– Например? – поинтересовалась я.
– Неделю назад Агата пришла ко мне в гости, принесла очень красивую банку чая, – пустилась в объяснения гримерша. – Сразу видно, дорогая вещь, поэтому я ей сказала: «Не трать деньги, баловство это». Агата ответила: «Пей, наслаждайся, скоро я притащу тебе целый набор, попробуешь и фруктовый, и с бергамотом, и другие травяные настои. Эта фирма производит чай с конца девятнадцатого века, очень популярна в Европе, называется «Свадебное путешествие», но в России не представлена. Владельцы ее наслышаны, как наши дилеры товар портят – хранят неподобающим образом, продают по истечении срока годности, излишне завышают цену, вот и не хотят терять заработанную честным трудом репутацию. Но мне повезло. У Севы в детстве был приятель Вадик, родители его давно увезли во Францию, и муж потерял с ним связь. А полгода назад пошел на выставку картин, которую привез в Москву один коллекционер из Парижа, и встретил там Вадика. Тот, оказывается, спонсор экспозиции. А женат на дочери владельца чайной фирмы, работает у тестя, является вице-президентом компании. В общем, сейчас они с Севой почти договорились об открытии магазина в Москве. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить… Мне секонд-хенд поперек горла встал, охота заняться красивым бизнесом. Правда, проблем полно! Вадим хочет иметь дело не со мной, а исключительно с Севой, лишь ему доверяет, а муж просит молчать, что я деньги в дело вкладываю».
Роза Михайловна на секунду замолчала, но потом снова заговорила:
– У Агаты были огромные планы. Она собиралась торговать чаем, хотела избавиться от имиджа продавщицы тряпья. Знаете, как ее местный народ прозвал? Королева лохмотьев. Обидно, да? Для нее убить Севу – значит уничтожить свою мечту. Пожалуйста, расскажите Григорию, как обстоит дело, а еще лучше изложите сведения Антонине, та Пономарева по глупой башке стукнет, и Агату отпустят на свободу.
– Ладно, – пробормотала я. – Но Хашимова не в полиции, а в больнице, у нее сильно разбито лицо.
Собеседница прикрыла глаза ладонью.
– Да, я видела сюжет. Игнат его хотел в новости воткнуть, но Ильяс запретил. И правильно поступил, это очень страшное зрелище. Это не Агата!
– Молодая женщина, которую вывели из квартиры Анатоля, посторонний человек? – подпрыгнула я. – Не жена, то есть не вдова Всеволода?
– Она и не она, – всхлипнула Роза Михайловна. – Агата не станет разбивать себе лицо. Зачем ей совершать такой поступок? Хашимова очень разумна, никогда не впадает в панику, сохраняет холодную голову. Вот потребовать адвоката и не отвечать ни на один вопрос до его появления – вполне в духе Агаты. Ее заставили изуродовать себя. Толкнули.
Я сделала стойку.
– Кто-то из полицейских применил к задержанной насилие?
– Нет, нет, – поспешила отмести это предположение гримерша. – В сюжете видно, как она сама… как идет вперед, потом вдруг замирает, вроде приглядывается, приближается к машине – и раз! Ужасное зрелище. Наверное, боль страшная. Кровь в разные стороны так и брызнула. Агата же молчала, ни звука не издала, голову приподняла и снова ударилась об автомобиль. Кто-то бедняжку заставил так поступить. Что-то несчастной сказали, и она разум потеряла. Зачем Агате лицо уродовать? Да ни одна женщина, находясь в здравом уме, так не поступит. Убийцу Севы надо искать среди тех, кому он насолил!
– И много таких людей? – спросила я.
Роза Михайловна скорчила гримасу.
– Донжуанский список Железного Любовника я не вела, баб у него была целая толпа. Вероятно, какая-нибудь мамзель захотела отомстить за свои унижения.
– Например, Валя Михеева, – предположила я.
– Кто? – не поняла гримерша.
– Ближайшая подруга Агаты, – уточнила я.
