— Кто-то навестил Рэндолфа, и совсем недавно. Насколько я помню, когда наступит полночь, вы должны провести у могилы полчаса — так, как завещал старик.
— Полчаса у могилы! — дрожь пробежала по моему телу. — Каждый раз, когда я слышу имя Рэндолфа Убхарта, у меня появляется такое ощущение, что мне на голову садится летучая мышь. Я чувствую взмахи ее крыльев.
— Неужели ты такая чувствительная? Хм... Перейдем к моему плану, — Джонни не терпелось действовать. — Когда ты вернешься в особняк, сразу же скажешь, что тебе известен убийца. Это должны узнать все, но говорить ты будешь с каждым наедине. Дальше. Главная улика, скажешь им, находится в усыпальнице Рэндолфа, и за час до полуночи, то есть в одиннадцать часов, ты должна эту улику изъять.
— То, что ты, мой дорогой, предлагаешь, равносильно самоубийству. Уж лучше сразу перережь мне горло.
— Нет, резать я тебя не буду. Не хочу. И учти: убийца будет заинтригован твоим сообщением. Если накануне он был в усыпальнице, значит, мог «наследить». А это означает, что намеки на какую-то «улику» его насторожат. Он не заинтересован в том, чтобы ты нашла у гроба хоть пылинку, способную его погубить. Но если его не было в склепе, убийца все равно отправится туда следом за тобой. Я уверен в этом.
Солнечный день за окном померк для меня в один миг.
— И — ты предлагаешь мне этот ужас? Этот кошмар? — прошептала я. — Выйти в одиннадцать часов вечера из дома...
Подойти к склепу... И делать вид, что не слышу шагов убийцы за спиной... К тому же я еще должна идти медленно, чтобы он смог меня догнать... Так? А потом? Потом он будет душить Мэвис, а та — читать ему проповедь и убеждать сдаться на милость полиции?
— Дальше действовать будешь не ты, а я, — уверенно заявил Джонни.
— У вас что, мистер Рио, есть такое оружие, которое остановит убийцу? — фыркнула я. — Или вы видите в темноте? Или купили какой-нибудь потрясающий супермаузер, способный самостоятельно определять цель и наповал поражать ее? Итак, вы сидите в засаде с супермаузером, а маньяк в это время душит...
Я не договорила, потому что... Ноги мои сделали кульбит, голова оказалась зажата, а нейлоновые трусики... Нет, их никто не снимал, но нейлон — плохая защита и не смягчает удар широкой мужской ладони.
Джонни закончил «воспитательную процедуру» и усадил меня на диванчик. Я тихо стонала, а он приговаривал:
— Получила? Получила? Я тебя предупреждал!
Отдельные части моего тела приятно побаливали, и я улыбнулась сквозь слезы:
— Джонни, ты — самое замечательное чудовище среди себе подобных.
Я положила свою голову ему на плечо, закрыла глаза и вытянула губы для поцелуя.
— Ты победил, Джонни, — промурлыкала я. — Сдаюсь и капитулирую. Полностью и безоговорочно...
Джонни вскочил, будто я протянула ему кубок со смертельным ядом.
— Мэвис, прекрати! Оставь это... для мистера Убхарта!
— Но почему?.. Мы партнеры по бизнесу, это верно, но почему нельзя совмещать и то, и это?..
— Только не сейчас! И вообще никогда! И потом, я тебе не верю. Твои шуточки и розыгрыши, твои «остроумные идеи» мне вот как надоели.
— Хорошо. Я просто хотела проверить, что течет в твоих жилах: горячая алая кровь или розовая дистиллированная водичка.
— Перестань молоть чепуху. Мы не закончили разговор... Ты подойдешь к усыпальнице. Я буду уже там — на той стороне, где на стене висит медная доска. А ты будешь у другой стены...
Я смотрела на Джонни едва ли не с отвращением. Вот уж воистину: от любви до ненависти — один шаг...
— Ты посылаешь меня одну к могиле? — мой голос задрожал. — Знаешь, что за мной будет следить убийца, и тем не менее заставляешь идти на риск... Нет! Я не пойду туда!
— О'кей. Не иди. Я вижу, ты предпочитаешь, чтобы убийца уютно задушил тебя в доме. Но учти: меня в дом никто не пустит, и я ничем не смогу тебе помочь, когда тебя будут приканчивать.
— Джонни, — жалобно проблеяла я, — меня обязательно будут убивать?
— Убийца вошел во вкус... — Джонни смотрел на меня печальными глазами. — Прощай, Мэвис. Я, возможно, был неважным компаньоном, но всегда хорошо относился к тебе.
Клянусь, у него едва ли не слезы выступили на глазах! Он не притворялся. Неужели я могла оставаться безучастной?!
— Олл-райт, Джонни. Мы встретимся с тобой сегодня в одиннадцать вечера у могилы Рэндолфа Убхарта, чтоб он сдох еще разок. Только смотри, не опоздай.
