Неужели она думала, что я выпускаю информационный бюллетень с грязными подробностями каждого дела, за которое берусь?
Дама похлопала собачку по голове, как будто это не я, а её домашний любимец правильно ответил на вопрос.
— Вы отвечаете за свои слова? Мне нужен частный детектив, понимаете, а не какой-нибудь там. Потому что проблемы у меня именно частного характера.
Она могла не продолжать. Я немедленно сделал сверхтактичное и предусмотрительное лицо.
— Мэм, — проворковал я страшно искренним голосом, — строжайшая конфиденциальность в этих стенах гарантируется.
Посетительница склонила голову набок. Так делает собака, когда не понимает ваших слов. Я перефразировал свою мысль:
— Я — самый частный из всех частных детективов.
Гостья склонила голову к другому плечу.
— Точно вам говорю, — добавил я. — Я вообще ни с кем не разговариваю.
Боже правый! Неужели я скажу что угодно, лишь бы удержать клиента? Еще немного — и я, наверное, стал бы её убеждать, что не разговариваю даже с самим собой. Дама изучала меня — внимательно и подробно. То же самое делала её собачка. Из них двоих собачка глядела куда более дружелюбно. А между тем в гортани у неё журчало тихое, сдержанное рычание.
— Что ж, лицо ваше и впрямь не располагает к обмену сплетнями, сказала она наконец.
Я сделал вид, что принял это за комплимент, хотя прекрасно понял, что дама была далека от комплиментов. И опять сделал движение в сторону двери.
— Со мной никто никогда сплетнями не делится, — сказал я.
Дайте мне ещё одну-две секунды, и я объявлю, что с таким лицом, как мое, невозможно даже иметь друзей, так что не извольте беспокоиться, что я что-то кому-то расскажу. Поэтому я поспешил распахнуть двери кабинета и пригласить гостью, пока окончательно не низверг себя в бездну позора.
Она помедлила ещё мгновение, и наконец, вплыла в комнату, сказав при этом:
— Так и быть, но смотрите, лучше бы вам действительно оказаться частным детективом, ясно? Потому что я не желаю, чтобы мои слова разлетелись по всему Пиджин-Форку. Ежели что, то ваши орешки пришлют вам по почте в картонной коробке, так и знайте.
Я улыбался, но при этих словах улыбка моя примерзла к щекам. Какой милый и деликатный способ выражаться. Будучи нежно привязанным к упомянутым частям тела, я начал уже сомневаться, так ли мне сильно хочется заполучить эту леди в клиенты.
По её улыбке можно было судить, что отделение и соответствующая упаковка пары моих любимых органов — это не пустая угроза.
— Я — Мейдин Пакетт, — сказала она, — а это — Пупсик. — Она выставила правую ладонь для рукопожатия, а в левой протянула мне пуделя.
Не сообразив, надо ли пожимать собачку, я машинально потянулся к её правой ладони. Но когда мои пальцы оказались на расстоянии сантиметра от головы Пупсика, он зарычал, обнажая впечатляющий набор маленьких, острых зубок. Я отдернул руку.
Мейдин улыбнулась.
— Ну, разве это не прелесть что такое?
Честно говоря, парочка пираний наверняка оказалась бы намного приветливее этой крошки, но я кивнул.
Мейдин страстно чмокнула Пупсика в макушку.
— Хороший мальчик, — сказала она. И, оглянувшись на меня, добавила: Отличный защитник.
С этими словами Мейдин вошла в дверь. Она успела сделать всего несколько шагов, и вдруг остановилась как вкопанная.
Ну, хорошо, признаю, у меня немного не прибрано. Мельба, например, называет мой офис Бермудским Прямоугольником и утверждает, что некая неведомая сила всосала все журналы, газеты и прочий хлам в радиусе пяти миль вокруг и выплюнула все это на пол моего кабинета. Мельба склонна преувеличивать.
— Батюшки святы, — охнула Мейдин, вцепившись в собачонку.
Я смахнул прямо на пол кипу журналов со стула и жестом пригласил посетительницу сесть. В течение нескольких секунд она размышляла, насколько это безопасно, потом наконец уселась. После чего мне было продемонстрировано, насколько точно имя домашнего любимца соответствует его сущности. Мейдин поставила сумочку на пол, рядом с сумочкой поставила Пупсика и выудила пачку сигарет и зажигалку из бокового кармашка. Песик незамедлительно подошел к ближайшей куче журналов. И принял до боли знакомую позу. И поднатужился. И напупсил. Несоразмерно много, для своих размеров.
Как видно, ситуация довольно заурядная в жизни Пупсика, потому что Мейдин ничуть не удивилась. Она спокойно закурила и сказала:
— Ох уж этот Пупсик. Разве можно его не любить.
