Неожиданно Дон вытащил из кармана оружие.
— С этой штукой, — он нежно погладил ствол, — и убийцу можно взять под ручку. Пусть идет рядом, а не крадется сзади.
— Ну и шутки у тебя!
— Мне не до них.
Раскат грома заставил меня вздрогнуть. Дон прислушался и повернул ко мне встревоженное лицо:
— Тс-с... Слышишь?
— Что? Гром?
— Нет. Мне кажется, что звенят цепи.
Меня всю передернуло.
— Тебе почудилось.
— Может быть... пора идти к усыпальнице.
— Идем...
Мы с Доном вышли в коридор. У третьей двери налево Дон остановился и глянул на меня. Я кивнула, и он постучал.
Фабиан Дарк открыл нам и был даже обрадован — так мне, по крайней мере, показалось.
— Дон, хорошо, что вы зашли ко мне. Есть один важный разговор.
— Я пришел пригласить вас на прогулку — подышим ночным воздухом.
Говоря это, Дон приставил свой пистолет к округлому брюшку адвоката.
Фабиан Дарк недоумевающе поднял брови:
— Что такое, Дон? К чему эти опасные шутки?
— Мы с Мэвис решили прогуляться в грозу. Вы пойдете с нами.
— Прогулка? А, понял! Мэвис идет, как и говорила, в усыпальницу. Вы, Дон, с ней. Но при чем здесь я?
— Не будем тратить попусту время, — Дон пистолетом подтолкнул адвоката, тот пожал плечами и пошел вперед.
За порогом нас поджидала кромешная темень. Воздух был наполнен грозовыми разрядами. Слава богу, что у Дона был фонарик.
«А где же Донован? Неужели лейтенант Фром снял охрану?» — подумала я, но тут же забыла и про лейтенанта, и про все остальное на свете.
Дон негромко сказал:
— Фабиан, идите вперед. И не думайте сбежать — я стреляю без предупреждения. И точно.
— Я не убегу. Моя жизнь мне дорога, — успокоил его адвокат.
Он держался, на удивление, спокойно, даже с достоинством. Зато я обмирала от страха и благодарила Бога за то, что рядом со мной был Дон.
Молнии вспарывали небо, гром бил по нервам. Неожиданно я увидела усыпальницу — мы подошли к ней совсем близко.
Дон знал, что надо делать.
— Возьми мой пистолет, Мэвис, и держи Дарка на прицеле. А я пока разыщу Джонни, — он передал мне оружие. — Чуть что — стреляй.
— О'кей.
Положение мое было незавидным, но пистолет в руке немного прибавил уверенности. Дон отдал мне фонарик, и я направила луч на адвоката.
— Мэвис, опомнитесь, — негромко сказал Фабиан. — Что вы делаете?
— Молчите, если не хотите получить пулю.
— Вы заблуждаетесь...
— Да-да, конечно.
Адвокат вздохнул. Вдруг он напрягся, лицо его окаменело.
— Смех... Вы слышите? Он смеется над нами!
— Кто?
— Рэндолф Убхарт. Там, в могиле, — его истлевшие кости. Но дух Рэндолфа Убхарта здесь, с нами. Рэндолф жив!
В это время сверкнула такая молния, что я едва не присела. Пистолет заплясал в моей руке.
— «Все преходяще — кроме меня». Мертвые порождают мертвых, и мрак кругом, и мрак есть суть всего...
— Что вы там шепчете? Замолчите! — заорала я на Фабиана.
— Я читаю наизусть Книгу Молоха. Слышите, он идет!
Я боялась повернуться и с ужасом вслушивалась в шаги за своей спиной. Неужели это шаги мертвеца?!
Если я оглянусь, убийца сбежит. Если не оглянусь, мертвец настигнет меня. Что делать?
Описав дугу фонариком, я повернулась и увидела... Дона.
— А Джонни? — вырвалось у меня.
— Его нет.
— Ив этом — весь мой компаньон! Без остатка! — разозлилась я. — Вот уж задам ему трепку при встрече.
Дон забрал у меня свой пистолет.
— Ждать Джонни нет смысла, — сказал он. — Идем в усыпальницу.
— Зачем? — пискнули мы с адвокатом в унисон.
— Это не ваша забота... Надо довести начатое до конца.
Как ни странно, у него оказался при себе ключ от усыпальницы. Дон снял замок, сбросил предохраняющую цепь и толкнул дверь внутрь склепа.
Дверь скрипнула, вздохнула и отворилась.
— Первым войдет Фабиан, — скомандовал Дон, — потом — Мэвис.
Адвокат смело шагнул под темные своды. Я оказалась зажатой между двумя возбужденными мужскими телами. Правда, это был не тот случай, когда хочется мило пококетничать. Я изо всех сил старалась не показать, что боюсь.
В центре склепа лежала каменная плита, по углам которой стояли в серебряных подсвечниках высокие свечи.
— Вот спички, Мэвис. Зажги свечи, — негромко сказал Дон.
Мне хотелось стремглав убежать из этого мрачного места, но я не могла противиться Дону: в конце концов, я сама заварила эту кашу...
