Ознакомительная версия.
Забрав его, Запердолин наскоро перекусил, и я отправила его на свей машине с Афанасием за рулем. Сама, взяв у старшей свекрови ключ, пошла обратно в свои апартаменты. Нужно было довести до конца хоть одно дело! И это дело было – паспорт свекра.
Я со знанием дела вскрыла металлический конверт. Так и есть! Старый самозванец!
– Какой ты Афанасий?.. – пробормотала я, обращаясь к отсутствующему свекру. – Альфонс ты! Да еще Альфонсович!
Я вернула ключ и пошла малость поруководить прислугой. Гости же, всем бесконечным списком, стали разбредаться по своим комнатам, всячески комментируя события.
Не успела я доруководить уборкой, которой после безумств Данияр-бея оставалось немало, как позвонила Галка.
– Какая ты молодчина! – закричала она. – Нам уже звонили из милиции, полковник с какой-то странной фамилией, мы ему все рассказали про Раймондюкасов! Вот теперь Мишку прищучат! И Ласточка – твоя!
– Послушай, – сказала я. – Можно к тебе приехать и осмотреть еще раз сарай? Я хочу понять, как Раймондюкас вынес оттуда мертвое тело.
– Конечно, приезжай! Нас с Лешкой не будет, но тебе все покажут! Как только выяснится, что Раймондюкас отравил Ленку… А вдруг тебе повезет и ты найдешь труп?!
Умница Галка угадала мою сокровенную мечту.
Не то чтобы мне так уж нравилось обнаруживать трупы. Поверьте – ничего приятного. Правда, попадаются аккуратненькие – вот отравленные, которые наглотались снотворного, выглядят вполне прилично. Однако не хотела бы я еще раз увидеть того дядьку, у которого в руке взорвалась граната…
Но увы – трупы не выбирают. Какой попадется – про такой и пишешь.
Я приехала в Тарелкино и, оставив машину во дворе, пошла к манежу. Нам всего несколько человек под руководством тренера ездило по кругу, отрабатывая правильную посадку. Насколько я поняла, главное, когда страус развивает хорошую скорость, не пытаться обнять его за шею. Шею он как раз вытягивает вперед. Но и прямо сидеть нельзя – это ему мешает.
Я обогнула край загона и пошла вдоль сараев. Симпатичный молодой птицевод (я опять некстати вспомнила старшую свекровь) помог мне найти нужный сарай. Оказавшись внутри, я стала считать двери.
Их оказалось три. Одна – у меня за спиной, одна – в конце коридорчика, и еще одна… в потолке! Оказалось, наверху хранят солому для подстилки и сбрасывают прямо в эту дверь.
Вряд ли Раймондюкас втащил Ленкино тело наверх. А вот вытащить покойницу через вторую дверь мог вполне.
Я открыла ее. Она вела на задворки птицефермы. Если я, оглашая криком окрестности, выскочила в первую дверь и, привлекая к себе общее внимание, понеслась через загон к дому, то он тащить тело этим же путем уже не мог. Опять же – кто из птицеводов, когда прибыли клиенты, станет околачиваться на задворках?
Я вышла, сделала два шага и поняла, что третьего не будет.
Дворик был небольшой, пересечь его – секундное дело, и вон же калитка, а за калиткой, судя по всему, какие-то поля и луга, и вдали уже виден лес, и где-то там наверняка есть дорога, на которой Раймондюкаса ждала его машина, но для меня теперь даже калитка – и та недосягаема.
Делать нечего – я огласила окрестности криком.
Прибежал симпатичный птицевод, посмотрел на меня и расхохотался.
– Стойте спокойно, сейчас я вам помогу!
Он взял лопату и стал отгребать от меня полужидкую прелую страусиную подстилку, которая лежала тут слоем саннтиметров в сорок. Наконец мне удалось развернуться, и он втащил меня обратно в сарай.
Нет, подумала я, этак мертвое тело не вытащишь. Слой птичьих удобрений не за один день скопился… Есди даже Раймондюкас и хотел воспользоваться этой дверью, то должен был потерпеть крах и вернуться. Очевидно, у него просто ноги сильнее моих. Он вернулся – и что же дальше? Я попыталась отыскать четвертую дверь, но безуспешно.
Как же выкрутился Раймондюкас?
Неужели он молниеносно втащил тело наверх?
Я посмотрела на дверь в потолке. Странно, неужели они через эту дверь загружают туда солому?
– Да вы что? – удивился птицевод. – Там снаружи на уровне второго этажа целые ворота!
Он вывел меня и показал эти самые ворота в стене. Действительно – очень удобно, подогнав вплотную грузовик, перекидать туда сено. Ровная площадка, от которой дорога ведет мимо хозяйственных построек к грунтовке. Дорогу эту из дома не видно, да и из манежа, кажется, тоже. Вот как подогнали сюда машину! И вот как увез Раймондюкас тело!
