— Не сомневаюсь.
Мое сочувствие не тронуло Глорию.
— Еще бы! — фыркнула она. — Эта нахалка даже заявила, что за пять долларов Эдди родную бабушку продаст!
Я насторожилась. Любопытно. Похоже, Сиси видела людей насквозь. Что придавало делу новый оттенок. Не включить ли мисс Смак в постоянно пополнявшийся список "Людей, которые не прольют ни слезинки по безвременно ушедшему от нас Эдварду Бартлету"?
Конечно, попадание в этот список чревато неприятными последствиями. Например, вас немедленно могут превратить в главного подозреваемого. Мое имя в этом списке несомненно значилось, и все думали, что Бартлета убила я. Мне еще сильнее захотелось побеседовать с коварной подружкой Глории.
Перед нами замаячил внушительный каменный фасад "Ивового Гребня". Я бывала здесь прежде, показывала квартиры, выставленные на продажу, и знала, что в этой крепости имеется не только привратник, но и охрана. Довольно хилая, но вполне достаточная, чтобы создать дому репутацию уютного гнездышка для тех, у кого денег куры не клюют. Если петляющей подъездной дорожки и дубовых дверей парадного входа с затемненными стеклами покажется мало, то каменный флигель для охранника, проверяющего каждого визитера, довершит дело.
Легче получить разрешение прогуляться босиком по золотым запасам Соединенных Штатов, чем проникнуть в "Ивовый Гребень".
Зная все это, я была исполнена решимости не подпустить Глорию к охраннику. Матиас, очевидно, стремился к тому же. Едва нажав на тормоза, он открыл дверцу и откинул переднее сиденье, помогая мне выбраться. Выпустить нашу спутницу он и не подумал.
— Эй, а меня вы с собой берете? — всполошилась толстуха.
— Нет, пока нет! — хором выпалили мы с Матиасом.
— Не утруждайте себя, — постаралась я смягчить удар. — Посидите здесь, а я пойду переговорю с охраной.
Не дождавшись благодарности за великую услугу, которую будто бы ей оказываю, я рванула к каменному флигелю: а вдруг Глория решит, что не нуждается в услугах? Тем более в моих.
Уже на ходу я услышала, как Матиас вновь садится в машину.
— Итак, часто вы здесь бывали? — Похоже, он уже исчерпал все темы для светской беседы и перешел к протокольным вопросам.
Сначала я назвала девушке-охраннице имя Глории, поскольку Сесилии Смак оно было знакомо, потом свое и Матиаса. Пока девушка звонила, выясняя, можно ли нас впустить, я огляделась. "Ивовый Гребень" утопал в магнолиях. У парадного подъезда росло могучее дерево, еще два в узком дворике и три на лужайке сбоку от дома. Магнолии служили доказательством сразу двух пунктов: во-первых, обитатели "Ивового Гребня" очень богаты, во-вторых, Луисвиль действительно находится на юге.
Последняя мысль не нова. Я прожила здесь всю жизнь и никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь сомневался в южном статусе Луисвиля. Это считалось само собой разумеющимся. Хотя какую бы карту США вы ни взяли, на любой отлично видно, что наш город расположен не на севере и не на юге, но точно посередине.
Подозреваю, что и простые луисвильцы, и обитатели "Ивового Гребня" настаивают на своей принадлежности к югу по одним и тем же соображениям: Юг звучит куда шикарнее, чем Середина.
Сиси Смак, вероятно, согласилась нас принять, потому что девушка протянула мне регистрационный листок.
— Распишитесь, пожалуйста.
Наступил напряженный момент. Матиасу и Глории также придется заполнить нужную графу. Но сумеет ли толстуха поставить хотя бы крестик, не говоря уж о том, чтобы начертать свое имя? К счастью, девушка в форме добродушно предложила:
— Распишитесь и за остальных. Все так делают.
Это было вопиющим нарушением правил безопасности, но я не стала спорить. Сделала, что мне велели, и вернулась к машине.
Следующий опасный момент наступил, когда Матиас, передав мне конверт с фотографиями, принялся помогать Глории выйти из машины. Стоило той ступить на твердую землю, как ее зашатало из стороны в сторону. Я испугалась, что толстуха не доберется до подъезда на своих двоих. Но нет, тяжело повиснув на Матиасе, она преодолела дистанцию, как и подобает стойкому оловянному солдатику.
Вот только песен больше не пела. Поразительно, но она даже не мурлыкала себе под нос, пока мы тащились к парадному. Все свое внимание Глория сосредоточила на ногах, осторожно ставя их одну перед другой.
"Добро" охраны дает вам пропуск в элитное общество. Привратник не только распахнул перед нами дверь, но и отдал честь, прикоснувшись пальцами к шляпе, словно приветствовал английскую королеву.
