— Хороший вопрос, — усмехнулся герцог. Он подошел к камину, опустился в кресло и вытянул к огню ноги, облаченные в умопомрачительно элегантные туфли. — Так, каприз. Это грязное и, наверняка, голодное подобие человеческого существа — моя собственность.
Эйвон произнес последнюю фразу по-английски, но, судя по всему, мальчик понял его слова и понурил лохматую голову.
— Твоя собственность? — удивленно переспросил Давенант и перевел взгляд на мальчика. — Ты ведь не хочешь сказать, что это… твой сын?
— О нет! — Джастин Аластер, герцог Эйвонский, весело рассмеялся. — Это не тот случай, мой дорогой Хью. Я купил это жалкое создание за один-единственный бриллиант.
— Но, ради всего святого, зачем?
— Понятия не имею, — невозмутимо ответствовал его милость. — Подойди сюда, существо.
Мальчик робко приблизился и позволил Эйвону повернуть свое лицо к свету.
— Вполне милое дитя, — одобрительно заметил герцог. — Я сделаю его своим пажом. Это так занимательно — обладать юным существом, его телом и душой.
Хью Давенант приблизился и взял мальчика за руку.
— Надеюсь, рано или поздно ты все объяснишь, — ворчливо сказал он. — А пока почему бы не накормить несчастного ребенка?
— Ты, как всегда, чересчур практичен, дорогой друг, — вздохнул герцог. Он повернулся к столу, где его ждал холодный ужин. — Чудесно. Ты будто предвидел, что я приведу с собой гостя. Можешь утолить голод, жалкое создание.
Мальчик поднял на него смущенный взгляд.
— Милорд, я могу подождать. Я… я не стану есть ваш ужин. Я лучше подожду, если вы позволите.
— Не позволю, дитя мое. Не спорь и ешь. — Эйвон властно ткнул в сторону стола моноклем.
После недолгого колебания мальчик подошел к столу, но не притронулся к еде, пока Хью Давенант собственноручно не отрезал ему цыплячью ножку.
— Джастин, ты сошел с ума? — спросил Хью с легкой улыбкой.
— Вряд ли, друг мой, — благодушно отозвался его милость.
— Тогда к чему эта странная выходка? Зачем тебе паж?
— Я подумал, что мальчик развлечет меня. Ты прекрасно понимаешь, что я умираю от ennui[1]. Луиза меня утомляет. А это… — махнул он рукой в сторону мальчика, терзавшего зубами цыпленка, — …внесет в мою жизнь желанное разнообразие.
Давенант нахмурился.
— Ты ведь не собираешься взять этого ребенка к себе?
— Он сам меня выбрал.
— Я хочу сказать, ты не намерен его усыновлять?
Герцог надменно приподнял брови.
— Мой дорогой Хью! Ребенка из низов общества? Фи! Я же сказал, он будет моим пажом.
— И что это тебе даст?
Эйвон неопределенно улыбнулся и бросил взгляд на мальчика.
— Хотел бы я знать, — чуть слышно прошептал он.
— У тебя имеется какая-то особая причина?
— Ты как всегда прав, мой дорогой Хью, у меня имеется особая причина.
Давенант пожал плечами и решил не углубляться в эту деликатную тему. Он молча наблюдал за мальчиком; тот вскоре покончил с едой и робко приблизился к герцогу.
— С вашего позволения, сэр, я поел.
Эйвон нацепил монокль.
— Правда? — Он с недоумением изучил то, что осталось от несчастной птицы.
Мальчик внезапно опустился на колено и к огромному удивлению Давенанта поцеловал герцогу руку.
— Да, сэр. Благодарю вас.
Эйвон высвободил руку, но мальчик продолжал стоять на коленях, покорно глядя на красивое лицо герцога. Его милость извлек из табакерки понюшку табака.
— Мое бесценное дитя, вот сидит человек, которого тебе следует благодарить за ужин. Я тут ни при чем.
— Я… я поблагодарил вас за то, что вы спасли меня от Жана, милорд, — тихо проговорил мальчик.
— И дал маху, — герцог взбил свой кружевной галстук. — Ведь теперь телом и душой ты принадлежишь мне.
— Да, сэр. Как ваша милость изволит, — мальчик бросил на Эйвона быстрый взгляд из-под длинных, густых ресниц. Герцог прочел в этом взгляде искреннее восхищение.
Тонкие губы Эйвона дрогнули в улыбке.
— Похоже, тебя устраивает такая перспектива?
— Да, сэр. Мне… мне хотелось бы вам служить.
— Это потому, что ты меня не знаешь, — Эйвон издал легкий смешок. — Я безжалостный надсмотрщик, не правда ли, милый Хью?
— Ты не из тех, кому можно доверить ребенка, — согласился Давенант.
— Истинная правда! Может, в таком случае подарить мальчишку тебе?
Дрожащая рука коснулась кружевного обшлага рукава его милости.
