты помнишь, чем закончилась та история?
– Конечно, – кивнула я. – Врачей-убийц вычислили и посадили.
– А я был вынужден сменить место работы, – почти шепотом продолжил Федор. – Коллектив клиники объявил мне бойкот, потому что обожал шефа и врачей, которые делали смертельные инъекции, и считал их чуть ли не святыми. Пришлось мне перебраться в больницу на проспекте Виноградова. Жуткое место, туда свозят всех бомжей, наркоманов, проституток. С огромным трудом я потом перешел в Центр невропатологии имени Криниченко, это частное заведение. Но, понимаешь, там народ дурили по-черному. Приходит человек, жалуется на головную боль, а его отправляют на полномасштабное обследование, велят сдать дорогостоящие, совершенно ненужные анализы…
– Можешь не продолжать, – сказала я. – Вот почему ты ушел из этого сладкого местечка.
– Ага, – с унылым видом кивнул Федя. – Машка тогда меня бросила. Жуткий год получился! Работы нет, жена к матери сбежала, со мной даже разговаривать не желала. Хорошо, теща, умная тетка, помирила нас. И она же подыскала мне место здесь.
Барбосов начал перебирать мелочи на столе.
– Куда сигареты подевались?
Я схватила Федора за руку.
– Я знаю, какой у тебя характер, – ты никогда не станешь мириться ни с беззаконием, ни с нарушением порядка. Случай с Гудковой чем-то тебя обеспокоил? Немедленно объясни, по какой причине ты занервничал!
Федя молчал, а в моей сумке ожил телефон. Я достала трубку, увидела сообщение от Вени: «Пересылаю письмо про Катценвеленбогена», запихнула сотовый назад и снова налетела на Барбосова:
– Говори!
– Не могу, – простонал приятель. – Пожалуйста, пойми меня правильно. Теща конкретно предупредила: «Федя, у тебя дурная слава, а у нее, как известно, быстрые ноги. Я уважаю твою жизненную позицию, но не хочу, чтобы Маша с детьми у метро милостыню клянчила. Сейчас я совершила геройский поступок, уломала своего бывшего однокурсника зачислить тебя в штат. Но имей в виду: если опять начнешь донкихотствовать, все закончится плохо. Сиди тихо, лечи народ, получай зарплату. Авось спустя несколько лет сплетни поутихнут, ты вновь перейдешь в коммерческую клинику, и моя дочь перестанет считать медные копейки. Но если тебя снова потянет размахивать саблей, Маша точно уйдет, причем навсегда, а в моем лице ты потеряешь друга. Выбирай: на одной чаше весов семья, стабильное положение в обществе, нормальная карьера, а на другой – твой зуд изобличать врагов, которые в реальности отнюдь не всегда мерзавцы».
Барбосов умолк, а я выпалила:
– Что с Настей? Раз начал, договаривай!
Федя сделал вид, что крайне озабочен поисками курева.
– Куда я заныкал пачку? Лежала тут!
– Почему тебя встревожила ситуация с Гудковой? – напирала я.
Барбосов скосил глаза к окну.
– Лампа, прости. Я принял твердое решение: теперь я только работаю. Никаких подозрений и выяснений, никаких поисков ведьм.
Я разозлилась.
– Ладно, Федор, спасибо за откровенность. Но раз ты по-хорошему не хочешь говорить, я сейчас вызову сюда ребят из конторы Макса. Они направятся к главврачу и скажут, что ты вызвал в клинику специалистов-детективов, так как тебя обеспокоил случай с Гудковой. Тебе придется расколоться, но уже в кабинете начальника.
– С ума сошла? – зашипел Федор. – Я теперь не такой! Требуют няньки с родственников больших денег за услуги, которые они обязаны оказывать бесплатно? Прохожу мимо молча. Пропадают лекарства из местной аптеки? Закрываю глаза. Заявился анестезиолог на работу пьяным? Не обращаю внимания. Вытолкнули из трехместной палаты всех мужиков в коридор и устроили там в комфорте одного кадра, лучшего приятеля нашего шефа? У меня рот на замке.
– Короче, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, – перебила я Федю. – Здорово тебя теща обработала! Но на меня она влияния не имеет. Выбирай, Феденька: я тихо узнаю правду про Гудкову или все равно ее узнаю, но со скандалом.
– Шантажистка! – возмутился Барбосов.
– Точно, – согласилась я. – И ты, похоже, хочешь мне все сообщить, иначе бы не стал делать намеки. Что, Федя, сначала решил честно все рассказать, а потом вспомнил про тещу и задрожал?
Федор подпер подбородок кулаком.
– В документах Гудковой указано, что ее травма бытовая.
Я кивнула:
– Да. Я разговаривала с врачом «Скорой» и рассказала ей про открытую антресоль и случайно выпавшие наружу вещи. Еще хорошо, что на Настю свалились ласты, а не утюг.
Барбосов наклонился вперед.
– Ты же опытный человек, супруга Макса, вы работаете вместе.
– Нет, – я поспешила правильно расставить акценты, – я никогда не служила у мужа в конторе, просто иногда помогаю ему.
Федор махнул рукой.
– Не придирайся к словам. Я говорю не о штатном расписании, а детективных талантах мадам Романовой. Скажи, если человека ударить сзади, какие у него будут травмы?
– Шишка, ссадина на затылке, перелом костей черепа, – пожала я плечами. – В зависимости от приложенной силы и условий нападения повреждения будут разными.
– А в случае падения? – не успокаивался Федя.
– Смотря куда человек грохнулся, – медленно ответила я. – Может, и никаких последствий не будет, но чаще всего люди разбивают лоб, нос, колени. Еще ломают руки.
– Верно, – кивнул Федя. – Тебя пнули в спину, ты выставила вперед лапы, и пожалуйста – имеем разнообразные неприятности с руками. С коленями тоже ясно: редко кто падает, не сгибая их, чаще всего человек сначала оказывается в позе молящегося, а уж затем, по инерции, тюкается башкой куда ни попадя. И ты совершенно права, утверждая, что в случае нападения сзади люди валятся вперед. А куда ты плюхнешься, двинь тебя преступник по лицу?
– Вероятнее всего, на спину, – пожала я плечами. – Может, на бок. Хотя бывают всякие варианты.
– А как в отношении Гудковой? – поинтересовался Барбосов.
Я прикусила губу. Настя лежала на спине, головой почти в проеме открытой двери, а вещи валялись в глубине чулана, около полок с банками. Вот что не давало мне покоя – странность мизансцены. Если ласты упали на макушку Насти, то они никак не могли отлететь так далеко от ее тела. Это же не мячи, которые прыгают после удара о землю.
Федор подергал себя за ухо.
– Гудкова получила травму мозга вследствие падения с высоты собственного роста. Понимаешь, что сие означает? Грубо говоря, она рухнула на пол, не пытаясь подстраховаться. Она не согнула ног, не размахивала руками. Такой эффект наблюдается, когда человек резко теряет сознание. Обычно пострадавший, понимая, что падает, инстинктивно пытается смягчить удар о землю и поступает глупо – вытягивает руки. А надо медленно подгибать ноги, валиться набок, тогда вероятность того, что попадешь в травматологию, уменьшается. Но травма Анастасии говорит о том, что она хлопнулась на пол, никак не подстраховавшись.
Ознакомительная версия.
