все еще там?
— Нет. Я не смог. К тому же приходила моя помощница, Аля, хотела приготовить мне завтрак, но я отправил ее обратно, сказал, что даю ей выходной. Оплачиваемый выходной.
— То есть она не входила в спальню, чтобы убрать, скажем, вашу постель?
— Да вы что?! Конечно, нет! Она пришла, побыла немного на кухне, потом собралась, пока я был в ванной комнате…
— Но постойте, ведь, если вы были в ванной, разве она не могла в это время заглянуть в вашу спальню, чтобы застелить постель, к примеру?
— Да что ей там делать, если я ее отпустил? — пожал плечами Льдов. — Ну, точно-то я сказать не могу, но если бы она заглянула туда и увидела все это, наверное, она как-нибудь отреагировала бы, как вы считаете? Она же вполне себе нормальная, адекватная девушка. Она бы точно вызвала полицию и все такое, да и вела бы себя иначе.
— В смысле?
— Ну, если бы она предположила, что это сделал я, не стала бы мне улыбаться, не была бы такой спокойной. Вот что я хочу сказать. Ей-то зачем быть замешанной в этом деле? Ведь если я, предположим, убийца, то она уж точно заявила бы на меня в полицию. Я же ей совсем чужой человек!
— Получается, что она не заглядывала в спальню, — подытожила Наташа. — И что было дальше?
— Я несколько раз вымылся, подумал, что схожу с ума, но тем не менее поехал на работу! А что еще мне оставалось делать? Я очень надеялся, что, вернувшись, пойму, что все это мне пригрезилось или приснилось, и буду себе спокойно жить дальше. Но чем дольше я находился на работе, тем страшнее становилось. И я понял, что теперь никогда не смогу войти в дом… После работы я поехал в гостиницу и заночевал там. Позвонил… Хотя нет. Меня же вызвали с работы к следователю! Как же я мог забыть? Да! Мне позвонили и попросили подъехать в Следственный комитет. Я так струхнул, что сразу же позвонил своему адвокату, Гусеву. Я же понял, что речь пойдет о той девушке, которая, получается, мне не пригрезилась! Гусев, которому я, кстати, ничего не рассказал по телефону, просто сказал, что влип в одно уголовное дело, посоветовал мне молчать и, тотчас связавшись с вашим мужем, Женя, попросил его помочь мне, поприсутствовать на допросе, вернее, во время беседы со следователем. Но знаете же, как это бывает?! На воре шапка горит! Думаю, я был недостаточно убедителен, когда утверждал, что понятия не имею ни о какой девушке. Ладно, моя визитка у нее, ее могли мне подкинуть… Но эту девушку, Карину, так ее звали, нашли неподалеку от моего дома, на шоссе, рядом с лесом, вот в чем еще дело! Получается, что кто-то после того, как я уехал, то есть тот, что точно знал, что она там, в спальне, то есть сам убийца, вошел в мой дом, забрал оттуда труп, погрузил в машину и оставил на шоссе, чтобы его поскорее могли обнаружить.
Женя с Наташей переглянулись.
— А что, в ваш дом можно вот так запросто войти?
— Предполагаю, что я не запер дом. Не поставил на сигнализацию. Я был в таком состоянии… Действовал как в тумане. А он, убийца, вероятно, наблюдал за мной…
— Так, хорошо. Давайте теперь представим этого убийцу, — вмешалась Наташа. — Предположим, это какой-то ваш недруг, человек, которому вы помешали и который собирался вам за что-то отомстить или который хотел вас убить по пока еще неизвестным для нас причинам. Скажите, как он мог проникнуть в ваш дом изначально? Да еще и привезти к вам девушку? Судя по всему, живую девушку. Ведь наличие крови на подушке и постели свидетельствует о том, что ее и убили в вашей спальне, полоснули по горлу. Пока вы спали.
— Я не знаю. Понятия не имею.
— Вы можете вспомнить, когда позавчера вечером, то есть за несколько часов до убийства, ушла домой ваша домработница?
— Да в шесть, думаю. Как обычно. Я-то приехал позже.
— Дом был заперт?
— Само собой. Я приехал, отпер дом, вошел, посмотрел на кухне, что мне оставила Аля, но есть не стал. Только взял из холодильника кисть винограда. У меня всегда есть виноград. И когда нет аппетита, я спасаюсь только им. Потом поработал немного за компьютером в своем кабинете…
— Когда вы зашли в спальню, помните?
— Нет, вот точно не помню! Я в тот день так устал, поел винограду и, скорее всего, отправился в спальню, лег. Поверьте, если бы я вошел и увидел там девушку, да к тому же еще и раздетую, как вы думаете, я запомнил бы это?
— Да кто ж вас знает? — ухмыльнулась Наташа.
Она всем своим видом выражала недовольство присутствием в доме этого Льдова, которого словно подозревала в убийстве, да не знала, как об этом сообщить Жене.
— Если вы не верите мне, то я готов прямо сейчас покинуть вас. И уж точно не стану злоупотреблять гостеприимством Бориса, зная, что вы не доверяете мне. — Льдов даже поднялся, словно готовый вот прямо сейчас встать и уйти. — Вы простите меня…
Женя бросилась к нему, ее единственной целью было не дать ему уйти. Во-первых, и что было самым главным, она поверила в его невиновность, и эта ее уверенность основывалась исключительно на ее интуиции. Не сработай она, Женя сама отправила бы Льдова куда подальше, несмотря на просьбу Бориса.
Во-вторых, она не могла выставить человека, попавшего в беду, за порог, бросить его на произвол, тем более что за него поручился Борис. В-третьих, она знала, что Наташа, которая сейчас так несдержанна в своих эмоциях, уже очень скоро пожалеет о своем поведении и, в случае если Льдов уйдет, хлопнув дверью, сама же примется его разыскивать и сожалеть о случившемся. Это же Наташа! Добрейшей души человек!
— Матвей, пожалуйста, не надо, — Женя взяла его за руку и мягко усадила за стол. — Просто согласитесь, что ситуация сложная. И нам все это предстоит осознать и принять. Скажите, что мы можем для вас сделать?
Матвей сидел, отвернувшись к окну, и, вероятно, едва сдерживал слезы.
Женя была потрясена тем, что такой слабый на вид