Склеп осветился. Не скажу, что в нем стало уютнее, но это уже не был просто каменный мешок. Я вдруг подумала, что здесь подходяще поставить спектакль — в натуральных декорациях.
— Ну вот, теперь можно и поговорить о наследстве, — сказал Дон каким-то странным голосом.
— Дональд Убхарт, вы лишились наследства, потому что... — Фабиан Дарк сделал паузу, — ...потому что провели в доме трое суток не с женой, Клер Убхарт, а с частным детективом Мэвис Зейдлиц.
— Это так, — усмехнулся Дон. — Но вспомните хорошенько, что говорилось в завещании.
— Я помню все слово в слово.
— Нет, вы ошибаетесь, мой дружок, и я вам это докажу.
Дон говорил резко, отрывисто — как будто лаял.
— Вы должны быть женаты, это раз, и должны провести вместе с женой семьдесят два часа в поместье «Толедо», это два, — сказал адвокат.
— «Толедо» — это ведь не только дом, это все имение в целом, — вкрадчиво сказал Дон. — Моей жены Клер не было в доме, но она была в поместье.
— И вы сможете это доказать? — адвокат метнул острый взгляд.
— Да. Я это докажу. И быстрее, чем вы думаете. А пока — подпишите эту бумагу.
— Вы полагаете, что подпись, поставленная на документе под дулом пистолета, будет действительной? — неестественно засмеялся адвокат. — Да я враз откажусь от нее на суде!
Дон проигнорировал это заявление.
— Мы здесь, у гроба моего отца, — медленно сказал он. — Отец настаивал на этом... Он был необыкновенным человеком. Женщины погубили его. Женщины — порождение ада. Они соблазняют нас своими телами и губят наши бессмертные души. Отец не мог противостоять этим отвратительным созданиям. Я смог.
Мне показалось, что Дон стал выше, раздался в плечах, голос его зазвенел, как колокол.
— Эти жены... Отцу катастрофически не повезло. Моя мать — испанка — была ведьмой. Она запирала меня в темной комнате, чтобы воспитать покорность. Наверное, ее тоже в детстве подвергали подобной экзекуции... Южанка была сумасшедшей. К тому же еще и шлюхой. Путалась с садовником... Эдвина... Извращенка и сумасбродка. Она ненавидела меня и оболгала перед отцом. Ее черный язык... черные мысли и поступки, черные глаза...
Дон повернулся к Фабиану.
— Но зачем я говорю то, что вы и без того знаете, мой дорогой адвокат?
— Разве?
— Вы хорошо знаете Эдвину, — Дону нравилось наблюдать смущение Дарка. — Вы знаете, как это бывало. Свечи, маски, цепи... Эдвина пристрастила к своим забавам и моего отца, и других тоже. Она не была подручной, она была главной заводилой. В подвал стали наведываться вы и моя грешная сестрица...
— Замолчите, ради бога! — адвокат поднял руки, как бы прикрываясь от потока обвинений.
— Отец умер, но забавы в подвале продолжились и после его смерти. Эдвина, Ванда и вы, Фабиан... Как весело вам было втроем! Вы резвились...
— Это ложь! Это сумасшествие! Вы ничего не докажете!
Чем сильнее адвокат вопил, тем яснее становилось, что Дон говорит правду.
— У меня есть доказательства, — Дон вздохнул. — После смерти отца вы, Фабиан Дарк, жили явно не по средствам. Правильно — вы распоряжались наследством Убхарта. Моим наследством! Но пять лет минули, и настало время отчитаться. И тогда вы нашли выход. Вы ведь знали содержание второго завещания и решили увеличить свою долю, за счет чего и покрыть растрату. Выбор жертвы пал на Эдвину. Наверное, она надоела вам. А, скорее всего, начала шантажировать. Убивая ее, вы одновременно устраняли свидетельницу своих дурных наклонностей и прибирали денежки к рукам. Следующей стала Ванда. Она приставала к вам со своей любовью и могла выдать, с ее-то нервными срывами! Когда Ванда вышла замуж за врача, вы вдвойне стали опасаться разоблачений. Пейтен мог догадаться, что его жена изменяет ему с вами. Убив ее, вы еще увеличили свою долю наследства...
— Нет! — Фабиан Дарк вспотел, пот лился ручьями по его пухлым щекам. — Все, что вы говорили о подвале... свечи... цепи... Это правда. Эдвина и Ванда... Да, мы были там втроем, хотя все далеко не так, как вы представляете. Но я не убивал их! Нет!
— Так вы признались в том, что участвовали в оргиях! — воскликнул Дон. — Кто же теперь поверит, что вы не убивали двух женщин! Представьте, что вас ждет: бесчестье и суд, всеобщий позор и осмеяние, проклятье и томительное ожидание казни...
Адвокат схватился за голову и завыл.
— Я предлагаю вам одно: быструю и легкую смерть. Я гарантирую!.. Иначе... Вы не перенесете этого кошмара: полосные материалы в газетах про адвоката-извращенца, огромные заголовки, фотографии, ваша жизнь разобрана по косточкам... Ну? Вы этого хотите? Итог — газовая камера.
