а то у меня и так то ли от коньяка, то ли от твоего рассказа есть ощущение нереальности всего происходящего.
— Хорошо, давай только последствия. Тем более что половина этих предложений уже недействительна.
— Окей, убираем кино, кстати, правильно ты решила. Нечего после драки кулаками махать, отказалась от этой затеи в семнадцать лет и не надо в тридцать три в это дело ввязываться. Тоже мне, актриса…
— А может, у меня бы получилось… я же загадала.
— Вот именно, дурочка, что ты это загадала, а не сама этого добилась своим трудом и талантом. Не сбивай меня с логических рассуждений. Едем дальше… Влад был страстно в тебя влюблен, секс даже уже попробовали, хотел жениться и дачу тебе презентовал, но ты успела до закрытия коридора затмений желание свое отменить. Спрашиваю тебя, чем был плох Влад?
— Отменила и не задумалась. Во-первых — это он был не в себе от меня, а не я от него… Нет, поначалу и я от него, но потом… не могу понять почему, он потерял для меня интерес… Во-вторых, полетели на него и на меня какие-то напасти. То живот у него схватило, то оса его в задницу саданула, а у него аллергия, вообще могло бы плохо кончиться, матери его угли на ноги упали, у меня шею заклинило…
— Да, столько совпадений сразу не бывает, явная порча пошла… А где сейчас этот бедолага? Вы с ним объяснились?
— Нет, он не звонил, я вот собираюсь сама это сделать.
— Да, позвони чуть позже. Давай теперь, когда мы немного все расставили по местам, ответим на твой вопрос: «Что делать?» Ты сама-то чего думаешь?
— Я думаю, если от карт отказываться, то и дом надо вернуть. Для подарка от человека, который мне теперь не жених, он слишком дорогой.
— Давай сначала с картами решим. Потому что, если карты оставлять — дача нужна, без нее ты даже два раза в год не сможешь ничего загадать. Феня, я плохой советчик в этих вопросах про магию и ведьм, коридоры эти всякие затменные, я плохой советчик потому, что я ничего об этом не знаю.
— Викулечка, так и я не знаю.
— Вот! А по сему, предлагаю тебе как следует изучить эту тему, бабушка сама же тебе наказала книги правильные почитать. А потом уж и решать будешь. И позвони Владику, закрой с ним вопрос, а я побежала на работу.
Мы обнялись на прощание. Смотря ей вслед, я подумала, как же хорошо иметь умную, рассудительную подругу. И вообще, я вдруг поняла, как хорошо, что у меня жива мама, есть Федюня, есть впереди у меня целое лето и, если я все правильно сделаю, есть еще целая жизнь. И только в моих силах сделать ее интересной.
Мне хотелось подольше сохранить ощущение, что все у меня будет хорошо, но мои мысли прервал звонок телефона.
— Ну что, дозвонилась до Владика?
— Нет, Вика, а что?
— Ничего, чего ты тянешь? Боишься услышать, что он больше тебя не любит?
— Ага…
— Тогда отказываться не надо было, вот ты мятущаяся душа! Звони!
И Вика отключилась. Я тут же набрала его номер телефона.
— Алло! — услышала я в ответ женский голос и растерялась.
— Здравствуйте, а можно попросить к телефону Владислава?
— Он в операционной. Девушка, а кем вы ему приходитесь?
Я не нашла ничего лучше, чем ответить, что я его невеста.
— Приезжайте, невеста, он в семидесятой больнице, в хирургическом отделении.
— Он жив?
— Но я же сказала — в отделении, а не в морге… Состояние пока тяжелое…
Я положила трубку и поехала по адресу больницы.
«Неужели расклад не успел сработать и Владу грозит реальная опасность? Нет, нет, только не это, я так не хотела», — билась в висках мысль.
В больнице, подойдя к справочному окошку, чтобы хоть что-то узнать, я поняла, что не помню его фамилии. Полезла в сумку за телефоном, чтобы позвонить Федьке, он же оформлял с ним купчую на дачу, должен знать его фамилию, и тут же наткнулась на дарственную от Влада.
«Я, Хохряков Владислав Николаевич…»
Я просунула голову в окошко и спросила о состоянии Хохрякова.
— Девушка, его привезли ночью с подозрением на аппендицит, утром стало хуже, начался перитонит, его прооперировали, сейчас он в реанимации, к нему, естественно, нельзя. Если надо поговорить с врачом, то вам во второй корпус.
Я незамедлительно помчалась во второй корпус, там мне выдали одноразовый халат, бахилы и даже шапочку на голову и отправили на третий этаж к врачу по фамилии Шуманский. На этаже было тихо и пустынно, я медленно брела по коридору в поисках ординаторской… Из двери палаты сначала выкатилась капельница, затем показалась медсестра.
— Подскажите, где я могу найти доктора Шуманского? — обратилась я к ней с вопросом.
— Он сейчас в операционной, придется подождать. Идите прямо до конца, слева от поста ординаторская, он туда подойдет.
— Спасибо!
Ждала я недолго, успела только позвонить маме, но разговор наш был относительно коротким. Она находилась в прекрасном, приподнятом настроении, ее роман с испанцем был в самом разгаре, и ей были не очень интересны мои новости. Поэтому она минут десять рассказывала, какой великолепный ее новый ухажер, что ее английский ужасный и из-за этого у них трудности в общении. Поэтому она записалась на курсы испанского, и уже было два занятия, и что она почти счастлива от таких стремительных перемен в ее жизни. Я тоже порадовалась за нее. Затем она поинтересовалась моим здоровьем, вскользь спросила про дачу, про кошку и отсоединилась. Когда у человека есть своя интересная жизнь, его перестает интересовать чужая. Раньше мне мама звонила сто раз на дню, я должна была предоставлять ей полный отчет: в чем одета, что поела… А теперь, когда у меня столько всего произошло, ей оказалось не до меня.
— Девушка, вы меня ждете?
Я подняла голову и увидела Радмила. Он тоже меня узнал.
— Вот так встреча, Феврония! Куда же вы пропали, я ждал вашего звонка.
— Радмил, здравствуйте, не ожидала вас здесь встретить. Вы, значит, врач?
Я обратила внимание на его бейджик. «Хирург Шуманский Р. В.» — было написано на нем.
— Я — да, тружусь в этой больнице, а вот вы какими судьбами? Догадываюсь, что у нас кто-то из ваших родственников лечится.
— Да, как раз ваш пациент, вы его сегодня с утра оперировали с перитонитом.
— А, продюсер… есть такой. Все с ним уже в