– Бог мой, конечно нет, – неожиданно засмеялась собеседница. – Сева после смерти несчастной Анечки стал жить по принципу: птичка в своем гнезде не гадит. Местных дамочек он не трогает. Да и Михеева совершенно не подходила Всеволоду, его бедные студентки не привлекали. Случай с Аней научил нашего барчука осторожности. Он думал, ему безобразие, как всегда, с рук сойдет, но Владимир Бегунов, отец Ани, был не промах. Шума он устраивать не стал, пришел к Анатолю и сказал: «Ваш сын совратил несовершеннолетнюю. Аня беременна, аборт ей врач делать запрещает, девочке придется рожать. Либо Всеволод женится на моей дочке, создает семью и воспитывает ребенка, либо отправляется на зону, как растлитель. Предоставляю выбор вам. Лично мне хочется, чтобы парня в бараке придушили, но Анечка это чудовище любит. Ради счастья дочери я готов видеть мерзавца своим зятем». Авдеев-старший, думаю, не на шутку перепугался. Это какой же удар по его репутации! Сын, сидящий в тюрьме как развратник, не самый достойный факт в биографии отца. Я при этом разговоре, конечно, не присутствовала, но полагаю, оно так и было. Ну и сыграли веселую свадебку. Я тоже на ней шампанское пила. Все понимали, что жених от суда спасается, невеста ему даром не нужна. Отец Ани черный за столом сидел. Потом, когда бедную девочку машина сбила, он Севу в убийстве обвинил. Прибежал на площадь к театру, стал в окна камни швырять, орал: «Знаю, кто шофера нанял! Выходи, Севка! Ты жену жизни лишил!» Потом Григорий прикатил, он тогда еще не начальник был, простой сотрудник, и увез Михеева. Того никак не наказали, наверное, пожалели: несчастный отец от горя с катушек слетел.
Расставшись с Розой Михайловной, я позвонила Тоне и сказала:
– Ты где? Надо поговорить.
– Сижу с Гришей, – ответила подруга, – приходи к нам. Что-то тебя долго на студии задержали.
– Я встретила бывшую квартирную хозяйку Агаты, – пояснила я, – узнала много нового.
– У нас тоже есть информация, – сообщила Тоня, – лети сюда.
– Куда именно? – поинтересовалась я.
– Улица Тараса Шевченко, дом семь, квартира восемьдесят три, – сообщила адрес Антонина. И тут же крикнула в сторону, явно Грише: – Немедленно перестань нюхать пачку! Так курить не бросают, смотреть невозможно.
– Может, купить Пономареву в аптеке никотиновый пластырь или жвачку? – предложила я.
– Силу воли ему приобрести надо! – возмутилась Тоня. – И аккуратность тоже. В квартире такой бардак! Стыдно людей сюда звать.
– Ладно тебе, – загудел голос Григория, – нормально у меня, чисто.
– Чисто у тебя исключительно в холодильнике! – еще больше разозлилась Антонина. – Пустые полки, даже кусочка сыра нет. Вилка, будь добра, купи чего-нибудь поесть.
– Хорошо, – ответила я, – сейчас сяду в машину и поеду в супермаркет.
– Не надо, – остановила меня Тоня, – на улицу Шевченко быстрее пешком добраться через рынок.
– Запутаюсь там, – возразила я, – забреду не туда.
– Слушай меня! – приказала двоюродная сестра. – Иди по центральной аллее, никуда не сворачивая. По дороге будут магазины с харчами, прихвати непременно кофе и печенья какого-нибудь. Пройдешь рынок насквозь, очутишься у северного выхода, посмотришь налево, увидишь блочную пятиэтажку. Тебе туда.
Я положила трубку в карман пуховика, застегнула его на молнию и отправилась на рынок. Скоро Новый год, а на дворе ноябрьская слякоть, сырая промозглость, ни малейшего намека на мороз.
Несмотря на вечерний час, на парковке около рынка стояла масса машин, в основном с московскими номерами. Понятно, столичные жители ринулись после работы закупать подарки. На ковалевской толкучке цены ниже, чем в крупных торговых центрах мегаполиса, вот народ и едет сюда.
Центральная аллея оказалась хорошо освещена. Я брела мимо разнокалиберных лавчонок, и в каждой был представлен товар с изображением змей.
– Иди сюда! – крикнул веселый парень, стоявший у входа в какой-то закуток. – Надо красивой стать, под елкой Снегурочкой сидеть. Стрижем всех! Дешево! Ну, хоть посмотри, какая цена!
– Не подскажете, где тут аптека? – поинтересовалась я.
– Давай челку подравняю, – предложил юноша, – кривая она у тебя, на глаза, как у собаки, падает. Недорого беру! Вот, глянь…
Я невольно посмотрела, куда указывал палец цирюльника, и увидела объявление, написанное от руки: «Парикмахерская «Три слона». Прискурант на все услуги. Бабья стрижка – 40 руб. Мужская стрижка – 35 руб. Остальных стригем за 20 руб.».
– Ну, как? Согласна? – засуетился местный Фигаро. – Могу сделать тебе каре, очень подойдет по овалу головы.
– Спасибо, не сегодня, – вежливо отказалась я. И, не удержавшись, задала вопрос: – Женщине постричься у вас стоит чуть дороже, чем мужчине. А кто такие «остальные»?
– А те, что не мужики и не бабы: дети, пенсионеры, собаки, – охотно пояснил парень.
– Вы и животных стрижете? – развеселилась я.
– Могу и кошку преобразить, мне не в лом, – сказал парикмахер. – Летом персов приносят, жарко им. Аптеку ищешь? А чего тебе там надо? Если презервативы, то у меня взять можно, отдам со скидкой.
– Я хотела приобрести электронную сигарету, – объяснила я.