Джонни ответил одними губами:
— Я не хочу терять тебя, Мэвис.
Джонни подвез меня к ненавистному дому и оставил у ворот, сказав, что променады по свежему воздуху очень полезны и улучшают цвет лица. И аппетит нагуливают.
Было где-то около четырех часов дня. Я пешком дошла до парадной двери. На крыльце дежурил сержант Донован, чья хмурая рожа вызвала у меня приступ тошноты.
Все в доме раздражало меня, я вздрагивала при малейшем шорохе.
Поднялась в свои апартаменты и расслабилась только в ванне.
Пока я никого не встретила, и это было хорошо: мне требовалось время, чтобы подготовиться к выполнению плана Джонни.
После ванны я растерлась полотенцем, надела пушистый милый свитерок и брючки в обтяжку.
Спустилась вниз.
У стойки бара сидел Карл. Он обрадовался моему появлению и просиял, как новенький десятицентовик:
— Хэлло, Мэвис! Я вижу, полиция отпустила вас. Только эти тупицы могли заподозрить вас в убийстве.
— Но я не обижаюсь, Карл. В камере я все хорошенько обдумала и обнаружила...
Он перебил меня:
— Вас держали в камере? Но ведь это ужасно! Вы так страдали, дорогая...
— Плесните мне за мои страдания, — попробовала я отшутиться.
Карл протянул бокал.
— Скоро этот кошмар кончится, — сказал он. — Осталось несколько часов. Как только пробьет полночь, я первым упорхну из этого гнездышка. Давайте выпьем за свободный полет!
— Прекрасно! — я отхлебнула из бокала. — Что-нибудь произошло в доме, пока меня допрашивали?
— Нет. Копы шныряли, вынюхивали, замучили нас допросами, но так ничего и не обнаружили.
— Как самочувствие Грега?
Карл поджал губы.
— Внешне Пейтен спокоен. Держится уверенно и не производит впечатления безутешного вдовца и горемыки. Бедная Ванда! Не скажу, что я любил ее... Она убила мистера Лимбо... И все же ее смерть произвела на меня угнетающее впечатление.
— А Дон? Где он?
— Недавно тут вертелся. Наверное, пошел прогуляться.
— А Фабиан Дарк? — я задала вопрос, который меня интересовал больше всех.
Карл сморщился, как печеное яблоко.
— Если говорить честно, я предпочел бы на месте Ванды увидеть в цепях с вывалившимся языком Фабиана!
— Вы, как мне кажется, не испытываете к нему особых симпатий.
— Он не нравится мне, это верно... От Фабиана исходит какая-то энергия... Нечистый дух.
— Знаете, я полностью с вами согласна. Вы вспомнили еще об одном обитателе этого дома... Я говорю про несчастного мистера Лимбо...
Карл печально посмотрел на меня:
— Я похоронил его... Вчера похоронил.
— Примите мои соболезнования.
— Мистер Лимбо был не просто моей куклой, он был мне другом... Боюсь, это поймут немногие. После мистера Лимбо у меня не будет никаких марионеток. И с чревовещанием я покончил.
— Простите, но я хочу вернуться к разговору о Фабиане. Что он сказал копам по поводу своего алиби? Где он был в то время, когда убивали Ванду?
— Спал, как сурок, — скривился Карл. — Так он говорит. А вы, Мэвис, подозреваете его?
Я загадочно улыбнулась и прищурила глаза:
— Может быть...
Карл насторожился.
— Не темните, Мэвис. Мне вы можете доверять.
— Я знаю, кто убийца. И уличу его вечером сегодня! Непременно.
— Ух ты!
Карл даже присвистнул. Но, вообще-то, судя по всему, он мне не поверил.
— Я действительно знаю имя убийцы.
— Тогда назовите его.
— Рано. Но, Карл, обещайте мне, что не проговоритесь. Надо подождать до одиннадцати часов.
— Обещаю.
— Чтобы поймать убийцу, я должна кое-куда прошвырнуться, — я наклонилась к Карлу. — Если вы не проговоритесь, то могу выдать вам тайну: неопровержимая улика находится в усыпальнице Рэндолфа Убхарта. Я должна буду придти в склеп в одиннадцать часов.
— Это ведь розыгрыш, не так ли?
— Разве можно шутить подобными вещами. В склепе в одиннадцать часов я найду то, что надо.
— Что вы там найдете?
— Карл, я и так сказала вам много. Помните о своем обещании, — приложила я палец к губам.
Карл повторил этот жест и даже заговорщицки подмигнул мне.
— Не знаю, правда это или шутка, но, на всякий случай, буду молчать.
— Спасибо! — ответила я. — И за коктейль, и за молчание.
Я выскочила из бара.
Не зная, куда себя деть, я решила вернуться в свои апартаменты и там подождать Дона.
Я шла по коридору второго этажа, когда позади меня хлопнула дверь. Я обернулась: в коридоре стоял Грег Пейтен.
