Графиня Мотерси-де-Белей приподнялась на локте и недоумённо потрясла головой. Она не понимала, что произошло. Всего несколько мгновений назад Пьер, охваченный желанием, ласкал её, как безумный, отвечая на её страсть, и вдруг какой-то шум, свет, бьющий в глаза, Пьер отбрасывает её от себя, затем звук удара…
Жозефина обвела взглядом поляну. От дверей гостиницы, что-то крича на бегу, к ним мчались русские приятели её мужа, метрах в пяти от неё с земли медленно поднимался Пьер, а там, впереди, врезавшись в столб, замерла серебристая "тойота"…
"Поросёнок!" — сообразила графиня. "Как же я могла забыть о нём?"
— Боже мой, Франсуа! — воскликнула она, вскакивая на ноги и бросаясь к автомобилю.
— Франсуа, ты в порядке? — спросила она, распахнув слегка погнувшуюся от удара дверцу со стороны водителя.
Эжен не ответил. Уронив голову на руль, он плакал горько и безнадёжно, как ребёнок, у которого хулиганы отняли любимую игрушку.
Харитон, Влад и Пьер тоже подошли к тойоте и безмолвным эскортом замерли за спиной Жозефины. Они сами не понимали, почему им вдруг стало так стыдно.
Графиня ощущала примерно то же самое. Если бы Франсуа угрожал ей или оскорблял её, она почувствовала бы себя вправе рассердиться, но при виде этого немого отчаяния её начало терзать чувство вины. Недавно она сама испытала такое же крушение надежд, такое же разочарование по вине проклятого Луиджи. Франсуа не заслужил, чтобы она с ним так обращалась.
— Поросёночек! — потрепала его по плечу Жозефина. — Ну зачем ты так? Ведь ничего особенного не случилось!
Эжен шмыгнул носом и ещё глубже зарылся лицом в руль.
Графиня вздохнула и погладила любовника по голове.
— Хватит плакать, — сказала она. — Сегодня у нас был тяжёлый день. Ты разбил уже вторую машину. Давай, вернёмся в наш номер, выпьем снотворное, как следует выспимся, а завтра ты увидишь всё совсем в ином свете.
— Пойдёмте отсюда, — шепнул Харитон, и, подхватив под руки Влада и Пьера, повёл их в гостиницу.
* * *
— Ты понимаешь, что здесь происходит? — спросила Ивон Карпентье у Луиджи Манчини.
Луиджи подъехал к отелю "Пик Дьявола" сразу же вслед за Эженом, и они с Ивон стали свидетелями жарких объятий Жозефины и Пьера и неудавшейся атаки Карданю.
— Похоже, очередной любовный треугольник, — пожал плечами Луиджи, выходя из машины. — Пойдём в гостиницу.
— Нет, — взяла его под руку Ивон. — Я хочу досмотреть всё до конца. — Ты слышишь, как он плачет? Это так романтично… А ты смог бы заплакать от любви ко мне?
— Сомневаюсь, — хмыкнул Манчини. — Только слабаки и тряпки плачут из-за женщин. Однако, Пик Дьявола оправдывает свою дурную славу. Мы не пробыли здесь и пяти минут, а уже чуть не стали свидетелями убийства.
— Потрясное место! — прижалась к Луиджи Ивон. — Прямо как в фильме "Приют одержимых"!
* * *
После всех пережитых волнений Эжен был слаб, как новорожденный кролик. Когда иссяк бурный, как весенняя Ниагара, поток слёз, Карданю ощутил неожиданное облегчение. Ярость и жажда мести куда-то улетучились. Его Жозефина снова была с ним. Она утешала его, гладила по голове, говорила какие-то ласковые слова. Может быть, он всё не так понял? Или это была всё-таки галлюцинация?
Повинуясь голосу Жужу, Карданю послушно вышел из машины. Графиня заглушила мотор "тойоты" и, обняв пошатывающегося от слабости любовника за талию, повела его в отель.
Поглощённая страданиями Поросёнка Жозефина на сразу заметила обнявшихся возле белого "фиата" Луиджи и Ивон. На мгновение графиня замерла, не веря своим глазам.
Поймав полный ненависти взгляд странной незнакомой женщины, Ивон удивилась, но на всякий случай изобразила на лице любезную улыбку.
"Этого не может быть! Этого просто не может быть!" — подумала графиня. "Как могли здесь оказаться Луиджи и эта паскудная горничная? Они просто издеваются надо мной! Надо срочно что-то делать. Я же не могу стоять здесь и пялиться на них всю ночь! Ну почему я не могу прикончить их прямо сейчас?"
Ответ был очевиден. Во-первых, у неё не было с собой пистолета, а, во-вторых, она уж точно не собиралась проводить остаток жизни на тюремных нарах.
Собрав всю свою волю, Жозефина отвела взгляд в сторону и, аккуратно поддерживая вялого, как выброшенная на берег медуза, Эжена, вошла в холл отеля.
