— Что ж ты, Серега, делаешь такое! — возмутился полковник, однако к сетке не приблизился ни на миллиметр.
— Палыч, ну ты ж знаешь, хобби, — донесся спокойный бас, в котором явственно слышалась издевка.
— Это точно, — виновато повернулся гид к пунцовому командиру. — Он медальки коллекционирует. Уже штук пятнадцать наловил. Наловчился, гад, пуговицу на нитке метать.
Естественно, про хобби мичмана Жибы полковник не забыл. Но уж так хотелось сбить замаскированную спесь с товарища начальника, что мочи нет.
А генерал настолько растерялся, что сразу и не сообразил, что его умышленно подставили, а когда сообразил, то решил: ладно, сейчас не время, сам дурак...
— А почему не конфискуете?
— Кто ж к нему в апартаменты рискнет войти? — ответил Громов, понимая, что совершенно зря, на пустом месте зарабатывает штрафные очки, однако не в силах сдержать ироничную улыбочку. Ему показалось, что генерал ссутулился.
Полковник двинулся дальше. Генералу ничего не оставалось, как отправиться следом. Разбор полетов он мысленно отложил до возвращения на поверхность.
— Так, может, ему задание?.. Опять же — мичман, со спецификой флота знаком.
— Никак нет, товарищ Семен, — упрямо склонил лоб полковник. — Специальная комиссия Генштаба определила боевую мощь мичмана Жибы в четыре тысячи матахари...
— Извольте изъясняться в уставной формат, товарищ полковник, — буркнул генерал.
— Виноват: боевая мощь мичмана Жибы — одна мегатонна. Мне же приказано выделить бойца мощностью в десять мегатонн. А таковой у нас один: прапорщик Хутчиш. Последние апартаменты. Номер тринадцать.
— Почему тринадцать? — недовольно передернул плечами товарищ Семен. Как всякий дворцовый интриган, он был суеверен.
— Хутчиш сам себе такой номер выбрал. Сказал, так интереснее.
— И вы пошли на поводу? — Кажется, у генерала появилась возможность поставить полковника на место.
— Не сразу, — спокойно, как бы и не замечая генеральского негодования, ответил полковник. — Только когда предыдущий жилец, гвардии старшина Филиппов, тоже одна мегатонна, повесился на ленточке от бескозырки по невыясненным причинам... Однако вот и герой нашего романа. Апартаменты номер тринадцать.
Громов остановился и повернулся налево, к последним в ряду апартаментам. Дальше был тупик — коридор упирался в глухую стену, оштукатуренную «под шубу».
Генерал непроизвольно сглотнул. Пацан с третьего контрольного пункта просил их держаться середины коридора, полковник же легкомысленно подошел почти вплотную к решетке (эти апартаменты были оснащены не сеткой, а толстенной, самой что ни на есть решеткой), достал из нагрудного кармана миниатюрный пульт дистанционного управления с двумя кнопками и большим пальцем нажал правую. В апартаментах вспыхнул неяркий, какой-то пыльный свет, а полковник, убрав пульт, положил ладони на поперечный прут решетки и тихо, даже несколько заискивающе позвал:
— Толик?.. А, Толик?.. Вставай. У нас гости.
Генерал, осторожно выглянув из-за его плеча, не без злорадства отметил, что и Громова прошиб пот. Ага, не все коту масленица!
Апартаменты номер тринадцать были примерно шесть на девять. Из интерьера — лишь скромная облупленная тумбочка, да покосившаяся полка с семью-восемью книжками на ней, да узкая койка под полкой, да обшарпанный умывальник за койкой.
На койке, лицом к стене и тылом к гостям, лежал худощавый человек; даже до середины коридора, которую наученный горьким опытом товарищ Семен не покидал, доносилось ровное, здоровое посапывание.
«Спит, умница... — подумал полковник. — Или все же притворяется?»
«Притворяется, мерзавец... — подумал генерал. — Или действительно спит?»
Шалея от собственного безрассудства, он беззвучно достал из кобуры пистолет, с мягким щелчком дослал патрон и навел ствол на прапорщика Хутчиша — хотел посмотреть, как тот отреагирует. Ну, просто любопытно стало.
Человек не пошевелился, даже спокойное дыхание с ритма не сбилось.
— Зря вы так, — укоризненно-обеспокоенно прошептал полковник, обернувшись к гостю. — Пожалуйста, спрячьте пистолет. А если он, не дай Бог, проснется? Тогда не знаю даже, как мы отсюда...
— Товарищ полковник... — зверея, но почему-то тоже шепотом сказал товарищ Семен.
Оружие, однако, сунул в кобуру и яростно-брезгливо затолкал поглубже, будто пытался раздавить уродливую гусеницу. После знакомства — к счастью, шапочного — с подопечными Громова он был совершенно выбит из колеи. Однако появление перед генеральскими очами простого прапорщика, который самым наглым образом дрыхнет и, следовательно, отлынивает от службы, вернуло его к реальности. Напомнило о том, кто он такой и зачем он здесь.