— Прошу вас, сэр…
Эйвон с легкой улыбкой взглянул на Давенанта.
— Нет, не думаю, что подарю его тебе, Хью. Это так занимательно и так необычно, когда неопытное и невинное дитя считает тебя непогрешимым святым. Как тебя зовут, дитя мое?
— Леон, сэр.
— Прелестное и, главное, краткое имя! — в голосе герцога сквозил едва уловимый сарказм. — Леон… Ни больше ни меньше. Вопрос лишь в том, — Хью, у тебя, несомненно, уже готов ответ, — что нам дальше делать с Леоном?
— Уложить его в постель, — посоветовал Давенант.
— Разумно. А что ты, мой здравомыслящий друг, думаешь по поводу горячей ванны?
— Прекрасная идея, Джастин!
— Что ж! — его милость вздохнул и позвонил в колокольчик.
На пороге возник лакей.
— Что желает ваша милость?
— Пришли ко мне Уолкера и побыстрее, — приказал Эйвон.
Лакей исчез, и вскоре на его месте возникла чопорная личность, увенчанная седыми власами.
— Уолкер, я хочу кое-что тебе сказать. Ты видишь это дитя?
Чопорная личность опустила взор на коленопреклоненного мальчика.
— Да, ваша милость.
— Замечательно! — обрадовался герцог. — Уолкер, его зовут Леон. Постарайся запомнить это имя.
— Хорошо, ваша милость.
— Этому созданию требуется несколько вещей. Первая — горячая ванна.
— Да, ваша милость.
— Вторая — постель.
— Да, ваша милость.
— Третья — ночная рубашка.
— Да, ваша милость.
— Четвертая и последняя — подходящая одежда, причем черного цвета.
— Черного цвета, ваша милость.
— Траурно-черного, Уолкер. Этот цвет очень подойдет моему пажу. Позаботься о костюме для этого создания. Надеюсь, Уолкер, ты будешь достоин возложенной на тебя миссии. Покажи мальчику все, что нужно, а затем оставь его одного.
— Хорошо, ваша милость.
— А ты, Леон, встань и отправляйся с этим почтенным человеком. Мы встретимся завтра.
Леон поднялся на ноги и поклонился.
— Да, Монсеньор. Благодарю вас.
— И прекрати благодарить меня, — зевнул герцог. — Это меня утомляет.
Он подождал, пока за мальчиком закроется дверь и повернулся к Давенанту. Тот внимательно наблюдал за этой сценой.
— Что все это значит, Джастин?
Герцог закинул ногу на ногу.
— Хотел бы я знать, — любезно откликнулся он. — Я полагал, у тебя имеется ответ. Ты ведь такой всезнайка, Хью.
— Похоже, ты что-то замышляешь, Джастин, — уверенно сказал Давенант. — Я достаточно давно тебя знаю, чтобы не сомневаться в этом. Зачем тебе понадобился этот несчастный ребенок?
— Порой ты бываешь ужасно докучливым, дорогой Хью, — посетовал его милость. — А когда в тебе просыпается добродетель, ты и вовсе становишься невыносимым. Избавь меня от нравоучений.
— Я не собираюсь читать тебе нотации, Джастин. Я просто хочу сказать, что ты не можешь держать этого ребенка в качестве пажа.
— О господи! — вздохнул его милость и задумчиво уставился на пламя.
— Во-первых, мальчик явно благородного происхождения. Об этом можно судить по его речи, изящным рукам и тонким чертам лица. Во-вторых, у него такой невинный взгляд.
— Подумаешь, какая беда!
— Беда будет, если в один прекрасный день это юное дитя утратит невинный взгляд… из-за тебя, — припечатал Давенант, в упор глядя на герцога.
— Ты как всегда чрезвычайно деликатен, — пробормотал Эйвон.
— Если ты желаешь мальчику добра…
— Мой дорогой Хью! Кажется, ты сказал, что знаешь меня?
Давенант улыбнулся.
— Тогда, Джастин, окажи любезность, отдай Леона мне и подыщи себе более подходящего пажа.
— Я не люблю тебя разочаровывать, Хью. Был бы рад услужить, но Леона я оставлю себе. Невинность, облаченная в черный цвет, всегда следует позади Зла. Видишь, я предупредил твой вопрос.
— Но зачем он тебе понадобился?
— У него тициановские волосы, — просто ответил герцог. — А тициановские волосы — едва ли не главная моя слабость. — Глаза его милости сверкнули и снова потухли. — Я уверен, ты меня понимаешь, Хью.
Давенант подошел к столу, наполнил бокал и принялся молча потягивать вино.
— Где ты был сегодня вечером? — спросил он после продолжительного молчания.
— Честно говоря, уже не помню. Сначала я отправился к де Туронну. Да, припоминаю… Я там выиграл. Странно…
— Что странно? — нетерпеливо спросил Хью.
