— Нет, — пожала плечами Верка. — Я перебрала и спать захотела, ушла в дальнюю комнату и отрубилась.
— А до этого?
— Да ничего особенного, ели, пили, танцевали… Вы ведь тоже там были, должны знать.
Мы с Люськой потупились.
— А, понятно, вы же с этих красавчиков глаз не спускали, так что вряд ли что вокруг замечали…
Я подумала, что я-то как раз много чего заметила, и вздохнула с трагичностью актрисы драмтеатра.
— А тебе Васька в последнее время ни о чем необычном не говорил?
— Да нет вроде. Трындел, как всегда, о больших деньгах, только откуда им взяться? У него при слове работа нервный тик начинался, дольше трех недель нигде не задерживался.
Мы задали еще пару вопросов и распрощались.
— Все ясно, — глубокомысленно изрекла Люська, едва мы оказались на улице. — Васька что-то пронюхал и задумал поживиться, вот его и пришили.
— И что дальше? Сомневаюсь, что он оповестил широкую общественность о своем намерении подзаработать с упоминанием имени того, кого решил пощипать.
— Поспрашивай Мишку своего, вдруг он чего на той пьянке приметил…
— Не думаю, что он придет в восторг от моих вопросов.
— А ты сделай так, чтоб пришел. В твоем возрасте и с твоей внешностью пора научиться мужиками вертеть, — принялась наставлять Люська.
— Не хочу я ни кем вертеть, — оскорбилась я. — Меня привлекают исключительно простые и честные отношения.
— Простые и честные, конечно, хорошо, но и на благо расследования не мешало бы потрудиться.
— Ладно-ладно, потружусь, — быстро согласилась я, лишь бы подружка отвязалась.
— Вот и превосходно, — тульским самоваром засияла та. — Ты уж постарайся. Улыбочка поярче, юбочка покороче…
— Заткнись, — с материнской нежностью попросила я.
Подруга скуксилась, а мне в голову пришла очередная идея.
— Ты тоже будешь трудиться ради восстановления справедливости, — оповестила я Люсьенду.
— И что делать надо?
— Поинтересуйся у своего, что за гости у Васьки были, только осторожно, чтобы не понял, что мы убийством заинтересовались.
— Служу России, — козырнула Люська с залихватской улыбкой.
Вечер выдался замечательным — тепло, на небе ни облачка, еще и птички посвистывают… Настроение было под стать погоде, ни о каких убийствах вспоминать не хотелось. Но пришлось, потому что Миша спросил:
— Что там у тебя в подъезде произошло?
— Ваську убили.
— Грабитель?
— Вряд ли. К нам в дом так просто не зайдешь, да и брать у Васьки особо нечего…
— Тогда что?
Я вздохнула и в который раз поведала о подслушанном разговоре. Миша внимал и мрачнел на глазах.
— Если я правильно понял, убийца кто-то из наших знакомых, а ты, вместо того, чтобы рассказать все полиции и уехать подальше, решила примерить роль сыщика без страха и упрека? У меня просто нет слов…
— И что ты предлагаешь? В полиции меня и слушать не станут, а преступники тем временем еще кого-нибудь грохнут.
— Это меня и беспокоит. Ты влезешь куда не надо и тебя попросту уберут.
— И ты хочешь, чтобы я сделала вид, что ничего не знаю? — искренне возмутилась я.
— Вот именно. А еще хочу, чтобы ты переехала ко мне, дома тебе опасно находиться. Пойми, милая, есть ситуации, когда лучше притвориться слепоглухонемым, дабы избежать неприятностей. Тебе что, жизнь не дорога? Бросай заниматься самодеятельностью и переезжай ко мне, — повторил он.
— И не подумаю! Убийцы будут разгуливать на свободе, а я засяду в углу, наблюдая за их подвигами? Вот уж дудки!
— В таком случае, я сам к тебе перееду, — категорично заявил Миша.
Я хотела возмутиться, но он схватил меня за руку и потащил к стоянке такси.
* * *
Переступив порог моей квартиры, Миша с интересом огляделся.
— Уютненько, — вынес он вердикт.
— Ага, — фыркнула я, — еще скажи, бедненько, но чистенько.
— Чего ты злишься? Я же о твоей безопасности забочусь, а ты ворчишь, вместо того, чтобы это ценить, — обиженно забухтел Мишка.
