Ознакомительная версия.
Я энергично кивнула. Ночные купания – это мой фирменный способ показать себя во всей красе!
В этот момент что-то щелкнуло, и дверь сама по себе стала закрываться.
– Она автоматическая! – сообразила я. – А мы-то, дурочки, пытались взломать ее пилкой! Черт, не успеем!
– Успеем! – пообещала Катерина и великолепным броском снизу метнула в сужающийся проем свой башмак.
– Го-о-ол! – обрадовалась я.
Деревянное копыто остановило стальную дверь.
– Экология – сила! – с законной гордостью сказала Катерина.
– Лошадиная сила! – припомнила я.
Катька на бегу подхватила свое копыто, и за калитку мы вырвались с ликующим жеребячьим ржанием.
Но доскакать до моря нам не позволили.
На повороте лестницы, без ярко выраженных эмоций наблюдая наш гандикап, стоял еще один незнакомец.
– Вдруг навстречу мой хороший, мой любимый… – все еще веселясь, затянула Катерина.
– Катя, б…ь! – непечатно закончила я строку, разглядев направленное на нас вороненое дуло. – У него на пузе «узи», он сейчас начнет стрелять!
Рифма получилось безупречная, и по воздействию на аудиторию сей неприличный стихотворный экспромт превзошел абсолютно все, что я описывала ранее.
Катерина затормозила, едва не стесав босые пятки о камни, и вздернула руки с сабо так резко, что они заплясали в воздухе у ее головы с риском заехать хозяйке в ухо.
– Стоять, не двигаться! – пролаял стрелок по-английски с американским акцентом.
И вот насколько бодряще это звучало в полицейских боевиках, настолько же пугающиме оказалось в натуре!
– Не стреляйте, мы свои! – как было велено – стоя и не двигаясь, взмолилась я.
Какие свои, кому свои?!
Клянусь, в этот момент мне было все равно. Я бы к какой угодно партии примкнула, хоть к Раскрепощенным Женщинам Востока, хоть к Лиге Освобождения Марса!
Стрелок без слов, одними скупыми жестами, которым огнестрельное оружие в его руках придавало удивительную убедительность, велел нам повернуться и топать в обратном направлении. Дверь уже закрылась, но наш конвоир зловеще покаркал в воротничок своего одеяния, и Сим-Сим опять распахнулся.
Стрелок погнал нас наверх, и вскоре нас встретил запыхавшийся охранник и уже в формате два-на-два проследовали до той решетки, с которой у меня были связаны приятные воспоминания о халявном вай-фае.
За решеткой мы подождали, пока охранник привел начальство. Я воспользовалась короткой паузой, чтобы привести в порядок прическу. Должно быть, это выглядело как проявление редкого мужества и достохвальной силы духа, потому что стрелок посмотрел на меня с уважением, а Катерина пробормотала:
– Ты прям как партизанка Зоя Космодемьянская!
– Нет, я как физичка Лариса Назаренко! – поправила я ее и не стала объяснять почему.
Моя школьная учительница физики Лариса Петровна Назаренко выделялась в педагогическом коллективе своей прической. Другие учительницы периодически являлись на уроки в косынках и шапочках, стыдливо скрывающих головы, бронированные трубочками бигуди. А на затылке Ларисы Петровны всегда красовался плотный узел безупречных очертаний. Знаниям физики твердых тел мадам Назаренко нашла практические применение: в элегантную прическу для крепости и объема она подкладывала пустую банку из-под пива.
Повторить этот опыт с жестянкой я никогда не пыталась, но в критический момент додумалась до новации: спрятать в узел мобильник!
Что-то подсказывало мне, что в противном случае я его очень скоро лишусь.
Я не Рапунцель, но волосы у меня достаточно густые и длинные. В меру пышная шевелюра, ловкость рук и крепкая заколка позволили мне реализовать гениальную идею в считаные секунды. Никто ничего не заметил!
Правда, из опасения, что моя сотовая птичка вывалится из волосяного гнездышка, я неестественно высоко задрала подбородок и старалась держать шею прямо, как будто у меня ее заклинило. Но получилось даже очень хорошо: сошло за проявление гордости и достоинства.
Предчувствия меня не обманули: нас обыскали, конфисковав все содержимое карманов, даже испачканные сероземом ложки, при виде которых на лице темнокожего Толстого отразилось неподдельное удивление.
Я ожидала расспросов, но их не последовало. Нас просто провели еще немного в гору и заперли в комнате, похожей на темную, даже без окошка, кладовку. Мы бессмысленно побродили по ней, то и дело наступая на бумажки и обрывки полиэтилена, натыкаясь на мешки и ящики, а затем мужественно признали свое временное поражение и решили ковать победу во сне.