— Так что же, мы будем стоять тут и ждать, пока ваш друг соизволит обратить на нас внимание?!.
Громов растерянно пожал плечами. По сравнению с обитателем апартаментов номер тринадцать генерал — не более, чем обыкновенный салага-первогодок, и, значит, выходить из положения (будить или как?) придется ему, полковнику Александру Павловичу Громову. Он вновь повернулся к мирно сопящему Хутчишу и, уже громче, позвал:
— Толя!.. Толя!!!
— А?.. Чего?.. Куда?.. — вскинулся тот. Поморгал на неяркий свет, посмотрел на гостей. Ухмыльнулся. — А, Палыч! Сколько лет... Сел на койке, скрестил длинные худые ноги по-турецки, оперся длинными худыми руками о колени — ни дать ни взять хиппи в парке на травке. Спортивные штаны с пузырями на коленях, тельняшка-майка, сандалии на босу ногу — вот и весь гардероб.
— Здравству Анатолий, — сдавленным голосом сказал Громов. — Познакомься, это товарищ Семен з Генерального штаба.
— А фигли нам знакомиться? — беззаботно ответствовал квартирант тринадцатого номера. — Знаю я этого усатого. Никакой он не штабист, я его в Аквариуме на Доске почета видел. А раз он здесь объявился, стало быть, и меня как облупленного знает. Верно?
Прапорщик запанибратски подмигнул генералу, потом, не вставая, сладко, с хрустом потянулся и откинул со лба непослушную челку соломенных волос. Более всего он походил на молодого гениального физика из отечественных кинофильмов шестидесятых годов. Вот разве что очков не хватает... Впрочем, мельком заметил генерал, очки — старомодные, с толстыми стеклами — покоятся на тумбочке, на альбоме с живописью. Какой именно живописью, он не знал: не разбирался.
— Ну, и чего твоему товарищу Семену от меня надо?
— Он сам тебе все расскажет.
Полковник с видимым облегчением отошел в сторону. Генерал, в свою очередь, сделал шаг вперед. Он неожиданно успокоился и безотчетного страха уже не испытывал. В сущности, кто перед ним такой? Обыкновенный «ни офицер, ни рядовой» — в меру нагловатый, но от безделья не в меру зарвавшийся прапор. Коллеги-генералы, может быть, и делают ставку на этого молокососа, но он, Семен, развязности не терпел и не потерпит... Да и решетка тут все-таки. Толстая. Он откашлялся и тихо произнес:
— Встать, когда с вами разговаривает генерал Российской армии.
— Ото! — вырвалось у прапорщика.
Полковник Громов непроизвольно икнул и тут же зажмурился. Смотреть, что будет дальше, он не хотел. И не мог. Товарищ Семен сам вырыл себе могилу. А ведь его предупреждали...
— Товарищ прапорщик, Родина поручает вам ответственное задание, — вдруг услышал Громов. И осмелился приоткрыть веки.
Ничего не изменилось. Генерал — живехонек — все так же стоял в метре от апартаментов, а напротив него, с той стороны решетки, вытянувшись по стойке «смирно», стоял прапорщик Хутчиш.
— Не стану скрывать, что задание это совершенно секретное, чрезвычайно важное и крайне опасное, — генеральским тоном продолжал товарищ Семен, не подозревая, что секунду назад был на волоске от лютой смерти.
Из нагрудного кармана он достал сложенный вчетверо листок официальной бумаги, развернул и, не глядя в него, зачитал по памяти:
— Завтра, ровно в одиннадцать ноль девять, в сопровождении шести человек группы прикрытия вы покинете объект У-17-Б. Ровно в одиннадцать четырнадцать у центрального входа в Центральный Универсальный Магазин сядете в ожидающее вас бронированное транспортное средство: Ровно в двенадцать тридцать семь на одной из закрытых площадок разведывательного управления Генерального штаба, куда вас доставят, вы получите секретный пакет с закодированной программой боевой задачи. Будьте готовы... Я правильно излагаю? — неожиданно резко повернулся он к пребывающему в прострации полковнику.
— Так точно, товарищ генерал! — нашелся Громов, хотя по причине полного обалдения ничего из сказанного высшим чином не услышал. Хотя и чуть ли не наизусть знал текст секретного циркуляра касательно прапорщика Анатолия Хутчиша (субъект номер 001, кодовое имя «Буратино»).
— Отлично.
Генерал преобразился. Генерал вновь пребывал в родной стихии. Теперь стороннему наблюдателю, окажись таковой в этих стенах, товарищ Семен напомнил бы Жукова перед началом наступления на Берлин — такой гордой была его осанка, таким спокойным тоном он говорил:
