И вдруг.
— Никому не двигаться!
Немая сцена. Мы разворачиваемся на звук голоса — на пороге гостиной, с крошечным автоматом в руках, мужик, которого я запомнила по питерскому вокзалу.
— Руки на стол! Где кассета?
Сергей Яковлевич дернул подбородком в сторону видеомагнитофона.
Не спуская глаз с замерших людей, мужик боком, боком двигается к тумбе, где устроилась аппаратура, нажимает на кнопку и получает в ладонь кассету.
Прежних ошибок господа не допускают. Сначала находят компромат, а уж потом оставляют четыре трупа — трех Понятовских и одну Боткину.
Счет велся на секунды. «Все равно убьют», — видимо, решает Сергей Яковлевич и бросает тренированное и пока живое тело под ноги диверсанта.
Не ожидавший такой прыти от пожилого господина, мужик не успевает перевести ствол и откидывает от себя архитектора ловким пинком в ухо. И отскакивает на порог комнаты.
Как в замедленной киносъемке я вижу перемещение дула на распростертого Гошиного отца… откуда-то из-за двери появляется дубина и опускается на затылок диверсанта. Тот очень медленно ломается в коленях, но успевает нажать на курок. Автоматная очередь прошивает потолок, звенит хрустальными висюльками раненая люстра и осыпает осколками кремовый торт.
В дверном проеме появляется огромный дядька в камуфляже и рыболовных сапогах, в руках у него ружье, которое он держит за ствол на манер дубины.
— Успел, — бормочет дядька и очень сноровисто стягивает руки диверсанта брючным ремнем. — Интеллигенция, твою мать, — продолжает бубнить и косится на охающего архитектора. — Оглох?
Ухо Сергея Яковлевича на глазах распухает, синеет, и только что ругавший нас «эх, дети, дети», Понятовский недоуменно трясет головой.
— Мишенька, как ты вовремя, — всхлипывает Ирина Андреевна и помогает мужу подняться.
Звероподобный Мишенька оглядывает ущерб, нанесенный люстре и потолку, кряхтит, мол, пустяки какие, достает из кармана чистейший носовой платок и утирает потный лоб.
— Только, понимаешь, с рыбалки пришел… Звонок. Ситуация. А я еще раньше напротив вашего дома чужую машину засек. В кустах.
— Дядя Миша — боевой генерал, — быстро шепчет мне на ухо Гоша.
— Что, думаю, за ребята в ней засели? Беру ружье, иду к вам, — по-военному четко повествовал генерал. — Со мной три кореша. Все спецназ. Они вяжут тех, что у дома и в машине. Я к вам. Успел. — И без перехода: — Выпить дадите? Мужикам?
Не скажу, что чувствовала себя совсем поганое Присутствовало мелкое мстительное ощущение. Не зря шифровалась умная Надя Боткина. Интеллигенция отдыхает. С больным ухом.
Впрочем, как ни смотри, спас нас звонок Сергея Яковлевича. Не вызывая подозрения, четверка мужиков, «прикинутая» по рыболовно-дачной моде, окружила вражеские редуты и взяла приступом, без особенных потерь. Один сломанный вражеский нос и один выбитый мизинец спецназовского кореша.
И в этот самый момент мне на сотовый поступил звонок с работы.
Пока интеллигенция посвящала боевого друга в «ситуацию», я вышла на крыльцо и поговорила с начальством.
— Надежда, ты сегодня выйти сможешь? — спросил шеф. — Тут один авторитетный товарищ просил некоторое время тебя не беспокоить… но у нас аврал. Надо выйти.
«Мне бы ваши авралы», — подумала я. Но терять работу в казино не хотелось. Бегать (за хорошие чаевые) с подносом, на котором рюмочка и бутербродик с икоркой, никто не переломится. А уж когда казино проигрывает и везет посетителям — в подсобке праздник. На щедрые пожертвования рачительная мать сможет прокормить трех деток и тунеядца мужа.
— Сейчас с точностью не могу сказать, — прошептала я и оглянулась на встрепанных Понятовских. — Если получится, выйду.
— Когда отзвонишься?
— Часа через два-три. До смены успею…
— Не успеешь, — сказал внезапно появившийся Гоша и вынул из моих рук телефон. — Моя жена не будет ночами сновать среди пьяных игроков. Я ясно выражаюсь?
Пожалуй, Гоша вжился в роль лидера. Но время для споров было неподходящим, я скромно промурлыкала «да» и не стала забирать мобильник.
К вопросу о заработках гордой молодой семьи мы еще успеем вернуться. А пока будем считать, что мне сделали официальное предложение.