Я махнула рукой и отправилась на кухню готовить ужин. Руки машинально выполняли свою работу, а в голове теснились мысли. Похоже, мое расследование заканчивается, так и не начавшись. Вера ничего ценного не рассказала, Миша, если что-то и знает, откровенничать не собирается… Можно, конечно, обойти всех, присутствовавших на той памятной пьянке, плюс Васькиных родственников и знакомых, только вряд ли это что-то даст. И что остается? Подобраться к полукриминальному деятелю Фролову и выяснить, кто обтяпывает свои делишки у него под носом. Только как это сделать? Заявиться к нему и порадовать: «Так и так, гражданин Фролов, я знаю, что вы занимаетесь крышеванием наших почтенных бизнесменов, посему хочу предупредить — кто-то из вашей команды подрабатывает на стороне в обход ваших интересов…» и так далее и тому подобное. Полный бред. Фролов либо не поверит и засмеется мне в лицо, либо посчитает, что я слишком много знаю… Думаю, не надо вам объяснять, что случается с обладателями лишней информации. Ну и положеньице!.. Наверное, я бы еще долго ломала голову над извечным «Что делать?», но тут Миша поинтересовался:
— О чем ты так усиленно думаешь, что моих вопросов не слышишь?
К тому моменту мы уже сидели за столом, Миша о чем-то спрашивал, но ответа не дождался, и это нему совсем не понравилось.
Я судорожно пыталась что-нибудь придумать, но вранье не понадобилось.
— Все ясно, — мигом разозлился сердечный друг. — Слава Шерлока Холмса покоя не дает? Тебе что, неприятностей захотелось? Да ты подумала…
Далее в течение десяти минут Мишка усиленно пытался вправить мне мозги, не замечая, что я вновь погрузилась в размышления и попросту ничего не слышу. Наконец ему надоело сотрясать воздух и он ласково попросил:
— Милая, давай пошлем все к черту и уедем отдыхать. Куда ты хочешь? В Турцию? Во Францию? В Италию? Три недели вдвоем, только ты и я…
— Никуда не хочу, — отрубила я.
Миша открыл рот, намереваясь продолжить нравоучения, но я трусливо покинула поле боя.
На следующее утро я встала ни свет ни заря и тихо смылась из дома. Выяснять с Мишкой отношения совсем не улыбалось. Выйдя из квартиры, я задумалась. В одиннадцать мне надлежало быть в редакции одного из журналов, куда я отдавала свои опусы. Но до одиннадцати еще два с лишним часа. И я позвонила в Люськину дверь.
Подруга долго не открывала, а когда открыла, стало ясно, чем она занималась всю ночь.
— Ну ты даешь, — вознегодовала Люся. — На часы смотрела? Нормальные люди в это время еще десятый сон видят…
— А ты забыла, во сколько вчера ко мне притащилась? Все твои поступки возвращаются тебе же, закон бумеранга, слышала?
— Не умничай с утра пораньше, — буркнула Люська. — Знаешь, как спать охота?
Я хмыкнула.
— А тебе-то чего не спится? — хитро прищурилась подружка. — Только не говори, что дрыхла всю ночь как сурок.
— А что в этом странного? Ночью люди обычно спят.
— Ты разрываешь мне сердце, — всплеснула руками Люсьенда. — У нее такой мужик под боком, а она…
— Ты-то откуда знаешь? — вытаращилась я.
Люська победно усмехнулась.
— Помнится, кто-то сомневался в моих способностях видеть все и всех.
— Кстати, — спохватилась я, — тебе Андрей что-нибудь интересное поведал?
Подруга улыбнулась как кошка, слопавшая особо крупную мышь.
— Много чего, — заухмылялась она, но, увидев выражение моего лица, начала рассказывать по существу, отринув интимные подробности. Если быть краткой, Андрей назвал трех подозрительных типов. Петька Петричев, недавно вернувшийся из мест не столь отдаленных. Генка Рогозин, «типичный бандит» (как его охарактеризовал Андрей), к тому же работавший охранником в заведении «Зеленая утка», имевшем дурную славу. И Федя Дробышев, к двадцати годам умудрившийся заработать на шикарную тачку и квартирку в элитном районе.
— Что дальше делать будем? — загорелась азартом Люська.
— Не знаю, — пришлось признать мне. — Схожу-ка я в эту «Утку», если это Рогозин был, я его по голосу узнаю.
— А потом? — не успокаивалась подруга.
— Понятия не имею, — я решила испортить ей настроение. — Ты тоже могла бы принять активное участие в расследовании, а не приковываться к кровати с понятной тебе целью.
— Мне кажется, ты просто завидуешь моей личной жизни, — надулась Люсьенда.
— У меня самой с ней полный порядок, — обиделась я в свою очередь.
— Оно и видно. Мужик вокруг тебя кругами ходит, а тебе и горя мало. Нет бы поймать в объятия, ты нос воротишь.
— Ты считаешь, что нормально кидаться парню на шею через неделю после знакомства? — возмутилась я.
— А как же вечная любовь? — поддела Люська.