Глория пришла в восторг. Пройдя сквозь дубовые двери, она широко улыбнулась привратнику и отсалютовала в ответ, похлопав ладонью по зеленому бантику в рыжей шевелюре.
В таких местах, как холл "Ивового Гребня", невольно переходишь на шепот. Минуя зеркала в золотых рамах с лиственным орнаментом, огромные филодендроны в горшках и антикварные канапе, расставленные по углам, мы с Матиасом переговаривались приглушенным тоном распорядителей похорон:
— Какой этаж?
— Сказали, третий.
Роскошь, вынудившая нас с Матиасом понизить голос, нисколько не смутила Глорию.
— Ух ты! — гаркнула она. — Разве это не высший класс, а?
В холле я насчитала четырех людей. Все они обернулись на замечание толстухи. Все четверо были седовласы и смотрели неодобрительно.
Энергичным кивком я дала понять нашей спутнице, что слышала ее и повторять нет нужды, и отвернулась, дабы оборвать ее излияния.
Благодаря мягкому свету, струившемуся из медных бра на стенах, мраморным плитам на полу и деревянным панелям благородных синих оттенков в холле "Ивового Гребня" чувствуешь себя, как в соборе. Если, конечно, найдется собор просторный, как футбольное поле, с огромной хрустальной люстрой на потолке и журчащим фонтаном в центре.
И проститутка живет в таких условиях. Вот уж действительно ирония судьбы!
Матиас, вероятно, тоже ощутил эту иронию.
— Ты уверена, что мы не ошиблись адресом? — прошептал он. — Очень уж это место не похоже на…
— Да тут она живет, все правильно! — перебила Глория. Матиас по-прежнему поддерживал ее из опасения, как бы дамочка не рухнула по дороге и нам не пришлось втаскивать безжизненное тело в лифт. — Мне ли не знать, я не раз наведывалась к ней в гости.
Пройдя не меньше тридцати ярдов по футбольному холлу, мы поравнялись с антикварным резным столом, за которым восседал человек в строгом костюме. Он вежливо указал на лифт с дверьми из орехового дерева.
Я тоже бывала здесь. Несколько раз. И никогда парень за резным столом ничего другого не делал. В конце концов я решила, что для того его и наняли, чтобы указывать на лифт плавным мановением руки, не издавая при этом ни звука.
Даже лифт в этом доме умел вести себя тихо. Его двери распахнулись без малейшего шороха. Но то, что умел лифт, было китайской грамотой для Глории. Когда двери лифта открылись, она присвистнула. В том, что седовласые головы опять повернулись в нашу сторону, не было ничего удивительного. Удивительно, что охрана не прибежала, ведь акустика была прекрасная.
— Какой шик! — Глория глянула на меня. — Теперь вы понимаете, почему я и за миллион лет не догадалась бы, что Сиси Смак — шлюха?
Возможно, мне почудилось, но последнее слово прозвучало особенно громко и гулким эхом прокатилось по холлу.
Языком Глория ворочала уже много лучше, посему не было никакой надежды, что ее слов не разберут. Матиас, например, отлично разобрал. Он вдруг издал странный звук, словно его душили. И уж наверняка трубный глас Глории достиг ушей всех присутствовавших. Пока мы с Матиасом запихивали толстуху в лифт, я не удержалась и украдкой оглянулась.
Четверо седовласых и парень за резным столом застыли с открытыми ртами.
Вероятность, что в этом доме живет еще кто-нибудь по имени Сиси Смак, была ничтожна мала. Мне ни в коем случае не хотелось нести ответственность за разрушение той новой жизни, которую устроила для себя бывшая проститутка. И я ляпнула первое, что пришло в голову, стараясь говорить так же громко, как Глория:
— Да, да, Сиси шьет ух как! Получше всяких карденов! Мастерица хоть куда!
Вряд ли аудитория купилась на эту уловку. Однако, на мой взгляд, я удачно вышла из положения, учитывая, что времени на раздумья не было. Матиас придерживался иного мнения.
Он посмотрел на меня как на чокнутую. Глория была с ним согласна:
— Сиси? Да она в жизни иголки в руках не держала! Чего это вы несете?
Двери лифта бесшумно закрылись.
Оправдываться не имело смысла. Боюсь, Глория не поняла бы. Но она и не ждала моих оправданий, потому что тут же потеряла ко мне интерес.
Вывалившись из лифта на третьем этаже, Глория торопливо заковыляла к квартире № 302. К счастью, дверь находилась в двух шагах от лифта. Толстуха нажала на кнопку звонка, умудрившись не промахнуться. Держалась она довольно прямо.