— Какая странная женщина! — заметила Ивон. — У неё был такой взгляд, словно она хотела убить нас.
— Люди вообще странные существа, — пожал плечами Луиджи.
* * *
Предсмертный кошмар сел на землю, привалившись спиной к сосне. По его прикидкам, до "Пика Дьявола" ему надо было пройти ещё около десяти километров.
Он посмотрел на часы. Было около часа ночи.
"Надо отдохнуть", решил он. "Лучше я немного посплю, и отправлюсь в путь на рассвете."
Рокер лёг на правый бок, положив голову на выступающий из земли корень. Левой рукой он нежно прижал к груди мотоциклетный шлем, так, словно это была любимая женщина.
Давно он так не спал в лесу, прямо на земле. А ведь раньше он частенько проделывал это. Правда тогда он был не один.
"Где ты сейчас?" — подумал Предсмертный кошмар. "Сам не понимаю, почему я променял тебя на Марию Анжелу. Нам было так хорошо вдвоём! А теперь у меня нет ни тебя, ни Марии Анжелы, ни моих верных "Харлеев". Хреновая штука жизнь!"
Это была его последняя мысль. Сын Сержа Оболенского забылся тревожным беспокойным сном.
* * *
— Пожалуй, нам всем не помешает пара глотков коньяка, — заметил Харитон, доставая из сумки бутылку "Наполеона".
— Что-то у меня голова разболелась, — пожаловался Пьер, расслабленно плюхаясь в кресло.
— Не удивительно, Казанова ты наш престарелый, — усмехнулся Драчинский. — Хоть бы в кусты её сначала отволок, подальше от людских глаз. Ты бы ещё в гостиничном холле с ней порезвился! Что это вдруг на тебя нашло? Из-за твоего разгулявшегося либидо вас обоих чуть не прикончили!
— Не зря это место пользуется дурной славой, — разливая коньяк по стаканам, заметил Ерофеев. — И чего ради Стефанию сюда потянуло?
— А вы обратили внимание на влюблённую парочку, которая подъехала вслед за приятелем Жозефины? — задумчиво спросил Большеухов.
— Что, дорожную маньячку тоже зовут Жозефина? Как твою жену? — удивлённо поднял брови Влад. — Прямо рок какой-то!
— У меня нет жены. Я вдовец. Не напоминай мне про эту паскуду! — разозлился Пьер.
— Так что с этой парочкой? — спросил Харитон.
— Я готов поклясться, что парень — это Луиджи Манчини, последний любовник Жозефины, — мрачно ответил Большеухов. — Я видел его фотографию в "Горячих новостях". Его сфотографировали вместе с Жозефиной на лоджии отеля "Бончиани".
— Интересно, мне ты запрещаешь упоминать о твоей жене, а сам только о ней и говоришь, — снова вмешался поэт.
— Заглохни, графоман, — огрызнулся на него Ерофеев. — А ты уверен, что это действительно он?
— Уверен, — кивнул головой Большеухов. — У меня прекрасная память на лица.
— Ни хрена себе! — удивлённо причмокнул губами Харитон. — Вот это совпадение! Интересно, что ему здесь понадобилось?
— Плесни мне ещё коньячку, — попросил Пьер.
— Да, по такому случаю выпить не помешает, — согласился Ерофеев, разливая по стаканам остатки коньяка.
— Так вы говорите, что здесь постоянно кого-то убивают? — многозначительно произнёс Влад.
— Нет, речь идёт только о несчастных случаях, — поморщился Харитон. — До убийств дело пока ещё не доходило.
— Ничего, это дело поправимое, — пьяно усмехнулся поэт.
* * *
Предсмертный кошмар вздрогнул и открыл глаза. По его руке ползла огромная рогатая сине-зелёная гусеница.
Рокер вскрикнул и с отвращением взмахнул рукой. Описав дугу, гусеница плюхнулась в траву.
Алекс приподнялся и сел. Тело неприятно ныло. Он посмотрел на часы. Было шесть часов пятнадцать минут.
"Пора идти", подумал он.
Пошарив по карманам, он достал клубничную жвачку, кинул её в рот, зевнул, и, слегка прихрамывая, быстро зашагал вверх по дороге.
* * *
Лили Кюизо проснулась около восьми часов. Она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Девушка проглотила несколько захваченных из дома круассанов с шоколадным маслом, запила их минеральной водой и, быстро покидав в небольшой рюкзачок необходимые вещи, остановилась перед шкафом, прикидывая, что бы надеть.
В конце концов она выбрала облегающие джинсовые шорты и короткий оранжевый топик, открывавший татуировку на правом боку в точности такую же, как у принцессы Стефании. Надев светло-голубую джинсовую панаму с широкими полями и тёмные очки, Лили незаметно выскользула из бунгало и направилась к озеру. Отойдя от пансионата "Аэсбаль" метров на четыреста, Кюизо сняла панаму и очки, спрятала их в рюкзак и, распустив по плечам пышные светлые волосы, направилась к горному озеру.