Честно говоря, единственное чувство, которое я питал к негодной собачонке — это острое желание всыпать ему по первое число.
Мейдин почему-то не спешила убирать за своим чадом. Глубоко затянувшись душистым дымом, она изрекла:
— Знаете, если бы повсюду не валялось столько бумаг, Пупсику и в голову бы не пришло учудить такое.
Но я почему-то был убежден, что эта остроумная мысль все равно посетила бы его пупсиные мозги.
Мейдин покашляла.
— Итак, вы сказали, что вы частный детектив, да?
Я молчал. Неужели с этой ароматной декорацией интерьера под носом можно просто сидеть и мило болтать о том, о сем?
— Да, частный, — ответил я и пошел к опупсиным журналам.
Песик, вероятно, решил, что мои намерения не ограничиваются уборкой, и боязливо спрятался за хозяйкины ноги, под прикрытие золотистого пальто.
Мейдин снова затянулась.
— Ну, что ж, тогда… — тряхнув копной светлых волос, проговорила она неожиданно торопливо. — У меня с мужем, Дуайтом, есть проблемы. Ну, вы понимаете… Супруг — жесткий.
Я собирал журналы, декорированные Пупсиком, но при этих словах застыл, обернувшись к Мейдин. Жесткий супруг?! В каком это, черт возьми, смысле как матрас?
Она громко вздохнула.
— Я, конечно, понимаю, при вашей работе с такими проблемами чуть не каждый день сталкиваешься, и то, что я скажу, вас ничуть не удивит…
О, нет, что вы, удивляться мне просто некогда. Я слишком занят: пытаюсь понять, о чем идет речь, и таскаю благоухающие журналы в мусорную корзину.
Мейдин слегка покраснела. Однако, вовсе не по причине полного отсутствия у Пупсика принципов морали и этикета.
— Мы с Дуайтом женаты уже семь лет, и между нами, как бы это выразиться, всегда витал душок подозрений в… э-э… в неверности.
Я еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Супружеские проблемы! Вот о чем она говорила. Супружеские, а не супруг жесткий. Вот оболтус! Я с достоинством вернулся на месте и сделал самое что ни на есть профессиональное лицо. Это потребовало некоторых усилий, потому что в уме у меня крутилось вовсе непрофессиональное: Слава тебе Господи, похоже, меня хотят нанять.
Мейдин обращалась, кажется, к Пупсику. Пес, глядя на меня, совсем вжался в хозяйку и залез ей на правый туфель.
— Я понимаю, что это обыденная для частных детективов работа, и… в общем… я подумала… в общем… если бы вы могли сделать для меня кое-какие фотографии…
Мейдин совсем растерялась от смущения, и я жестом остановил её. Мне стало ясно, к чему она клонит. Я наклонился к ней поближе и постарался надеть на лицо маску сочувствия. Хотя это было непросто, потому что корзина для мусора с Пупсиковым творчеством была довольно близко от моего носа, слишком близко! Но я надеялся, что Мейдин примет мои прищуренные глаза и поневоле кривившиеся губы за выражение крайней сосредоточенности.
— По-моему, я понимаю, о чем вы меня хотите просить.
Как бы потактичнее спросить то, о чем мне необходимо знать? Недолго думая, я просто выпалил:
— Когда именно вы начали подозревать своего мужа в измене?
Мне страшно не хотелось её смущать, но без этой информации обойтись невозможно. У частных детективов есть одно правило: Если не раздобыл инкриминирующие фотографии за первые три месяца побочной любовной связи одного из супругов, потом их уже не раздобыть. Потому что после первых трех месяцев новая подружка — или друг, если изменяет жена, — начинает предъявлять требования. И уж после этого все, что вы сможете подглядеть, это как любовнички сидят в ресторане и выясняют отношения.
Я, конечно, ожидал, что мои слова вызовут сильную реакцию, но не такую.
— Что?! — завопила Мейдин, задохнувшись.
Мне не хотелось повторять, но пришлось.
— Когда, по-вашему, супруг начал вам изменять?
Мейдин замигала, чем сильно напомнила Пупсика.
— Дуайт? — переспросила она. — Вы что, шутите? Да кому придет в голову заводить роман с Дуайтом?
Впечатляющая характеристика, Дуайту наверняка понравилась бы.
— Но, миссис Пакетт, вы сказали…
Мейдин глубоко затянулась.
— Не я подозреваю Дуайта. Дуайт подозревает меня, — она затрясла головой. — Можете себе представить? Просто ума не приложу, откуда он взял такую безумную мысль.
Я окинул взглядом её декольте, обтягивающие леопардовые лосины и туфли на шпильке. Как говаривал мой папа, К чему рекламировать, если не продаешь?