С невероятным наслаждением позже я следила за действиями вызванной милиции. Смотрела, как грузят в милицейский «рафик» полубессознательного диверсанта. Приклад генеральского ружья отбил у бедолаги всю память и на вопрос: «Кто вы такой?» — тот лишь мычал и отказывался двигаться. Милиция небезосновательно полагала, что притворяется мужик, и грузила притвору пинками.
Остальных, до приезда органов, основательно потрепали спецназовские кореша. Особенно разошлись ребята после того, как у одного из диверсантов было обнаружено некое удостоверение, и трепали коллегу больше всех.
Ухо Понятовского-старшего осмотрели все. Сначала жена, потом по очереди генерал, спецназ и врач приехавшей зачем-то «Скорой». Мнения разошлись. Медики советовали в больницу, вояки — выпить водки.
Но ухо слышало, и Понятовский принял. Сначала водку, потом меня в семью.
С некоторым стыдом Сергей Яковлевич прислушивался здоровым ухом к моему рассказу об осторожных похождениях и понимал, что обмишурился.
— У меня будут умные внуки, — похвалил меня архитектор, и я поняла, что мы будем дружить.
Дачу Понятовских прослушивали. Микрофон, скорее всего, присобачил ушлый друг Илюша. И пока архитектор разглагольствовал: «Эх, дети, дети…» — быстро связались с заказчиком-командиром, прокачали вопрос, дождались подкрепления и пошли на приступ.
Одного парни не учли. Звонок дяде Мише шел не в Москву, а на соседнюю дачу, где отдыхала четверка бравых вояк, которым только повод дай за справедливость выступить. Так что, знай парни раньше, забросали б дом газовыми гранатами, допросили и ушли. Гранаты и много чего еще у парней было.
Но не сложилось. К счастью.
Останки церемонно обставленного чаепития Ирина Андреевна брезгливо сняла вместе со скатертью, замотала в кулек и вынесла к мусорным бачкам.
Люстру решили лечить.
Нервы всю ночь лечили алкоголем. И на работу меня не пустили, с той же мотивировкой.
Когда наша компания — дядя Миша, Понятовские, спецназ и Боткина — снимала стресс, месье Васина задерживали в аэропорту Шереметьево-2.
Не думаю, что высокопоставленному чиновнику удастся вменить организацию трех убийств и одного покушения, но легким испугом он не отделается. Малонаселенные камеры Лефортова на курорт не тянут.
После получения от дяди Миши информации задержании месье мы с Гошей сели к телефонам, обзвонили всех друзей и попросили их собраться та следующий день в квартире Ванны.
Время сбора назначили на 11.30, так как в 10.00 мою и Алисину комнату начали обследовать господа из органов на предмет извлечения «жучков».
Микрофонов оказалось два — один в дверном косяке комнаты, другой в телефонном аппарате прихожей. Понятыми при данной процедуре выступали соседи из коммуналки напротив, и очень две старушенции удивились, когда хмурый следователь, запротоколировав действия, ушел, оставив Надю Боткину. По мнению двух постсоветских гражданок, Боткину следовало забрать из приличного дома лет на двадцать с конфискацией. Так как простым российским гражданам микрофонов в косяки не налаживают.
Бедной Ванне, по приезде с дачи брата Мити, туго придется. До Нового года оправдываться будет, мол, пускала в дом не шпионку заграничную, а аккуратную студентку из Бауманки.
…Разговор с друзьями складывался туго. И если бы не таинственное исчезновение Алисы, я бы постаралась избежать его вовсе. Но Фомина исчезла, растворилась где-то в лесах Подмосковья под звуки канкана, и угадать, к кому она обратится за помощью, невозможно.
Рассказ о псевдомайоре Ковалеве и помощнике господина Васина многоликом Вадиме Константиновиче, слушался как сказка Шехерезады. Многочисленные наемники, казалось, соскочили с экранов кинотеатров, и я жалела, что не сфотографировалась на фоне «жучков»-микрофонов. Понятовский лишь сухо кивал, подтверждая, что и сам слышал от дяди Миши — генерала, все это правда. И слежка, и прыжок Фоминой с балкона, и… смерти…
Мы сидели в огромной кухне Ванны, пили остывший чай, и каждый был недоволен собой.
— Ты нам не доверяла. Почему? — покуривая тонкую сигаретку, спросила Лина.
Этого вопроса я боялась больше всего. Опустила голову и покосилась на Гошу.
— Не время сейчас выяснять отношения, — вступился Понятовский. — Лучше думайте, как Алису найти, пока она еще куда не влипла. Вспоминайте, ребята, вспоминайте. Кто, с кем, когда Алиску видел. Куда она могла податься? Через кого можно с ней связаться?
Софочка Гольштейн послушно раскрыла записную книжку и, собрав лоб в гармошку, принялась листать страницы, пришептывая: «Это не то, к этому она не пойдет, это тоже не то».
