и твои друзья, – невозмутимо ответила Тамара Георгиевна. – И единственный шанс помочь им – сейчас нам с тобой заткнуться и заняться уже делом.
Фима была обеими руками только «за».
И Тамара Георгиевна раскинула карты. Ничего хитрого в ее гадании не было, хотя Фима, как ни пыталась, так и не смогла уловить какой-то системы. Казалось, что Тамара Георгиевна раскидывает карты в произвольном, одной ей ведомом порядке, иногда останавливается и напряженно вглядывается в получившиеся комбинации, иногда сметает их со стола, даже не удостоив беглого взгляда.
Фима хотела пошутить по этому поводу, но Аделаида, которая стояла рядом, выглядела такой бледной и напуганной, что Фима не осмелилась открыть рот.
Наконец Тамара Георгиевна сгребла карты правой рукой, потом накрыла их левой и откинулась на спинку стула.
– Все! – прошептала она. – Карты сказали мне, как нам быть дальше!
И устремив на Фиму пронзительный взгляд, она скомандовала:
– Раздевайся!
Фима не осмелилась спорить. Но когда она скинула верхнюю одежду и взялась за лифчик, Тамара Георгиевна ее остановила:
– Довольно!
Потом взглянула на служанку:
– Аделаида, ты остаешься тут! Спрячься и до моего возвращения не показывайся никому на глаза. Мы поедем вдвоем с девочкой. Отдай ей свою одежду.
Аделаида даже не пикнула. То ли была приучена выполнять приказы без лишних пререканий, то ли этот приказ вполне согласовался с ее собственными планами.
Честно говоря, Фима ее понимала. Куда приятней остаться в доме, который хорошо изучила и в котором у тебя есть шанс укрыться от чужих глаз и выжить, чем тащиться куда-то за своей хозяйкой, которая выглядела крайне взбудораженной.
– Сегодня все решится! – приговаривала она, наблюдая за перевоплощением Фимы.
При этом она притопывала ногами и хлопала себя по бокам руками, словно бы одолевавшее ее волнение, так или иначе, требовало выхода наружу. От окна она не отходила, внимательно наблюдая за подъездной аллеей. И когда на ней показался кортеж из трех черных машин, кивнула головой.
– Поехали, голубчики! Ну, девчонки, теперь наш выход!
Фима с Аделаидой были примерно одного роста и комплекции, так что с подбором одежды проблем не встало. Единственное, что цвет волос у девушек отличался. Аделаида являлась обладательницей густых светлых волос, которые еще и завивались красивой волной. Но проблему решил парик, который нашелся в закромах у Тамары Георгиевны.
– Как специально на прошлой неделе его купила! Прямо почувствовала, что он мне нужен!
Следующим этапом их операции было покинуть дом.
– Если ты готова, то идем прямо сейчас, – заявила Тамара Георгиевна, нацепляя на голову огромную красную шляпу, украшенную пышными перьями. – Держи мою сумку. Аделаида всегда ее носит за мной! И следуй в одном шаге позади меня. С правой стороны. Головы не поднимай. Издалека ты похожа на Аделаиду, но стоит охране увидеть твою мордашку, все, пиши пропало.
Вдвоем они вышли из сравнительно безопасных покоев Тамары Георгиевны в ту часть дома, где им на каждом шагу могло грозить разоблачение, а вслед за ним и гибель.
– Муж уже уехал. Молись, чтобы он не оставил на мой счет никаких распоряжений.
– Каких, например?
– Ну, чтобы меня никуда не выпускали, например.
Услышав это, Фима, с одной стороны, еще сильней испугалась, а с другой – обрадовалась, потому что после этого заявления хозяйки дома окончательно поверила в то, что Тамара Георгиевна на их стороне.
– Мы с тобой сейчас идем в гараж. Обычно я так не делаю, будем импровизировать.
Гараж находился в цокольном этаже дома. Как выяснилось, в личном владении Тамары Георгиевны было целых две машины. Одна повседневная, вторая для торжественных случаев, хотя Фима не увидела между ними особой разницы. Обе машины были предназначены для элиты и стоить должны были кучу денег. Тут впору было вспомнить о том, что скупостью Хозяин отнюдь не страдал, у него были совсем другие недостатки.
В гараже было прохладно и совсем тихо. Не было видно ни души. Фима уже начала надеяться, что их план выскользнуть из дома, никого об этом не оповещая, удастся, но не тут-то было. Стоило им спуститься в гараж, как словно бы откуда ни возьмись появился охранник.
– Тамара Георгиевна, а что же вы своими ножками? Где этот балбес Федор, которому поручено вас всюду возить?
– Надоел он мне. Все время трясется и просит, чтобы я его от Толика защитила. Говорит, что боится. Дескать, Углова повязали, двух новеньких тоже, теперь неизвестно, что они под пытками скажут. Сама вся на нервах, а еще этот дурак рядом трясется. Не хочу его терпеть! Сама за руль сяду. Мы с Адкой решили проветриться. Открывай дверь!
Охранник смутился:
– Так не положено, Тамара Георгиевна.
– Вот еще что за новости? Кем не положено?
– Так супругом вашим и не положено.
– С каких это пор?
– А с тех самых пор, как сегодня они уезжали, а мне строгим голосом напутствие дали, мол, ежели Тамара Георгиевна куда-нибудь проветриться захотят, то пусть в парке нашем гуляют. А из дома ее не выпускать.
Тамара Георгиевна сделала вид, что для нее это полнейшая неожиданность и шок. Уговаривать охранника она не стала. Вместо этого притворилась, что такая новость вызывает в ней предобморочное состояние. Схватилась за голову, потом за сердце, затем потребовала, чтобы «Адка» дала ей капли.
Фима открыла сумку и начала копаться в ее содержимом. Как на грех, флакон с лекарством упорно не находился, а Тамара Георгиевна не могла ждать.
– Ах, какая же ты неловкая! Дура! Дай сюда!
И, вырвав сумку из рук Фимы, она пошарила внутри нее, а затем стремительно выхватила пистолет. Фима не успела даже испугаться, как Тамара Георгиевна уже начала палить. Первый выстрел был произведен в камеру, вторым она нейтрализовала охранника. Убивать не стала, но ногу она ему прострелила и пообещала, что следующий выстрел станет для него роковым.
Затем между этими двумя состоялся короткий диалог:
– Жить хочешь? – спросила Тамара Георгиевна у охранника.
– Хочу.
– Вот и я тоже хочу. И все мы хотим. А муженек мой рано или поздно на каждого из нас найдет к чему придраться. А расправа у него всегда одинаковая и очень короткая. Так что лежи и не мешай мне.
– Так вы что же… Против Хозяина что-то задумали?
– Устранить его хочу.
– Что ж вы сразу мне об этом не сказали! Тогда я всей душой с вами!
И охранник щелкнул пультом. Дверь гаража начала медленно открываться, а он сам, сложив руки на груди, сделал вид, что отключился от всего происходящего.
– Если что, – предупредил он, – то я сопротивлялся, как лев.
И закрыл глаза, чтобы не видеть всего