– А можно туда залезть? – спросила я, показывая на ворота.
– Придется сходить за лестницей.
Пока он ходил, я вернулась в сарай. Загородки у страусов были дощатые и довольно высокие. Ну точно! Вот сюда поставить ногу, сюда – другую, сюда – третью, и вот ты уже у самой двери!
Но я забралась на этот чердак по лестнице.
– Тут кто-то был! – воскликнула я. – Солома примята! Тут лежало мертвое тело!
– Живое тело, – поправил птицевод. – И даже чересчур живое. А если совсем конкретно два тела.
– Что же они там делали?
– А что могут делать два живых тела на сеновале?
Пришлось согласиться. В число прелестей сельской жизни входят объятия невинной поселянки на благоухающем сеновале, под пересвист любезных пташек… ой, будь он неладен, этот Раймондюкас!
Я поняла, что больше мне тут ничего не обломится.
Льстя себя надеждой, что строгий Запердолин добьется от него всех подробностей, я поехала домой.
Когда я въехала во двор, то увидела небольшой аккуратный беленький грузовичок с рекламой расторгуевской птицефермы на бортах. Как к цистерне с Августой, к нему был пристроен пандус. У пандуса стояли зоотехник Гоша и дворник Афанасий.
– Цып-цып-цып! – звали они, показывая тому, кто сидел в грузовике, куски пирога на широких ладонях.
– Это что? – прошептала я.
– Это вам от Расторгуевых страусиху в подарок привезли, – с непонятной ненавистью ответил Гоша. – В дом ее определим, или пускай пока в парке попасется?
На следующий день я позвонила Запердолину.
– Похоже, ты была права, – сказал полковник. – Мы копнули биографию Раймондюкаса. И странные вещи в ней творятся…
Я вскрыла блок моих любимых сигарет «Голуаз», уселась в кресле поудобнее и приготовилась слушать. Я просто обожаю сперва слушать, а потом записывать длинные истории моих будущих персонажей. Очень люблю, чтобы там было побольше народа. Чтобы фигурировали все дедушки, бабушки, соседи, сослуживцы, чтобы клубилась толпа, чтобы мельтешили имена и фамилии! В этой атмосфере я чувствую себя, как рыба в воде!..
Кстати о земноводных… Я подумала, что надо бы вызвать Гошу и узнать, как освоилась на новом месте Августа, но полковник Запердолин уже вовсю вещал, и я принялась слушать.
– … учиться у себя на исторической родине Михаил не пожелал и поехал поступать в московский институт. Время показало, что ставку на Москву он сделал правильно. Однако юный студент, живущий в общежитии на одну стипендию, вряд ли мог рассчитывать на хорошую карьеру. Ведь ему первые годы после института нужно было работать хоть дворником, хоть кочегаром, лишь бы получить московскую прописку и жилье…
Миша Раймондюкас, кроме способностей, имел и привлекательную внешность. Он был высокий блондин, с хорошей фигурой и манерами, которые в Москве того времени сходили за европейские. Примерно к четвертому курсу он присмотрел себе невесту-москвичку. Это был брак не совсем по расчету – все-таки девушка Мише очень нравилась, – и не совсем по любви – он прекрасно понимал, какие материальные блага сулит ему этот брак, и сперва произвел разведку, а потом уж позволил себе увлечься.
Его первую жену звали Эльвира Варшавская. Это не прозвище, а как раз фамилия. Он поселился у своей Элечки и преспокойно окончил институт. Супруга в нем души не чаяла, даже теща Изабелла Пафнутьевна – и та относилась к зятю из провинции вполне терпимо. И зять понял, что можно расслабиться. Начались заходы налево.
Интересно, что неоднократно накрывала зятя в постели с кем попало не жена, а теща. Раймондюкас умолял ее о молчании, и теща, не желая огорчать дочку, действительно молчала. Но в то же время она подготовила знакомство Элечки с более подходящим ей женихом. Когда воспоминания о медовом месяце совершенно поблекли, Изабелла Пафнутьевна свела дочку с этим хорошим человеком. А дальше уже начинается какая-то мрачная мистика.
Элечка с мужчиной, который уже успел стать ее любовником, уехала на уикэнд в деревню и пропала бесследно. Опрошенные деревенские жители сообщили, что пара пошла в лес собирать грибочки и не вернулась. Судя по всему, несчастные утонули в мостном болоте, которое издавна пользовалось дурной славой, и даже черные следопыты, которые всюду суют нос в надежде на трофеи, обходили его за семь верст.
Теща, которая к тому времени уже несколько лет вдовела, так оплакивала дитя, что Раймондюкас стал беспокоиться за ее психическое здоровье.
Ознакомительная версия.
