Сайрус А. Вильям, хоть и не был специалистом, все же имел достаточно случаев любоваться драгоценностями дам бостонского высшего света, чтоб понять: кольцо это должно стоить по меньшей мере три тысячи долларов. Сначала он заподозрил было, что Мика разыгрывает дурочку, пытаясь обмануть его. Однако ничто не вынуждало ее показывать драгоценность, которую перчатка вполне скрывала. Он поверил в искренность вдовы Росси и раз навсегда снял с нее всякие подозрения.
– Нравится вам?
– Не могу отрицать.
– Орландо должен был потратить немалую долю своих сбережений, чтобы купить его. И все это ради нелюбимой женщины?
– Вы правы, синьора.
Она тут же снова стала той счастливой девочкой, какую он знал.
– У меня сейчас свидание с Орландо в "Академии", можно ему сказать, что вы больше не подозреваете нас в этих ужасах?
– Пожалуйста...
– О! Вы просто ангел!
И не зная, видимо, иного способа выразить свою благодарность, она кинулась на шею Лекоку и расцеловала его. Сайрус А. Вильям поймал себя на том, что не без удовольствия отвечает на ее поцелуй, забыв о Валерии, наблюдавшей за ним со судорожно стиснутыми руками. Что до шофера, внимательного свидетеля этой сцены, то он думал, что его Лючия, застань она его целующим другую женщину, первым делом выцарапала бы той глаза, а там и до него бы добралась. Но эти американцы ничего не смыслили в любви.
Всякий, кто увидел бы Лекока, не сводящего глаз с удаляющейся фигуры Мики Росси, решил бы, что он очарован прелестной вдовой. На самом же деле Сайрус А. Вильям думал о другом: ведь для того, чтобы дарить подобные вещи своей возлюбленной, прекрасный Ланзолини должен располагать изрядными средствами. Отсюда было недалеко до заключения, что средства эти заключались в таинственно исчезнувшем чемодане Маттеини. Сайрус А. Вильям был уверен в правильности своего вывода. Ему теперь все стало ясно. Красавчик Орландо одним ударом убил двух зайцев. Оставалось только убедить Тарчинини задержать его и добиться признания, что, конечно, будет не так уж сложно.
Персей, впервые увидев Медузу, голову каковой был послан добыть, вряд ли так остолбенел, как Сайрус А. Вильям, когда он открыл дверцу такси и наткнулся на мисс Пирсон, о существовании которой совершенно забыл. Взгляд Валерии если и не обратил его в камень, то, во всяком случае, вернул к реальности и вселил опасения за свое будущее. Он попытался замаскировать смущение глупой улыбкой – той самой улыбкой, что украшает лицо всякого мужчины, знающего за собой вину, перед женщиной, законного гнева которой он имеет основания опасаться – и не очень уверенным тоном произнес:
– Извините, Вэл, что я...
Но его шаткая оборона была тут же сметена суровым голосом мисс Пирсон:
– Прежде сотрите омерзительные пятна, оставшиеся на вашем лице!
Лекок сконфуженно потер лицо, уничтожая следы Микиной помады. Валерия следила за его торопливым туалетом, напряженная, как струна, потом с ядовитой учтивостью осведомилась:
– А теперь не будете ли вы так любезны открыть мне, каковы ваши действительные отношения с этой женщиной?
– Уверяю вас, Валерия...
– Не лгите, это бесполезно и отвратительно!
– Даю вам слово, что...
– Довольно! Я не верю вам! Немедленно отвезите меня в отель!
Швейцар Рива Сан Лоренцо э Кавур не имел возможности исполнить свои профессиональные обязанности. Едва такси остановилось, мисс Пирсон спрыгнула на тротуар, пронеслась через холл, как смерч, требуя ключи таким голосом, каким, вероятно, Нельсон отдавал команды своим кораблям во время Трафальгарской битвы, скрылась в лифте и унеслась. Пока Сайрус А. Вильям расплачивался, шофер успел дать совет:
– Вы не давайте ей взять верх, синьор... Если женщина дрянь, так она дрянь и есть, и никто тут ничего не поделает, даже сам Господь Бог. Так что нечего и пытаться. Лучше удрать, пока не поздно, а то, если поженитесь, то это надолго... а ваша дама, если хотите знать мое мнение, кажется не слишком-то уживчивой...
Едва Лекок вошел в свою комнату, к нему влетел Мэтью Д. Овид Пирсон:
– Что вы сделали с Валерией?
– Я? Ничего.
– Она сейчас у меня, рыдает, прерываясь только для того, чтоб осыпать вас проклятиями! Каково это человеку, который хочет отдохнуть? Она вернула вам слово?
– Понятия не имею!
– Слава Богу! Я боялся худшего. Понимаете, Сайрус, я уже двадцать пять лет терплю Валерию... По-моему, этого достаточно, пусть теперь кто-нибудь другой!
– У вас очень своеобразная манера ободрять...