Туго набитый мешок с мукой перестал быть неприятно твердым после того, как я прогрызла в нем дырочку и высыпала на пол часть содержимого. Получился коротковатый, но вполне удобный матрасик.
Приятельнице моей повезло меньше: ее мешок был наполнен крупой, которая раздражающе шуршала и трещала при каждом движении ворочавшейся Катерины. Из-за этого мы обе долго не могли уснуть.
В надежде, что повторно обыскивать нас не станут, я переложила мобильник в задний карман и, уже задремывая, наказала себе: не спать на спине, чтобы не раздавить аппарат. У меня были на него планы: я собиралась попозже, когда Катерина уснет, бросить клич о помощи в Интернете.
Кладовочка-то наша была хоть и без окна, зато с вай-фаем – я успела это выяснить, когда перепрятывала телефон!
Интригующее словосочетание всплыло из глубин моего подсознания величественно и грозно, как гигантский скат.
– Панургос малья! – пророкотал громовой голос.
А потом электрический скат щелкнул хвостом, и ослепительная вспышка не просто разбудила – буквально подбросила меня на спальном мешке с мукой, как высоковольтный разряд.
Я села, и тут же сработало мое собственное волшебное заклинание: вспомнив, что я рискую раздавить драгоценный мобильник, я вскочила с мешка и закачалась, растопырив руки, как это делал Птеродактиль Боб. В кромешной темноте наладить координацию движений было трудно, а сохранить душевное равновесие – еще труднее.
– Где я? – прошелестела Нюня.
– Ты в дерьме! – с большим чувством ответила ей Тяпа. – Ты по уши в дерьме!
В принципе это объясняло и кромешную тьму, и мое затрудненное дыхание, и общий морально-физический дискомфорт.
Я вытянула из кармана телефон и опять опустилась на мешок.
Грозное «Панургос малья!» еще гремело в ушах раскатистым эхом, поэтому я первым делом открыла онлайн-переводчик, выбрала опцию «с греческого на русский» и наконец узнала, что такое «панургос малья»: «рыжие волосы»!
– Та-а-а-а-ак! – зловеще протянула Тяпа.
– Так-так-так! – зачастила Нюня.
А я подумала, что недооценивала глубину народной мудрости, когда не воспринимала расхожее выражение «на пару слов» буквально.
Мне казалось, что ситуации, которые можно прояснить всего двумя словами, сводятся к обобщенным базовым запросам и посылам вроде «дай поесть», «хочу спать», «поцелуй меня» и «пошел ты». А любая детализация типа «поцелуй меня в…» и «пошел ты на…» требует увеличения вербальных средств.
И вот, пожалуйста: действительно, всего два слова – а какое просветление в уме!
Если Просто Боб и его подчиненные на все лады склоняли рыжие волосы, значит, темой их утреннего эмоционального разговора было исчезновение Афродиты. Стало быть, ее внезапный отъезд на свидание – вранье, призванное успокоить других девочек: она просто пропала. И Боб не имеет отношения к ее исчезновению.
Так кто же тут злодей?
Я задумалась и машинально адресовала этот вопрос Гуглу.
Поисковик не затруднился выдать длинный список ссылок, среди которых лидировала цитата: «Но тут Белый Ангел подошел сзади и отвесил ему такого пинка, что Злодей влетел в дверь и целый еще час катился вниз по какой-то лестнице». Я потрясла головой, выбрасывая из нее эту галиматью, и сосредоточилась на более важном в данный момент вопросе: кому бы послать призыв о помощи?
МЧС, пожарные, милиция-полиция и «Скорая помощь» исключались: сообщать о своем положении («Я нахожусь на Санторини и в дерьме!») специально обученным людям из госструктур я не хотела. С учетом боевого прошлого Мегабосса, его связей в армии и спецслужбах, а также разного перекрестного опыления в соответствующих структурах нельзя было исключать вероятность того, что мой сигнал получат не те люди. И если у Мегабосса на меня зуб, то из дерьма на греческом острове меня извлекут лишь для того, чтобы переместить в такую же субстанцию в Магаданской области. Если вообще не закопают в родную землю на отдаленном полигоне.
Стало быть, российские службы спасения вычеркиваем. И иностранные тоже вычеркиваем, потому как я им не родная.
Родная я только бабушке и дедушке, но их беспокоить нельзя, они старенькие, их беречь нужно…
Кто же остается? Бывшие любимые живут своей жизнью и вряд ли опрометью бросятся на помощь экс-подруге, оказавшейся в трудном положении. Кое-кто, дай я ему мои точные координаты, напротив, еще бомбардировщик сюда пошлет, чтобы зачистить проблему по имени Таня Иванова раз и навсегда…
Ознакомительная версия.