– Я даю за дочерью порядочно долларов, а моя смерть принесет ей столько, что мне нет нужды золотить пилюлю претендентам на ее руку. Скажите, Сайрус, какого дьявола вы повезли ее к своей любовнице?
– Пирсон, ваша наследница ни черта не способна понять!
– Да, правда, но она всегда была достаточно богата, чтоб не иметь необходимости что-либо понимать: ей довольно было приказывать.
– Я занят одним делом и хотел бы закончить его до отъезда.
– Каким делом?
– Поисками убийцы.
– А при чем тут эта экспансивная особа?
– Она любовница убийцы. Через нее я могу узнать недостающие данные.
– И, значит, чтоб привлечь ее на свою сторону, вы и целуете ее посреди улицы на глазах Валерии?
– Это не я, это она меня поцеловала!
– В благодарность за то, что вы собираетесь арестовать ее любовника?
Лекок вкратце обрисовал Пирсону ситуацию и характер синьоры Росси. Мэтью Д. Овид все прекрасно понял и хлопнул собеседника по плечу:
– По-моему, все это вполне прилично, мой мальчик. Пойду объясню Валерии. Я поженю вас через пять недель и поеду отдыхать в Европу. Вы тогда не забудьте дать мне адрес этой милой дамы...
Пирсон, по-видимому, нашел такие слова, которые подействовали на его дочь, ибо к завтраку Валерия сошла со спокойным и даже почти любезным лицом. Она подала руку Лекоку:
– Извините, Сайрус, и не сердитесь за мою ревность... но эта страна действует мне на нервы. К счастью, через сутки мы отсюда уедем!
Завтрак прошел в обстановке если не веселой, то хоть терпимой, и хотя Валерия отказалась отведать итальянские блюда, но по крайней мере, она не навязывала окружающим своего мнения о вкусной и здоровой пище. Сайрус А. Вильям был ей за это признателен. За десертом он попросил разрешения позвонить. Разрешение было ему дано, и он поспешил успокоить свою совесть, сообщив Тарчинини об утренних похождениях.
Комиссар, поднятый из-за стола – чего он терпеть не мог – был сначала не в духе.
– Что такое?.. А, это вы, Билл? Что случилось?
– Ромео, я только что говорил с Микой Росси...
– Да вы мне уже рассказывали.
– Нет, я еще раз виделся с ней...
С наивозможной краткостью он пересказал всю сцену с молодой вдовой. Тарчинини не выказывал интереса, пока американец не рассказал о кольце.
– Вы уверены в своей оценке этой драгоценности?
– Уверен.
– Тогда приходите, выпьем кофе и обсудим все это...
– Не могу. Я забыл вам сказать, что моя невеста Валерия я Пирсон, ее отец, сейчас здесь со мной в отеле. Они приехали за мной. Мы отбываем завтра в час дня.
– А!.. Рад буду с ними познакомиться... Не придете ли с ними ко мне обедать сегодня вечером?
– Ладно, спасибо.
– Я займусь этим делом с кольцом. Где мне вас искать, если будет нужно?
– Я буду в отеле.
– Ну, до скорого, может быть, и во всяком случае, до вечера!
* * *
Поскольку Сайрус А. Вильям позаботился объявить, что весь день никуда не уйдет, разве что по срочному вызову, Валерия не выразила особого недовольства по поводу приглашения Тарчинини. Тем не менее она пожелала узнать, каково положение комиссара в веронском высшем обществе, и, когда жених уверил ее, что тот принадлежит к значительным особам, была вполне удовлетворена.
Оставив дочь и будущего зятя, Мэтью Д. Овид удалился в свою комнату, собираясь посредством сиесты, соответствующей местным обычаям, изгнать последние следы похмелья. Утонув в кресле, более располагающем ко сну, чем к размышлениям, Сайрус А. Вильям, все мысли которого были заняты тем, что может делать сейчас Тарчинини, уже отчаивался дожить до конца этого невыносимого дня, слушая и не слыша Валерию, расписывающую их будущую совместную жизнь. Тоска Лекока усугубилась, когда он представил, сколько воскресений предстоит ему провести вот так, наедине с Валерией. Часы тянулись. Сайрус А. Вильям зевал, Валерия продолжала говорить. Вдруг около пяти часов мукам молодого человека настал конец. В гостиную вошел слуга и объявил:
– Синьора Лекока к телефону!
Жених мисс Пирсон кинулся к телефону. Звонил Тарчинини.
– Билл? Я за вами сейчас заеду. Ждите на тротуаре. Останавливаться некогда. Поторопитесь!
– Но, Ромео, что...
– Узнаете!
Тарчинини повесил трубку, не дав американцу переспросить. Валерия только покорно вздохнула, узнав, что жених уходит. Полная решимости терпеть и молчать, она считала часы, которые еще предстояло провести в этом городе, причисленном ею к библейским городам, разрушенным гневом Всевышнего, который в те времена больше следил за нравственностью своих созданий.
